https://ukraina.ru/20230407/1045105528.html
Олег Царев: ЦРУ готовит диверсантов на Украине по методикам абвера
Олег Царев: ЦРУ готовит диверсантов на Украине по методикам абвера - 07.04.2023 Украина.ру
Олег Царев: ЦРУ готовит диверсантов на Украине по методикам абвера
Украинских диверсантов для терактов и покушений на территории РФ готовят знающие дело специалисты из ЦРУ — и готовят по системе, применявшейся в свое время в абвере. Относиться к этому надо серьезно, считает депутат Верховной Рады Украины четырех созывов Олег Царев
2023-04-07T09:12
2023-04-07T09:12
2023-04-07T11:08
интервью
олег царев
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/07/1b/1036931272_22:12:847:476_1920x0_80_0_0_b3b47a6ec58c44907bc3c5af6d7797d8.jpg
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.— Олег Анатольевич, говорим о теракте в Санкт-Петербурге, в результате которого погиб Максим Фомин, военный корреспондент, известный как Владлен Татарский. Наш знакомый и для многих добрый друг. Пострадали, помимо Владлена, десятки людей. Мер безопасности на мероприятии оказалось недостаточно. Чего не хватило, чтобы предотвратить трагедию?— Сложно сказать. С одной стороны, видите, как бюст не пропустили в начале, когда виновница этого, исполнительница теракта его приносила. Они подходили к вопросу системно. Четыре месяца знакомились, знакомились с Владленом. Он дал команду, чтоб пропустили.Поэтому, что сказать — выполнено все на высоком уровне. Очень сложно, когда на тебя идет такая охота, что-нибудь противопоставить.Сказать, что он был беспечный или была проявлена какая-то халатность — мне сложно. Если бы я такое говорил, я бы сказал: «А я бы так никогда в жизни не сделал», но я так про себя сказать не могу.— Почему целью выбран был именно Владлен? Только из-за своей медийности?— Есть служба, которая потребляет, получает миллионы гривен ежемесячно, на которую работают тысячи людей, получают зарплату, выделяются деньги на всякие мероприятия.Украина где-то в 2015 году приняла закон, где расширены были полномочия СБУ. Единственный, кто обратил на это внимание — я, я писал у себя в соцсетях о том, что, обратите внимание, там внесены изменения, которые позволяют службе безопасности устранять врагов Украины за пределами Украины. Больше того, это вменялось в задачи службы безопасности.Я хочу сказать, что с начала Русской весны... Если я начинаю вспоминать, с кем мы этот процесс начинали, в живых осталось хорошо если половина. Как правило, или погибли на фронте, или были убиты диверсантами, или как Валера Болотов — у него не выдержало сердце, он был очень эмпатичный, и он умер от всех этих событий. Многие погибли от всяких терактов.Я разбирался, поскольку многие из погибших были мои друзья. У меня были связи, знакомства в Киеве. До февраля прошлого года мне общаться с Киевом было проще. Во всех ведомствах были люди, с которыми я контактировал, были какие-то хорошие отношения, кто-то со мной связывался. Кто-то на всякий случай мне рассказывал какую-то закрытую информацию: а вдруг власть поменяется, и у него будут со мной хорошие отношения. Сейчас, конечно, сложнее.Я выяснял, кто стоит за этими процессами. Проходило как: голова — это тот, кто придумывал, как что делать — это был департамент контрразведки Службы безопасности Украины. Это отдельная структура, которая фактически напрямую подчинялась ЦРУ и практически даже не отчитывалась перед главой СБУ, перед администрацией президента — тогда еще администрацией президента при Порошенко — сейчас перед офисом президента, перед Зеленским.Они отчитывались напрямую, получали заказы. А руки — это был ГУР (Главное управление разведки. — Ред.), они специально назвали себя ГУР, чтобы отличаться от ГРУ российского. Правда, сейчас ГРУ тоже переназвался, но все равно все называют его ГРУ.И вот представьте себе: выделяются большие деньги, и они должны что-то делать. Это что-то должно быть знаковое. И знаковое — убить, сделать покушение на Шойгу, Суровикина, Пригожина, кого угодно из чиновников, которые сейчас работают? Там ФСО, там служба охраны, там помощники, там все проверяется.Я несколько раз в жизни был охраняемым лицом. На первом Майдане, на втором Майдане, во время президентских выборов, когда я был кандидатом в президенты. Это, конечно... ты в туалет не можешь зайти, пока фэсэошники не проверят, что там никого нет, не заложена взрывчатка. Я боролся с ними, чуть ли не сбегал от них.