Лидер «Национального блока», объединяющего ультраправые партии, Райвис Дзинтарс выступил с заявлением: 9 октября его организация предложит партнерам по правящей коалиции принять поправки к закону, согласно которым обучение в государственных и муниципальных образовательных учреждениях должно осуществляться исключительно на латышском языке.
«Нацблок» считается младшим партнером в коалиции. Отчасти так оно и есть. Финансами и спецслужбами рулят другие. Но во всем, что так или иначе касается «русской темы», первое слово — за ультраправыми. В частности, недавнее решение парламента поднять до космических высот штрафы за неиспользование латышского языка, принято по инициативе депутатов «Национального блока».
Уместно напомнить предысторию вопроса. В постсоветской Латвии было две крупных попытки ликвидировать русские школы. Первая — еще в конце 1990-х, когда был принят закон, предусматривавший полный переход на латышский язык обучения к 2004 году, так называемая «реформа-2004». Реформа наткнулась на яростное сопротивление русских жителей Латвии. В 2003 году был создан Штаб защиты русских школ, сумевший организовать многотысячные акции протеста.
Тогда борьба завершилась компромиссом. В русских школах утвердилась система билингвального образования. У системы есть несколько вариантов, но если не вдаваться в детали, то суть в следующем: 60% учебных предметов преподается на латышском языке, 40% — на родном, русском.
Эта пропорция сохраняется по сей день. Понятно, что разумные учителя и администраторы школ пытаются втиснуть в эти 40% наиболее важные для учеников предметы.
Вторая попытка была предпринята в 2010-2011 годах неонацистской партией «Все для Латвии!» (сегодня — одна из правящих партий в составе «Нацблока»). Национал-радикалы попытались организовать референдум. На общенародное голосование предлагалось вынести поправку к конституции, по сути запрещающую школьное образование на любом языке, кроме латышского.
Ответом со стороны русских жителей Латвии стал контрреферендум — за присвоение русскому языку государственного статуса. Волна эмоций достигла небывалого для Латвии уровня. Опасаясь политического перегрева, власти дали понять, что не поддерживают инициативу о ликвидации образования на русском языке, считают ее несвоевременной. Это подействовало на умеренную часть латышей, и «нацикам» не удалось собрать необходимого числа подписей для проведения своего референдума.
Была еще третья, более осторожная, попытка в 2014 году, когда правительство решило изменить пропорцию — с 60/40 на 80/20. Снова были акции протеста, но далеко не столь внушительные, как в 2003-2004 годах. Тем не менее, правительство от своего плана отказалось. Не обошлось без американских консультантов, которые посоветовали не злить местных русских в ситуации начавшейся «гибридной войны» на Украине.
Такова предыстория, если вкратце. И она со всей убедительностью показывает, что только страх перед русским сопротивлением, реальным или гипотетическим, мешал националистам в полном объеме осуществить свои цели. Как будет на этот раз?
Прогнозы не самые оптимистичные. Социально активная русская молодежь, которая могла бы стать ядром уличного протеста, массово покидает Латвию — кто в западном, кто в восточном направлении. Те, кто остался, погружены в проблемы материального выживания или боятся репрессий.
К слову, о репрессиях. В отличие от Украины, в Латвии оппозиционного активиста не поджидают возле подъезда молодчики с бейсбольными битами. Да и аресты достаточно редки. Применяются более «гуманные» методы. Например, к работодателю приходят вежливые сотрудники спецслужб и сообщают, что у такого-то из его работников «неправильная» политическая позиция. Вы уж примите меры, пожалуйста. А надо понимать, что в Латвии лишиться работы, особенно в зрелом возрасте, — это в 9-ти из 10-ти случаев катастрофа.
Если же работодатель оказался непонятливым, то к нему легко может нагрянуть Служба госдоходов, и уж какой-нибудь «косяк» в хозяйственной деятельности она обязательно найдет… А на школьного учителя, если он только вякнет что-то «нелояльное», управу найти проще простого. Репрессивных структур, следящих за лояльностью педагогов, хватает: и Полиция безопасности, и Служба качества образования, и Центр государственного языка.
Но не все так печально. Надежду, как ни парадоксально, дает тот факт, что тему хотят оседлать именно радикальные националисты. Опыт показывает, что русские жители Латвии вяло реагируют на постепенную, пошаговую ликвидацию русского образования, которую реализуют условно-умеренные националисты. Но Нацблок хочет решить задачу одним дерзким кавалерийским броском, и это должно вызвать ответную реакцию.
