Со стороны они выглядят форменным разбоем, в основе которого чистая политика — желание властей Украины иметь подконтрольную поместную церковь. На недопустимость действий Константинополя указал синод Украинской Православной Церкви Московского патриархата, потребовавший от «экзархов» немедленно убраться. Действовать на канонической территории УПЦ без разрешения единственного канонического митрополита Киевского — Онуфрия, они просто не имеют права.
В перспективе ситуация чревата еще большими каноническими преступлениями — например возможностью «пересмотра» Фанаром дела анафематствованного Михаила Денисенко. Если такой пересмотр состоится и Варфоломей реально или условно причастится с «патриархом Филаретом» из одной чаши, то он сам подпадет под ту же анафему и РПЦ не сможет рассматривать его не только как православного патриарха, но хотя бы как православного мирянина.
Чревато это и серьезными преступлениями уголовными. 28 сентября 2018 года в пгт. Богородчаны Ивано-Франковской области украинские националисты захватили здания митрополичьих палат при Свято-Троицком храме, предоставленных в пользование религиозной общине Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. И можно быть уверенными, что это только начало — под угрозой находятся все святыни, находящиеся в руках УПЦ МП, включая Киево-Печерскую и Почаевскую лавры.
Действия Фанара вызывают закономерную тревогу во всем православном мире. Даже традиционно поддерживающие его греческие церкви находятся в некотором недоумении, прочие же реагируют более решительно. Скажем, Патриарх Александрийский Феодор II посетил Одессу специально, чтобы поддержать у православных верующих решимость быть верными канонической Украинской Православной Церкви.
В целом же очевидно, что действия патриарха Варфоломея поставили православный мир на грань раскола, который может стать не только каноническим, но и вероисповедным — либерально-натовское экуменическое и униатское православие Фанара против консервативно-антиглобалистского традиционного третьеримского православия Москвы. При этом линия разрыва может пройти не только между разными поместными церквями, но и внутри их, так как количество православных-антиглобалистов в греческом мире довольно велико.
Желание стать папой
Для основания своего вторжения на каноническую территорию Русской Православной Церкви и планов дать никем не прошенную автокефалию Константинопольский Патриархат может избрать одну из двух стратегий интерпретации церковных канонов и церковной истории.
Первая из этих интерпретаций — Фанарский папизм, то есть утверждение, что «Вселенскому» престолу, якобы, принадлежит особая власть и особое первенствующее положение в Православной Церкви. Поэтому, видя церковную смуту на Украине и «волю украинцев к автокефалии» (которой, на самом деле, конечно не видно), патриарх Варфоломей, исполняя свою «вселенскую миссию», вмешивается в тамошние церковные дела. Мол, ничего противозаконного в этом нет, в интересах православия Константинопольские патриархи, якобы, могут действовать всюду.
Эта доктрина является, по сути, слабой версией папизма римского. Не забудем, что архиепископ Константинопольский являлся лишь вторым в перечне православных патриархов, все почетные права и привилегии предоставлялись вселенскими соборами Константинопольской кафедре как «Новому Риму», второму по Риме ветхом. И, если бы римские папы оставались бы православными, то доктрина, согласно которой одному из епископов принадлежит власть над всеми прочими, относилась бы к ним.
Однако Православная Церковь доктрины папизма не принимала и не приемлет.
Отрицание папизма составляет суть исторического православия, именно вопрос о папизме стал самой острой причиной разделения восточной и западной, православной и католической церквей. Соответственно, заявка любого православного патриарха, включая Константинопольского, на то, чтобы быть наставником или арбитром для других церквей, решать вопросы, превосходящие поместную юрисдикцию, не может быть принята. И она логически саморазрушительна. Если может быть епископ над епископами, то это, конечно, епископ Римский, а не Константинопольский. А если православные отвергают примат Римского папы, то уж, конечно, не для того, чтобы возвести на его место «второго по чести» Фанарского.
На самом деле фанариоты это отлично понимают, а потому используют папистскую риторику в основном «для своих», на всевозможных закрытых совещаниях и синаксисах. Для внешних припасено другое оправдание антиканонического вмешательства в церковные дела Украины.