Они проверяют, ведут работу хорошо и качественно, добраться до таких (охраняемых. — Ред.) людей нельзя. А вот до таких как Татарский можно добраться. И медийный выхлоп широкий.Работают серьезно, у них есть агентура, они находят людей. Как правило, такие теракты совершаются людьми, которые не являются действующими сотрудниками СБУ и ГУР. Находят либо бандитов, исполнителей, которые исполняют за деньги, либо находят людей, которые обижены на российскую власть и черпают кадры оттуда.— Дарья Трепова, которую подозревают в совершении теракта, вследствие которого погиб Владлен Татарский, задержана и дает показания. Она утверждает, что о взрывчатке не знала. Западные СМИ уже лепят образ жертвы режима. Как минимум образ складывают, что разыграли втемную. Так это или нет, выяснит следствие. Как долго российские оппозиционеры, те, кто не принимают российскую власть, будут оставаться наивными в отношении украинских структур, западных структур, будут думать, что те желают им чего-то хорошего?— Да, ведь они ее бросили. Если бы ей дали украинский паспорт — вообще ничего не стоило им его передать — она просто не сидела бы в Петербурге и не ждала бы эвакуации, а самостоятельно, хоть на такси, хоть на машине пыталась бы уехать за город и еще потом куда-нибудь.У нас гигантские границы с Казахстаном, которые не охраняются никак. У нас можно… Родина такая большая, поверьте мне. Я сколько раз в 2014 году переходил границу, будучи еще кандидатом в президенты, депутатом Верховной Рады, зная, что дана команда, несмотря на все регалии и неприкосновенность, меня задержать. А мне надо было на встречи по важным вопросам время от времени вылетать в Москву.Я проходил через границу с Ростовской область и ни разу не встретил российского пограничника. Поверьте, обладая паспортом, можно было в принципе легко достаточно выбраться из России. То, что они не озаботились ее эвакуацией, это говорит о том, что им все равно. Они ее использовали и — до свидания.Но я, естественно, слежу за этим делом, я видел сообщения в СМИ о том, что у нее в ее мастерской нашли еще такие бюсты. Если нашли такие бюсты и, как там пишут, что она сама их изготавливала, если она сама их изготавливала, то она должна была видеть, что туда, в этот бюст, либо она вставляет (заряд. — Ред.), либо кто-то при ней вставляет. Я не до конца верю в ту версию, что она безвинная жертва, что ее использовали втемную. А то, что использовали — да.— То есть своими ни для Запада, ни для Украины стать не получится, неважно, что ты совершишь здесь. Эвакуацию, как мы видим, тоже тебе далеко не факт, что обеспечат. Почему продолжают играть им на руку?— Ну да, я хочу сказать, что разговаривал после 2014 года с крымскими ребятами из спецслужб, они говорили, что по Крыму конкретно не менее пяти групп все время находились на полуострове.Они приезжали без оружия, приезжали с женщинами, с детьми, они полностью мимикрировали под обычных украинцев. Ездили, знакомились, узнавали местность, знакомились с людьми, снимали квартиры на случай, если появится какая-то команда, то все будет дальше двигаться. У меня нет сомнения, что таких людей по России достаточно много, диверсантов.Причем организация... у меня были и эсбэушники знакомые, были люди, которые были пророссийскими и тем не менее находились в СБУ. Они говорили: если бы была возможность дать списки (диверсантов. — Ред.), мы бы дали, но систему отлаживали цэрэушники, была система, как в абвере. Были пятерки, люди за пределами пятерки никого не знают, если вы арестуете одну группу, они не сдадут остальные группы.И людей понабирали в эти группы, которые никогда не служили в СБУ. Были в АТО, были какие-то националисты, посмотрели — нормальные, разговаривают нормально, русский язык знают — вперед.Поэтому я хочу сказать, что общее… у нас всегда, когда что-то случается, это первое желание, особенно у депутатов Госдумы, — запретить, ужесточить, разобраться с оппозиционерами.Но надо понимать, что когда мы вступили в войну, то чтобы мы ни делали, вероятность таких событий высокая. Всех защитить нельзя.— Насчет защиты. Оппозиционеры — ладно, но в обществе продолжать жить, как будто ни последних девяти лет, ни для кого-то последнего года не было. Имею ввиду, в первую очередь, вопрос понимания ситуации и вопросы безопасности — личной и своей семьи. Как можно подготовить людей к этой ситуации, к правильным действиям? И при этом подготовить их, не раздувая панику в обществе.