Культурная жизнь Одессы бурлит. На должность директора Одесского художественного музея — учреждения, чья история ведется с 1899 года, назначили художника Александра Ройтбурда. Его кандидатура вызвала ожесточенные споры. Среди прочих против Ройтбурда выступил одесский Союз художников.
Против его назначения также были и местные депутаты, которым на первых порах удалось заблокировать решение о назначении Ройтбурда директором Одесского художественного музея.
Однако художника поддержали главы ряда украинских музеев, а также некоторые культурные деятели страны.
Издание Ukraina.ru пообщалось с известным деятелем музейного искусства Украины Натальей Заболотной и выяснило, что происходит в этой сфере сегодня.
— Недавно в украинской культуре вспыхнул скандал с назначением на должность директора Одесского художественного музея художника Александра Ройтбурда, которого поддержали деятели искусства и главы музеев..
— Я тоже его поддержала, его поддержали все здравомыслящие люди.
— Почему вы поддержали его кандидатуру, и какие вызовы теперь стоят перед господином Ройтбурдом, насколько справедливы или несправедливы упреки в его адрес?
— Я рада, что Александра в результате назначили, хотя эта кампания, посвященная его назначению, и была в виде комедиодрамы. Это связано с какой-то юридической казуистикой. Непонятно почему человек, который проходит и выбран на конкурсе экспертов, должен был еще утверждаться членами местного совета. Почему депутаты, которые непричастны к культуре как таковой, с профессиональной точки зрения должны определять, каким быть культурному лицу города. Музеи — это лицо города, страны. Вообще, у нас с вопросом культурной стратегии все достаточно сложно. Ее нет. Есть стратеги-самозванцы.
Есть вопросы к конкурсам, к закону о конкурсах. С одной стороны его ждали, думая, что он более селективно подойдет к отбору и будет более реформаторским, а на пьедестал руководителей ключевых культурных учреждений взойдут люди, которые умеют, которые являются культурными деятелями и менеджерами одновременно, имеют креативное мышление и понимают, какими должны быть институции. С другой стороны, закон фактически допускает разного рода манипуляции, в чем я убедилась лично: я не выиграла конкурс, так как конкурсы допускают, чтобы большинство членов комиссии были со стороны власти. Люди, которые власти неугодны, какими бы профессионалами, менеджерами и с каким бы бэкграундом они ни были, имеют достаточно мало шансов занять те или иные должности в государственных культурных учреждениях.
Что касается волны дискредитации вокруг назначения на должность директора музея и вокруг творчества Александра Ройтбурда, я считаю, что люди, которые абсолютно не сопряжены с искусством ни де-факто, ни де-юре, не могут судить о том, каким оно должно быть. Тем более, если этим людям вверено определять, кто должен быть директором музея. Ситуация была возмутительной, трагикомичной, когда была «взята на флаги» сокровенная серия работ Александра Ройтбурда и заявлено, что это порнография. Это достаточно печально. Он один из известнейших художников современности. Заявления депутатов о том, что они защищают «облико морале» Одессы, не допуская «аморального типа Ройтбурда» на должность директора музея, выглядели как пиар с их стороны. Они взяли достаточно известное имя в стране и благодаря этому их имена стали тоже чуть более известными.
— Понятно, что, если касаться личности господина Ройтбурда, то его заявления о том, что произошло 2 мая в Одессе тоже не все поддерживали. Но нас интересует такой вопрос: Вы упомянули о роли менеджера. Однако господин Ройтбурд — художник, представляющий современное украинское искусство. Но не всегда художник — это успешный менеджер. Тем более, одно дело музей современного искусства, каким был «Мыстецкий Арсенал», и где не было постоянной экспозиции, а другое дело классический Одесский художественный музей, где есть полотна Верещагина и других художников.
— Кроме того, что Александр Ройтбурд известный художник с абсолютно узнаваемым собственным стилем, он еще и потрясающий эрудит, человек высокообразованный, который разбирается в искусстве, имеет профильное образование. Он прекрасный менеджер и руководил и художественными институциями. И конечно же последние два или полтора десятилетия он был просто художником, который достиг больших высот. Я не думаю, что кто-то лучше него знает о Верещагине в городе Одессе. Это человек, который может поддерживать любую дискуссию, разбирается в искусстве, его истории. Быть современным художником, это быть современным человеком, который не только разбирается в гаджетах, но и в истории страны и в ее культуре.
Что касается «Арсенала», то он не был музеем современного искусства, это вообще не институция как таковая, это «стройка века» и в результате, надеюсь, будет создан музей истории украинского искусства и там в собрании будет коллекция, которую мне удалось привлечь к «Арсеналу» и которая прописана там навсегда — коллекция покойного Игоря Дяченко — пятьсот уникальных произведений, в том числе авангард, бойчукисты, нон-комформисты.
В общем, я абсолютно уверена в достойном бэкграунде Александра Ройтбурда, человека как профессионала, который разбирается и в новейших тенденциях, что немаловажно для современного музея, чтобы туда, наконец, пошли люди — современные, думающие, которые мыслят категориями ценности. Он разбирается в истории украинского искусства и истории как таковой. Я уверена, что его страсть, его желание, его патриотизм Одессе не оставляет никаких сомнений, что этот музей ему нужен не для благополучной старости.