Оказывается, Украина всегда находилась под канонической властью Константинопольских патриархов, Москва присвоила церковную власть над Киевом явочным порядком, по сути — силой, и Фанар никогда эту каноническую власть не признавал. Документы о передаче Киевской митрополии под власть Московского патриархата, принятые в 1686 году, якобы, имеют временный характер «условного держания» ради пользы церковной и Константинополь, якобы, может отобрать Киевскую митрополию у Москвы в любой момент и волен ею распоряжаться как хочет.
Приключения одной теории
Именно в таком духе составлено тридцатистраничное сочинение на греческом языке «Вселенский престол и Церковь Украины», представленное на сайте «Вселенского» Патриархата. Эта брошюра призвана исторически обосновать защищаемый Фанаром тезис: Киевская митрополия была передана Москве по случаю войны, временно, небескорыстно и с сохранением привилегий Константинопольского патриарха — его поминания на первом месте и т.д. Этот текст способен вызвать недоумение сразу в нескольких отношениях.
Во-первых, в цитируемых документах XVII века тщетно искать какую-либо «Украину». Её там просто нет.
Какое отношение судьба Киевской митрополии и епархий Малой Руси в XVII веке, имеют к судьбе Православной Церкви на территории современного государства Украина? Вопрос, по меньшей мере, дискуссионный.
Большинство епархий современной УПЦ основаны после 1686 года. Значительная их часть, располагается на территории Новороссии, которая в юрисдикцию Константинопольской патриархии не входила никогда. Эти епархии были учреждены в составе Русской Церкви в конце XVIII века. Таким образом, даже если бы Константинополь имел какие-то права на Киевскую митрополию, то на совокупность епархий Новороссии они бы не распространялись, а соответственно, давать или не давать им автокефалию всё равно должен был бы решать Патриарх Московский, предстоятель учредившей их поместной церкви.
Постоянно присутствующее в документах «Вселенского» патриархата смешение Киевской митрополии и «Малой Руси» как канонических реальностей прошлого и «Украины» как современной реальности политической, никакого историко-канонического наполнения не имеет. Оно лишь свидетельствует о том, что в основе политики Фанара лежат политические, а не канонические мотивы и приплетение исторических аргументов тут совершенно излишне.
Во-вторых, опубликованный Фанаром документ свидетельствует о полной немощи его собственной церковно-исторической и канонически-правовой науки. Он полностью базируется на теориях… российских исследователей. Прежде всего, это В.М. Лурье, известный так же как епископ Григорий Петроградский и Гдовский раскольничьего объединения «Российская Православная Автономная Церковь».
В своё время Лурье с одинаковой враждебностью относился как к Московскому, так и Константинопольскому патриархатам, как к зараженным ересью экуменизма, однако с годами на первое место у него всё больше выходит борьба с Московским патриархатом, так как он, по его оценке, пользуется поддержкой Российского государства. Церковный раскол на Украине и сталкивание двух патриархатов вполне укладываются в эту стратегию.
В книге «Русское православие между Киевом и Москвой» Лурье дал интерпретацию документов о передаче Киевской митрополии из под власти Константинополя под власть Москвы, как не говорящих о действительном каноническом подчинении.
Чтобы понять, насколько актуальна в данном случае подобная «каноническая экспертиза», достаточно почитать справочные материалы о канонических перипетиях раскольничьей юрисдикции РПАЦ — совершенно очевидно, что никакого серьезного отношения к канонам там ожидать не приходится. Субъективистский научный метод Лурье так же неоднократно подвергался критике рецензентами его работ, а в «Русском православии между Киевом и Москвой» он виден особенно ярко — автор то и дело прибегает к необоснованным обобщениям, личным оценкам, даже к оскорблениям в адрес чем-либо несимпатичных ему исторических персонажей.