— Помните плакаты советского времени, времен Великой Отечественной — «Будьте бдительны!» Надо быть бдительным, что делать. Надо быть бдительными всем нам.Не надо делать из этого трагедию. Понятно, что столько товарищей погибло, но и на фронте погибают, и линия фронта… Как-то просто психологически, большинство населения России, они считают, что это там где-то, а у нас все нормально.А когда здесь у нас что-то происходит в тылу, это… Ну каждый день погибают молодые, красивые пацаны, молодые ребята. Погибают и с одной, и с другой стороны. Это трагедия. Отгораживаться, считать, что там это другое, не то что здесь — не получится.Я приезжаю в Москву и вижу, что люди ходят в кино, рестораны, театры, люди живут своей жизнью. Смотрят новости, до них доходят сводки, но зачастую некоторые относятся к этому как к трансляции футбольного матча. Хороший комментатор хорошо читает блок, дает новости, интересно читать, интересно смотреть. А что ж там произошло сегодня? Но это нас не касается. Да, прошла мобилизация, но обратите внимание: столицу она не затронула.Причем это общая ситуация. У нас две стороны чем-то похожи. В Киеве тоже — я постоянно общаюсь со своими знакомыми — работают рестораны, работают театры, в ресторанах очереди. То есть не в каждый можно зайти, надо записываться.Люди ходят на работу, люди живут своей жизнью. В Киеве не устраивают (облавы. — Ред.), как в Одессе, — в Одессе сильнее всего задерживают на улицах из всей Украины. Задерживают и мобилизуют, сразу же вручают повестки, отправляют на фронт. В Киеве этого нет.Власть понимает, что столица есть столица. Нормы по мобилизации там совершенно другие, стараются брать добровольцев. В Москве и Питере тоже так: люди не чувствуют, что идет война.В этом Москва, Питер и Киев похожи. Разница в том, что, конечно же, без волонтерского движения, без помощи всего населения России на фронте было бы очень сложно, я даже не представляю, если бы люди не помогали, мы бы не смогли одеть, обуть, вооружить дронами и многим другим, чем население снабжает наших ребят на фронте.На Украине точно так же. Разница в том, что там еще этим занимаются элиты и олигархи… Я скажу, что если бы российские элиты включились, мы бы войну давно выиграли.— Опять же, после подтверждения участия украинских спецслужб, может ли этот теракт изменить подход в СВО или хотя бы изменить наши методы в какой-то сфере?— Когда была такая же ситуация с Дарьей Дугиной, теперь Владлен Татарский, и сразу же все буквально в один голос: «Ударить по центру принятия решений». Потом пройдет время, все про это забудут. К сожалению, это так.Я не думаю, что это повлияет на ход СВО и на методы ведения войны. Больше того, когда-то была такая ситуация, когда в Донецке устранили гуровцы наших ребят из наших российских спецслужб. Еще были диверсии в Крыму, и как-то это кучно пошло… После этого в Киеве загадочным образом погибли несколько видных функционеров. Некоторым пришли записки. После этого, после этих событий по всем каналам, каким только можно было, от Службы безопасности Украины приходили сигналы сюда: хватит, давайте договариваться, давайте прекратим.Но сейчас это не сработает. Да, конечно же, надо проводить диверсии, надо со своей стороны работать на украинской территории. Да, действительно, мы видим, как украинцы работают на российской территории — и, к сожалению, не видим работы российских спецслужб на их территории.Надо понимать, что сейчас война достигла такого ожесточения, что мы можем убивать друг друга сколько угодно, и погибают наши друзья-товарищи, но это никоим образом не скажется на ведении, на интенсивности СВО. Столько смертей ежедневно, столько ранений, что одна-две смерти не повлияют, даже если это медийное, на общую ситуацию. Мы можем говорить что угодно и чувствовать что угодно, но объективно это так.Что повлияет? Это анонсированное контрнаступления, которого мы сейчас все ждем. Уже только мертвый политолог, блогер или зарубежный журналист не сказал о том, что будет наступление, и куда оно будет проходить. Зарубежные страны вложились в это наступление — соскребли все что могли. Они очень надеются, что оно будет успешным.А мы очень надеемся, что наши войска, наша армия его отобьет, что для нашего Министерства обороны это не новость — о том, что украинские войска собираются наступать на Мелитополь и разрезать сухопутный коридор на Крым. Что мы к этому готовы. А после отбития контрнаступления можно будет двигаться вперед и выполнить поставленные президентом и Министерством обороны задачи.