Я как человек, который возглавлял огромную институцию, понимаю, что это еще и колоссальный труд и не завидую ему. Это ежедневная работа, труд над тем, чтобы привлечь людей, финансирование.
Может, кстати, и хорошо, что шлейф назначения Александра Ройтбурда на должность директора музея был таким длинным. Он стал рекламой для музея, будущему, точнее — уже нынешнему директору. Если бы этого скандала не было, наверное, его стоило придумать. Равнодушных к музею в Одессе уже не осталось. Интересно, что новость о выборах директора Одесского художественного музея в одной полосе конкурировала с новостью о выборах президента России Владимира Путина.
— Но в том же «Мыстецком Арсенале» провели масштабный ремонт…
— Там не было ремонта, там было временное приспособление и шесть лет мы делали вид, что это музей в ожидании глобального финансирования для реставрации и создания музея, которого не достает нашей стране. Это временно приспособленное пространство под современную музейную экспозицию.
— В любом случае, у вас было огромное пространство, где вы могли сделать, что угодно, а Одесский художественный музей можно сравнить с Киевской картинной галереей (бывшим Музеем русского искусства) или Музеем искусств имени Богдана и Варвары Ханенко, где мало свободного пространства.
— У нас в «Арсенале» был «храм воздуха». Я была в Одесском художественном музее и понимаю, что там мало места для размаха. Не бойтесь, Александр Ройтбурд не превратит этот музей в музей современного искусства. Возьмем, к примеру, Национальный художественный музей: он, вроде, не маленький и не большой. Всякий музей требует модернизации: модернизации и территории, и смыслов. В музее необходим не просто ремонт, а реновация, привнесение в это красивое историческое здание современного духа. Музей д`Орсе в Париже тоже не создан в новом помещении, но там царит дух современности. Оставляя аутентику и привнося современность в экспозиции, экспозиционный дизайн, и экспонируя на его фоне произведения искусства исторической важности, которые составляют культурный фонд страны, можно будет привлечь в музей людей. Насыщение музея гаджетами, новейшими технологиями, организовав при нем школу искусств, только даст приток людей.
Музей — это люди, это центр коммуникации. Вот чего не хватает нашим музеям, которые «заточены» на хранение. Наверное, это такая украинская карма. Впрочем, не столько украинская, сколько постсоветского пространства, когда музей воспринимается как хранилище произведений искусства. Главная задача музейщиков тогда была сохранить: искусство прятали от расстрелов, спускали в фонды. Когда пошла экспансия соцреализма, неудобные произведения искусства засунули настолько далеко в фонды, что в последние 25 лет страшно их вытащить оттуда: и неудобно, и много лишней работы.
В современном мире музей — это учреждение, которое должно говорить современными смыслами, современным языком даже не имея современного контента. Тогда это будет увлекательно.
Я считаю, что у Александра и есть связи с мировыми менеджерами и с мировыми музеями, где он представлял свои произведения искусства. Я желаю ему здоровья и сил — это колоссальный ежедневный труд.
— Однако для того, чтобы в Одесский художественный музей был настолько хорош, как и д`Орсе в Париже, нужны деньги.
— Я с этим согласна и поэтому я рада, что губернатор (Максим Степанов — ред.) лично представлял Александра Ройтбурда. Если уже он пошел на этот шаг, то он уже зашел в музей, стал сопричастен к этому. Да, на все нужны деньги. Но есть такое понятие, как креативная индустрия. Нам нужно подкорректировать Министерство культуры, которое должно генерировать эти смыслы, должно генерировать социокультурное и культурное развитие нашей страны. И когда музеи выйдут на первый план в приоритетах государства, культура выйдет на первый план, когда наши власть предержащие поймут, что культура — это не глубоко дотационная сфера, вечно клянчащая деньги, потому что «в музее крыша течет», а что это сфера, на которой можно зарабатывать деньги — креативные индустрии по прибыльности находятся на третьем месте в мире — все будет по-другому. Мы знаем об «эффекте Бильбао». Я уверена, что того же можно достичь применительно к каждому микрорайону Одессы, Черкасс, Киева. Можно создать большое чудо, когда построив один или отреставрировав другой музей, можно добиться того, что туда начинают выстраиваться очереди, идет, в зависимости от масштаба стимулирование внутреннего или внешнего туризма. Каждый шум, каждый скандал, каждое новое открытие, новая выставка порождают новый интерес.
Будет климат-контроль, значит музей сможет что-то привезти. Привезти что-то громкое — это привлечь спонсоров. Все это непросто. К сожалению, все в нашей стране и по сей день держится на плечах энтузиастов. Иногда люди перегорают и перегорают очень быстро. Это у меня еще есть стойкий иммунитет к чиновникам и их безразличию к нашей культуре. Но это все должно быть частью государственной стратегии и политики. Поэтому я инициировала в свое время переименование аэропорта Борисполь в честь Казимира Малевича. Это было бы ярчайшим способом привлечения внимания к Украине. Вот у вас в России сделали культурный ребрендинг страны благодаря Малевичу.
Очень важны яркие штрихи и лучше их делать быстро и качественно. Все подъемно. Но многое зависит от государственной политики, которая в этом отношении, увы, хромает. Государство можно сравнить со столом, стоящим на четырех ножках: политике, вере, экономике и культуре. К сожалению, все наши ножки сейчас как на шарнирах.