В несколько более наукообразной форме идут по стопам Лурье работы Константина Ветошникова (выпускника Московской Духовной Академии, учившегося затем в Афинах и работающего сейчас в Сорбонне) и Веры Ченцовой (сотрудницы Института Всеобщей истории РАН). От «протографа» они отличаются в основном тем, что построены не на интерпретации русских переводов документов Константинопольского патриархата, опубликованных в XIX веке в «Актах Юго-Западной России», а на греческих оригиналах.
Впрочем, никаких значимых отличий оригиналов от переводов, которые серьезно подкрепляли бы теорию о том, что передача канонического подчинения Киевской митрополии не имела места, обнаружить не удалось. И Лурье, и Ченцова и Ветошников предлагают не новые документы, а новые интерпретации документов. Фанарская брошюра пестрит ссылками на этих трех авторов и исключительно на них, не будет несообразным высказать предположение (гипотетическое, но вполне уместное при атрибуции анонимных текстов), что и написана она скромно не подписавшимся Константином Ветошниковым.
Тот факт, что вся историко-каноническая аргументация Фанара без остатка базируется на крайне спорной научной теории созданной даже не просто нейтральным ученым, а лидером раскольничьей структуры, не признающей Димитриоса Архондониса патриархом Варфоломеем и ставящей задачей разрушение всех православных поместных церквей, само себе показательно и говорит об уровне компетентности и канонического сознания сегодняшнего «Вселенского» патриархата.
Сочинения одних раскольников используются блюстителями вселенской канонической чистоты для легитимации других.
«Новая хронология» на церковно-историческом фронте
В основе взятой в оборот Фанаром «новой теории» лежит попытка переинтерпретации документов Константинопольского патриархата 1686 года о передаче Киевской митрополии в состав Московского патриархата. Тогда в Константинополе задним числом утвердили поставление на кафедру Киевского митрополита Гедеона (Святополк-Четвертинского), совершенное Московским патриархом Иоакимом в 1685 году.
Выступая на конференции в Киеве в 2016 году, В.М. Лурье сделал следующее резюме своей теории. По его мнению, документы 1686 года свидетельствуют о том, что:
«Киевская митрополия остается в составе Константинопольского патриархата. Поставление митрополита Гедеона в Москве было незаконным и может быть принято только по икономии, то есть как нарушение, допускаемое в качестве выбора наименьшего зла. На будущее митрополиты Киевские могут поставляться в Москве и относиться к Московскому патриарху как к первичной инстанции церковного суда. В процесс выбора кандидата на Киевскую митрополию церковные и светские власти Москвы не имеют права вмешиваться. В качестве видимого символа сохранения юрисдикции Константинополя над Киевом в митрополии обязательно должно сохраниться поминовение Константинопольского патриарха на первом месте, перед патриархом Московским. Московский патриарх имеет власть над митрополитом Киевским лишь в пределах тех полномочий, которые делегированы ему патриархом Константинопольским».
Парадокс в том, что на деле эта теория никак не состыкуется не только с исторической практикой Константинопольского патриархата, но и с нынешними действиями Патриарха Варфоломея.
С исторической практикой всё вполне прозрачно — существует множество документов, которые однозначно свидетельствуют о том, что Константинопольские патриархи рассматривали Киев как каноническую территорию Русской Православной Церкви со всеми вытекающими отсюда каноническими последствиями, в частности — невозможность служить без разрешения русской церковной власти.
Характерно в этом смысле обращение бывшего Константинопольского патриарха Серафима II, находившегося на территории России и испрашивавшего у Синода разрешение служить в храмах Киевской епархии.
«Въ силу Высочайшаго и Святѣйшаго правителствующаго Сѵнода повеления, Кiевской епархiи въ Спа(с)скiй Максаковскiй монастырь прошлаго февраля м(еся) ца я прибылъ, но какъ не имѣя от(ъ) Святѣйшаго Сѵнода къ священнослуженiю писменое дозволенiе, священнодѣйствовать не дерзаю. Для того по церковному чиноположенiю священ(н)ослуженiе мнѣ дозволить и для вѣдома къ митрополиту Кiевскому послать указъ С(вя)тѣйшаго правителствующаго Синода всенижайше прошу. Къ сему доношенiю подписался. † Πατριάρχης πρώην Κωνσταντινουπόλεως Σεραφίμ».