https://ukraina.ru/20210113/1030231009.html
https://ukraina.ru/20230406/1045056163.html
https://ukraina.ru/20221210/1041671732.html
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, олег царев
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Олег Анатольевич, говорим о теракте в Санкт-Петербурге, в результате которого погиб Максим Фомин, военный корреспондент, известный как Владлен Татарский. Наш знакомый и для многих добрый друг. Пострадали, помимо Владлена, десятки людей. Мер безопасности на мероприятии оказалось недостаточно. Чего не хватило, чтобы предотвратить трагедию?
— Сложно сказать. С одной стороны, видите, как бюст не пропустили в начале, когда виновница этого, исполнительница теракта его приносила. Они подходили к вопросу системно. Четыре месяца знакомились, знакомились с Владленом. Он дал команду, чтоб пропустили.
Поэтому, что сказать — выполнено все на высоком уровне. Очень сложно, когда на тебя идет такая охота, что-нибудь противопоставить.
Сказать, что он был беспечный или была проявлена какая-то халатность — мне сложно. Если бы я такое говорил, я бы сказал: «А я бы так никогда в жизни не сделал», но я так про себя сказать не могу.
— Почему целью выбран был именно Владлен? Только из-за своей медийности?
— Есть служба, которая потребляет, получает миллионы гривен ежемесячно, на которую работают тысячи людей, получают зарплату, выделяются деньги на всякие мероприятия.
Украина где-то в 2015 году приняла закон, где расширены были полномочия СБУ. Единственный, кто обратил на это внимание — я, я писал у себя в соцсетях о том, что, обратите внимание, там внесены изменения, которые позволяют службе безопасности устранять врагов Украины за пределами Украины. Больше того, это вменялось в задачи службы безопасности.
Я хочу сказать, что с начала Русской весны... Если я начинаю вспоминать, с кем мы этот процесс начинали, в живых осталось хорошо если половина. Как правило, или погибли на фронте, или были убиты диверсантами, или как Валера Болотов — у него не выдержало сердце, он был очень эмпатичный, и он умер от всех этих событий. Многие погибли от всяких терактов.
Я разбирался, поскольку многие из погибших были мои друзья. У меня были связи, знакомства в Киеве. До февраля прошлого года мне общаться с Киевом было проще. Во всех ведомствах были люди, с которыми я контактировал, были какие-то хорошие отношения, кто-то со мной связывался. Кто-то на всякий случай мне рассказывал какую-то закрытую информацию: а вдруг власть поменяется, и у него будут со мной хорошие отношения. Сейчас, конечно, сложнее.
Я выяснял, кто стоит за этими процессами. Проходило как: голова — это тот, кто придумывал, как что делать — это был департамент контрразведки Службы безопасности Украины. Это отдельная структура, которая фактически напрямую подчинялась ЦРУ и практически даже не отчитывалась перед главой СБУ, перед администрацией президента — тогда еще администрацией президента при Порошенко — сейчас перед офисом президента, перед Зеленским.
Они отчитывались напрямую, получали заказы. А руки — это был ГУР (Главное управление разведки. — Ред.), они специально назвали себя ГУР, чтобы отличаться от ГРУ российского. Правда, сейчас ГРУ тоже переназвался, но все равно все называют его ГРУ.
И вот представьте себе: выделяются большие деньги, и они должны что-то делать. Это что-то должно быть знаковое. И знаковое — убить, сделать покушение на Шойгу, Суровикина, Пригожина, кого угодно из чиновников, которые сейчас работают? Там ФСО, там служба охраны, там помощники, там все проверяется.
Я несколько раз в жизни был охраняемым лицом. На первом Майдане, на втором Майдане, во время президентских выборов, когда я был кандидатом в президенты. Это, конечно... ты в туалет не можешь зайти, пока фэсэошники не проверят, что там никого нет, не заложена взрывчатка. Я боролся с ними, чуть ли не сбегал от них.
Они проверяют, ведут работу хорошо и качественно, добраться до таких (охраняемых. — Ред.) людей нельзя. А вот до таких как Татарский можно добраться. И медийный выхлоп широкий.
