За глобальными катаклизмами журналистское око часто не успевает рассмотреть трагедию маленького человека, того самого атома, из которого и состоит такое большое слово «народ».
Александр Александрович К. родился в 1951 году и всю жизнь вкалывал на шахте, руки его грубы, а глаза искренни, говорит тихо, но очень внятно. Я подсела к нему с диктофоном, когда он курил и начала задавать вопросы. Обещала, что не назову его фамилию (ему ведь возвращаться на Украину), обещала, что не изменю ни одного слова. Знаете, это ведь первое и главное правило журналиста — не лгать! Единожды солгав, утрачиваешь всё. И я не лгу, я часто говорю неудобную правду, но нет ничего важнее этой правды в мире, где правят бал оружие и фейки.
Мы так много знаем о современной Украине и о современном Донбассе, что я сразу начала с конкретных животрепещущих вопросов, которые меня интересуют. Дело в том, что находясь в зоне комфорта, а Донецк — это зона комфорта для человека моих взглядов, ты утрачиваешь объективность. Становится почти невозможно услышать людей по ту сторону линии разграничения. Александр Александрович приехал в Донецк впервые за четыре года. Мне редко удаётся конструктивно поговорить с людьми, которые живут на Украине, я давно нахожусь в базе «Миротворца» (центр исследования признаков преступлений против национальной безопасности Украины и т.д.), на Украине с 2014 года не была.
В поле моего сегодняшнего интереса — кухонные настроения народа Украины (хотя бы его части), именно они при достаточной концентрации имеют шансы выплеснуться на улицы. У меня и у моего собеседника разный опыт, но о многом он говорит моими словами. Основные претензии, которые он предъявляет власти, носят сугубо бытовой характер: понижение уровня жизни, лишение субсидий, повышение коммунальных тарифов, высокие цены на продовольственные и прочие товары.
Александр Александрович живёт в той части Донецкой области, которая осталась за бортом и вынуждена сейчас переориентироваться, подстраиваться, переименовывать улицы, проспекты, сёла и города. Это вызывает здоровое раздражение, война с памятниками и названиями — неконструктивна и не находит понимания среди его окружения, особенно на фоне ухудшающейся экономической ситуации.
Свинцовым смертоносным гребнем прошлась мобилизация по самой работоспособной части населения — по молодым мужчинам, но самое страшное в том, что за четыре года военных действий на рынке труда закрепился новый тренд. Сегодня контракт с армией для многих мужчин Украины — единственный способ прокормить свою семью. Нет вакансий, нет возможности трудоустроиться, парни идут контрактниками, чтобы хоть что-то получать. Война стала просто работой для многих молодых людей, единственным источником дохода.
Большой отрезок жизни Александра Александровича связан с Россией, долгое время работал на Сахалине, но к Украине он испытывает очень нежные чувства: «Мы же любим свою страну по-любому, какой бы она ни была. И я люблю Украину, могу бесконечно ругать власть, но страну люблю, людей люблю. Сегодня мне ближе Россия, по духу, по настроениям. Я о ней переживаю, болею, радуюсь её спортивным победам. А Украина — это моя большая печаль. Иногда мне кажется, что нет у меня больше страны, «раздерибанили» её всю, пустили с молотка».
По природе своей Александр Александрович миротворец, никому не желает зла или смерти, ни тем, кто на майдане стоял (ни в первую, ни во вторую, ни в третью волну), ни тем, кто сегодня выше всех скачет и перед властью выслуживается. Сокрушается и констатирует, что в современной Украине действительно существует такое явление, как нацизм, а не просто его успешная реклама, как нам хотят преподнести украинские СМИ. Нацисты находятся у власти, нацисты создают тренд, диктуют поведение. В его городе подавляющее большинство населения говорит на русском языке, и комом в горле у русскоговорящих стоит ужесточившаяся украинизация.
Изнутри, из Донецка, я знаю, что многие дончане надеются на то, что конфликт будет завершён со сменой власти в Украине, Александр Александрович в это не верит, как и в честные выборы. Единственное, во что он верил, это референдум, в котором тоже принимал участие: «Вот тогда в 2014 году это был единый порыв, я такого ни до, ни после не видел. Самое страшное, что от народа на Украине теперь ничего уже не зависит». Я парирую, говорю, что в 2013 году зависело, и сейчас тоже зависит, а сидеть и молчаливо соглашаться с тем, что твоя страна объята ненавистью нацизма и направляет против своих же граждан оружие, конечно, удобней и проще, чем искать единомышленников, взывать к здравому смыслу. Ведь можно просто на кухне обсудить цены и сказать, что Порошенко плохой, на кухне-то безопасно. Александр Александрович посмотрел на меня с тоской и сказал: «Анна, я думаю, что Порошенко и сам о себе не самого высокого мнения, знает, что нехороший человек. Но ему такое досталось…» Я изумилась: «То есть считаете, что он жертва?» «С какой-то стороны да… — ответил Александр Александрович и вымученно рассмеялся от своей мысли, — он попал в течение этой кровавой реки и в нём теперь плывёт». «А вы жертва?» — спросила я. «А мы жертвы всех», — шёпотом ответил мой собеседник.
На этом наш разговор подошёл к концу. А мне сразу вспомнилась фраза Бродского о том, что ни в коем случае нельзя приписывать себе статус жертвы, это разрушает. Александр Александрович К. — человек искренний и немногословный, всю жизнь трудился, сейчас влачит довольно бедное существование в городе Донецкой области, который не относится к ДНР, взгляды исповедует свободолюбивые, за слова отвечает. Украину любит, но тянется к России, которая духом ближе. Договорились с ним даже до того, что Порошенко — жертва обстоятельств, куколка в руках западных кукловодов-кредиторов, исполнитель чужой воли, тиран на ставку.
Горько Александру Александровичу от того, что в 2014-м он, как и все, голосовал на референдуме, а в границы ДНР его город теперь не входит, он всем сердцем поддерживает жителей республики, даже немного завидует.
А ведь, действительно, мы порою забываем, о том, что получили своё не все, что голосование проходило в большем количестве городов. Мы забыли подумать о чувствах этих людей, которые тогда поддержали референдум, а остались в итоге на Украине. Мы так часто говорим о проблемах, которые нас одолевают (непризнанность, незащищённость, военные действия), что забываем о тех, кто рад бы быть на нашем месте, но не может и вынужден мириться с существующим положением дел, мечтая о том, что когда-нибудь в будущем народ многонационального и многострадального Донбасса наконец-то воссоединится.
Элиты лавируют и подстраиваются, а народ — это некая мудрая константа. Когда мириться будем, когда настанет время слёз друг у друга на плече, будем ориентир держать именно на таких Александров Александровичей, которым всех жаль. Если, конечно, доживут до этого дня Александры Александровичи, люди старой формации, рождённые в СССР и приученные к милосердию, а то с новыми поколениями украинцев разговаривать всё сложней, их воспитывает современная Украина, в которой проспект Бандеры упирается прямо в Бабий Яр.