Ещё более характерно полное противоречие «теории Лурье» действий самого патриарха Варфоломея. Исходя из духа и буквы тезиса о «непередаче прав на митрополию», Варфоломею следовало бы потребовать от митрополита Онуфрия, единственного канонического Киевского митрополита (каноничность которого он сам признавал еще совсем недавно, в 2016 году), подчиниться власти «Вселенского» престола, начать поминать Константинопольского патриарха за каждой литургией в храмах УПЦ в качестве своего верховного предстоятеля. Одновременно следовало бы издать соборное постановление от имени Константинопольского патриархата, уведомляющее Патриарха Московского о том, что особые обстоятельства, которые привели к передаче ему части юрисдикции над Киевской митрополией, завершились «Вселенский» патриархат возвращает себе свою власть в полном объеме.
В случае, если бы митрополит Онуфрий не подчинился, его необходимо было бы вызвать на суд в Стамбул, и лишь в случае неприбытия на суд объявить смещенным с престола митрополита Киевского, и, согласно утвержденным самими же прежними патриархами правилам, потребовать от собора в Киеве прислать в Константинополь на утверждение нового митрополита.
Ничего этого сделать патриарх Варфоломей не захотел и, конечно же, не мог.
Во-первых, у его заказчиков просто нет столько времени, сколько требуется на каноническую процедуру — им нужен «быстрый результат». Во-вторых, украинским властям нужна «незалежна церква», а не митрополия подвластная патриарху в Стамбуле. В-третьих, очевидно, что подобное посягательство Фанара ничего кроме недоумения со стороны верующих УПЦ МП не вызовет.
Поэтому патриарх Варфоломей совершил действия, прямо противоречащие тезису о том, что ему якобы принадлежит юрисдикция над Киевской митрополией.
Во-первых, он отправил в эту церковную область своих т.н. «экзархов», чрезвычайных представителей, которые должны действовать в обход канонического Киевского митрополита в его области. Во-вторых, действовать эти экзархи должны так, как если бы никакой Киевской митрополии, якобы «оставшейся в составе Константинопольского патриархата» и лишь временно и по поручению подчиняющейся Москве, просто нет, а собирать «украинскую церковь» для «дарования ей автокефалии» приходится с нуля.
Мы-то всегда думали, что автокефалия — это увенчание длительного самостоятельного исторического пути поместной церкви, а, оказывается, вполне может быть так, что автокефалия уже почти есть, а никакой церкви еще нет и неизвестно будет ли.
Такой канонический разбой в диком поле показывает, что Константинопольский патриархат относится к собственной канонической аргументации и опирающимся на теорию Лурье брошюркам совершенно несерьезно. Это выражение не действительных канонических воззрений, а лишь риторическая палка-копалка, с помощью которой предполагается расшатать фундамент присутствия Московского патриархата на Украине, а дальше можно импровизировать.
Игровой характер аргументации Фанара ни в коем случае не следует забывать в ходе полемики с ним.
Однако из сказанного не следует, что сама по себе теория Лурье-Ветошникова-Ченцовой не может быть подвергнута научной критике и опровергнута. Напротив, она крайне уязвима, является предельно субъективистской по интерпретациям и представляет собой классический случай подгонки материала «под результат». Причем сам этот материал, касающийся документов Константинополя о передаче митрополии, встроен в более широкий контекст ошибочной, а зачастую прямо фальсификаторской «альтернативной истории» Русской Православной Церкви в XV-XVII вв.
Костяк этой «новой хронологии» от Лурье и продолжателей выглядит так:
1) Русская Церковь признала Флорентийскую унию 1437 года, а потом между 1448-1470 годами Русская Церковь безосновательно и неканонично вышла из-под власти Константинопольских патриархов и объявила самочинную автокефалию;
2) Константинополь рассматривал эту автокефалию как «московский раскол», урегулированный лишь в 1589 году, когда Москва была провозглашена патриархатом;
3) Западнорусская митрополия, возникшая в 1458 году была каноническим продолжением Митрополии Киевской и Всея Руси под властью Константинополя и с перерывом после Брестской унии существовала до 1686 года, когда была антиканонично захвачена Москвой;
4) Константинопольские патриархи не признали этого захвата, в своих документах 1686 г. предложили московским патриархам лишь статус временных экзархов на территории Украины, сохранив каноническую власть над Киевом за собой, а в 1924 году напомнили о своих правах.