Работают серьезно, у них есть агентура, они находят людей. Как правило, такие теракты совершаются людьми, которые не являются действующими сотрудниками СБУ и ГУР. Находят либо бандитов, исполнителей, которые исполняют за деньги, либо находят людей, которые обижены на российскую власть и черпают кадры оттуда.
— Дарья Трепова, которую подозревают в совершении теракта, вследствие которого погиб Владлен Татарский, задержана и дает показания. Она утверждает, что о взрывчатке не знала. Западные СМИ уже лепят образ жертвы режима. Как минимум образ складывают, что разыграли втемную. Так это или нет, выяснит следствие. Как долго российские оппозиционеры, те, кто не принимают российскую власть, будут оставаться наивными в отношении украинских структур, западных структур, будут думать, что те желают им чего-то хорошего?
— Да, ведь они ее бросили. Если бы ей дали украинский паспорт — вообще ничего не стоило им его передать — она просто не сидела бы в Петербурге и не ждала бы эвакуации, а самостоятельно, хоть на такси, хоть на машине пыталась бы уехать за город и еще потом куда-нибудь.
У нас гигантские границы с Казахстаном, которые не охраняются никак. У нас можно… Родина такая большая, поверьте мне. Я сколько раз в 2014 году переходил границу, будучи еще кандидатом в президенты, депутатом Верховной Рады, зная, что дана команда, несмотря на все регалии и неприкосновенность, меня задержать. А мне надо было на встречи по важным вопросам время от времени вылетать в Москву.
Я проходил через границу с Ростовской область и ни разу не встретил российского пограничника. Поверьте, обладая паспортом, можно было в принципе легко достаточно выбраться из России. То, что они не озаботились ее эвакуацией, это говорит о том, что им все равно. Они ее использовали и — до свидания.
Но я, естественно, слежу за этим делом, я видел сообщения в СМИ о том, что у нее в ее мастерской нашли еще такие бюсты. Если нашли такие бюсты и, как там пишут, что она сама их изготавливала, если она сама их изготавливала, то она должна была видеть, что туда, в этот бюст, либо она вставляет (заряд. — Ред.), либо кто-то при ней вставляет. Я не до конца верю в ту версию, что она безвинная жертва, что ее использовали втемную. А то, что использовали — да.
— То есть своими ни для Запада, ни для Украины стать не получится, неважно, что ты совершишь здесь. Эвакуацию, как мы видим, тоже тебе далеко не факт, что обеспечат. Почему продолжают играть им на руку?
— Ну да, я хочу сказать, что разговаривал после 2014 года с крымскими ребятами из спецслужб, они говорили, что по Крыму конкретно не менее пяти групп все время находились на полуострове.
Они приезжали без оружия, приезжали с женщинами, с детьми, они полностью мимикрировали под обычных украинцев. Ездили, знакомились, узнавали местность, знакомились с людьми, снимали квартиры на случай, если появится какая-то команда, то все будет дальше двигаться. У меня нет сомнения, что таких людей по России достаточно много, диверсантов.
Причем организация... у меня были и эсбэушники знакомые, были люди, которые были пророссийскими и тем не менее находились в СБУ. Они говорили: если бы была возможность дать списки (диверсантов. — Ред.), мы бы дали, но систему отлаживали цэрэушники, была система, как в абвере. Были пятерки, люди за пределами пятерки никого не знают, если вы арестуете одну группу, они не сдадут остальные группы.
И людей понабирали в эти группы, которые никогда не служили в СБУ. Были в АТО, были какие-то националисты, посмотрели — нормальные, разговаривают нормально, русский язык знают — вперед.
Поэтому я хочу сказать, что общее… у нас всегда, когда что-то случается, это первое желание, особенно у депутатов Госдумы, — запретить, ужесточить, разобраться с оппозиционерами.
Но надо понимать, что когда мы вступили в войну, то чтобы мы ни делали, вероятность таких событий высокая. Всех защитить нельзя.
— Насчет защиты. Оппозиционеры — ладно, но в обществе продолжать жить, как будто ни последних девяти лет, ни для кого-то последнего года не было. Имею ввиду, в первую очередь, вопрос понимания ситуации и вопросы безопасности — личной и своей семьи. Как можно подготовить людей к этой ситуации, к правильным действиям? И при этом подготовить их, не раздувая панику в обществе.
— Помните плакаты советского времени, времен Великой Отечественной — «Будьте бдительны!» Надо быть бдительным, что делать. Надо быть бдительными всем нам.