Ни один из тезисов этой «новой хронологии» не подтверждается при работе с конкретным историческим материалом. Знакомство с реальными фактами и документами русской церковной истории показывает, что:
1) Константинопольская патриархия в пору пребывания под её омофором Русской митрополии более всего заботилась о её единстве и старалась не допустить или устранить как можно скорее любые разрывы её частей, объединив их под властью единого Русского митрополита;
2) Инициаторами церковного сепаратизма в западнорусских землях были не тамошний церковный народ и духовенство, а светские власти Польши и Литвы, стремившиеся политически подчинить Православную Церковь в пределах своей власти, ослабить её и затем уничтожить, принудив к унии с Римом. К Москве же они были настроены враждебно именно как к представительнице самостоятельной антиуниатской силы;
3) Константинополь очень быстро признал автокефалию Русской Церкви de jure и de facto, при этом не оспаривая права митрополитов Всея Руси на Киев даже в XVI веке;
4) Западнорусская митрополия была создана в 1458 году униатскими патриархами как униатский проект, была временно из соображений защиты Православия, взята под своё крыло Константинополем, но никогда не рассматривалась им как действительная «митрополия Всея Руси». История этой униатской митрополии закончилась возвращением в унию в 1596 году в Бресте;
5) Киевская митрополия, взамен подвергшейся униатскому разгрому, воссозданная в 1620 году стараниями иерусалимского патриарха Феофана, рассматривалась Константинополем как экзархат, то есть как особое церковное учреждение на канонически проблемной территории, где Православие гонимо;
6) Москва никогда не переставала рассматривать Киев как составную часть канонической территории Русской Церкви, получив для этого новый импульс в утвержденной восточными патриархами грамоте учреждавшей Московский Патриархат;
7) Военно-политически возвратив Киев в состав Русского государства Москва получила все основания восстановить и прежнее каноническое единство своей территории, о чем и заявила Константинополю, предложив, однако, решить вопрос бесконфликтно;
8) Таким решением стало признание Константинополем уже совершенного в Москве поставления митрополита Киевского Гедеона (Четверинского) и декларация, что в будущем поставление и суд Киевских митрополитов совершаются в Москве;
9) Никакие двусмысленности и оговорки, никакое двоемыслие греческих архиереев, не могут изменить того факта, что церковное «господство» Москвы над Киевом было прописано в соборном документе присланном из Константинополя в 1686 году в ясных и юридически обязательных выражениях и рассматривались в качестве таковых и самими участниками соглашения и внешними наблюдателями;
10) Патриарху Московскому и Всея Руси по каноническим документам Константинополя 1686 года отходили право поставления Киевского митрополита и суда над ним (то есть полнота канонической власти), требование же поминать Константинопольского патриарха аргументировано такими выражениями и поставлено в таком контексте, что интерпретация этого требования как свидетельства сохранения канонической власти над Киевом и сохранения Киева в составе Константинопольского патриархата, абсолютно невозможна (подобная интерпретация означала бы, что Константинополь утверждает, что Московский патриарх, чье имя должно было поминаться в Киеве вслед за вселенским, тоже принадлежит к Константинопольскому патриархату).
11). Канонический смысл соборных решений 1686 года вполне ясен: Константинополь, хоть и не выразив недовольства, задним числом утвердил поставление Гедеона и на будущее без всяких оговорок передал юрисдикцию над Киевской митрополией патриарха Московским и Русской Православной Церкви.
Сформулировав эти общие тезисы, более подробно мы раскроем их в последующих публикациях, начав с общей исторической экспозиции, а затем сосредоточившись на документах, посвященных переподчинению Киевской митрополии в 1686 г.