Не надо делать из этого трагедию. Понятно, что столько товарищей погибло, но и на фронте погибают, и линия фронта… Как-то просто психологически, большинство населения России, они считают, что это там где-то, а у нас все нормально.
А когда здесь у нас что-то происходит в тылу, это… Ну каждый день погибают молодые, красивые пацаны, молодые ребята. Погибают и с одной, и с другой стороны. Это трагедия. Отгораживаться, считать, что там это другое, не то что здесь — не получится.
Я приезжаю в Москву и вижу, что люди ходят в кино, рестораны, театры, люди живут своей жизнью. Смотрят новости, до них доходят сводки, но зачастую некоторые относятся к этому как к трансляции футбольного матча. Хороший комментатор хорошо читает блок, дает новости, интересно читать, интересно смотреть. А что ж там произошло сегодня? Но это нас не касается. Да, прошла мобилизация, но обратите внимание: столицу она не затронула.
Причем это общая ситуация. У нас две стороны чем-то похожи. В Киеве тоже — я постоянно общаюсь со своими знакомыми — работают рестораны, работают театры, в ресторанах очереди. То есть не в каждый можно зайти, надо записываться.
Люди ходят на работу, люди живут своей жизнью. В Киеве не устраивают (облавы. — Ред.), как в Одессе, — в Одессе сильнее всего задерживают на улицах из всей Украины. Задерживают и мобилизуют, сразу же вручают повестки, отправляют на фронт. В Киеве этого нет.
Власть понимает, что столица есть столица. Нормы по мобилизации там совершенно другие, стараются брать добровольцев. В Москве и Питере тоже так: люди не чувствуют, что идет война.
В этом Москва, Питер и Киев похожи. Разница в том, что, конечно же, без волонтерского движения, без помощи всего населения России на фронте было бы очень сложно, я даже не представляю, если бы люди не помогали, мы бы не смогли одеть, обуть, вооружить дронами и многим другим, чем население снабжает наших ребят на фронте.
На Украине точно так же. Разница в том, что там еще этим занимаются элиты и олигархи… Я скажу, что если бы российские элиты включились, мы бы войну давно выиграли.
— Опять же, после подтверждения участия украинских спецслужб, может ли этот теракт изменить подход в СВО или хотя бы изменить наши методы в какой-то сфере?
— Когда была такая же ситуация с Дарьей Дугиной, теперь Владлен Татарский, и сразу же все буквально в один голос: «Ударить по центру принятия решений». Потом пройдет время, все про это забудут. К сожалению, это так.
Я не думаю, что это повлияет на ход СВО и на методы ведения войны. Больше того, когда-то была такая ситуация, когда в Донецке устранили гуровцы наших ребят из наших российских спецслужб. Еще были диверсии в Крыму, и как-то это кучно пошло… После этого в Киеве загадочным образом погибли несколько видных функционеров. Некоторым пришли записки. После этого, после этих событий по всем каналам, каким только можно было, от Службы безопасности Украины приходили сигналы сюда: хватит, давайте договариваться, давайте прекратим.
Но сейчас это не сработает. Да, конечно же, надо проводить диверсии, надо со своей стороны работать на украинской территории. Да, действительно, мы видим, как украинцы работают на российской территории — и, к сожалению, не видим работы российских спецслужб на их территории.
Надо понимать, что сейчас война достигла такого ожесточения, что мы можем убивать друг друга сколько угодно, и погибают наши друзья-товарищи, но это никоим образом не скажется на ведении, на интенсивности СВО. Столько смертей ежедневно, столько ранений, что одна-две смерти не повлияют, даже если это медийное, на общую ситуацию. Мы можем говорить что угодно и чувствовать что угодно, но объективно это так.
Что повлияет? Это анонсированное контрнаступления, которого мы сейчас все ждем. Уже только мертвый политолог, блогер или зарубежный журналист не сказал о том, что будет наступление, и куда оно будет проходить. Зарубежные страны вложились в это наступление — соскребли все что могли. Они очень надеются, что оно будет успешным.
А мы очень надеемся, что наши войска, наша армия его отобьет, что для нашего Министерства обороны это не новость — о том, что украинские войска собираются наступать на Мелитополь и разрезать сухопутный коридор на Крым. Что мы к этому готовы. А после отбития контрнаступления можно будет двигаться вперед и выполнить поставленные президентом и Министерством обороны задачи.
