"Враг упирается, но когда нас это останавливало?" Русская артиллерия проламывает оборону ВСУ под Курахово

"Добро пожаловать! Аккуратнее только, а то балка здесь", - проявляет заботу офицер, на хвосте у которого мы сюда и примчались. Крутая, раздолбанная временем и тысячами пар ног лестница уходит в темноту.

"Уютненько у вас", - бросаю я и тут же цепляю макушкой ту самую балку. Искры из глаз, мучительная боль и сожаление о том, что рановато снял шлем. Вспоминая, в который уже раз со мной это происходит, сдвигаю толстое шерстяное одеяло.

"Здравия, мужики!" - здороваюсь с присутствующими, щурясь на лампы дневного света. В помещении тесно, людно и нервно, поэтому стараюсь и в проходе не задерживаться, и край одеяла не отпускать, чтоб коллегам видно было, куда идти, и жать протянутые руки.

К собачьему холоду, туману и сырости последних дней присоседился мокрый снег, доведя картинку до идеала тошнотворности. Посмотришь, и жить не хочется. Оказаться под крышей – великое благо. А если над головой два-три метра бетона, так вообще замечательно.

Сегодня командный пункт второго батальона 110-й отдельной гвардейской мотострелковой ордена Республики бригады уже не кажется чем-то экстраординарным, а вот в 22-м подобным могли похвастаться единицы.

На утепленных стенах подвала закреплены большие мониторы, на которые 24/7 транслируется "картинка" с разведывательных беспилотников. За длинным столом, уставленным компьютерами и средствами связи, работают трое. Их задача – взаимодействие между воздушной разведкой, артиллерией, пехотой и взводом пилотов беспилотников-камикадзе.

В глаза бросаются чисто десантные нашивки, что красуются на плечах всех троих. Откуда, если бригада мотострелковая, а никакой авиации у ДНР, откуда родом легендарная 110-я, отродясь не было?

Если вкратце, то это традиция времен трансформации Донбасского ополчения в полноценную армию. Тогда считалось (не без основания), что формирование родов войск и продолжение их боевых традиций важно для морального духа новой армии. Так в республике появились морская пехота и ВДВ. С тех пор, с благословения российского Союза ветеранов-десантников, военнослужащие бригады традиционно носят тельняшки и голубые береты.

К столу, что за спинами троих офицеров, прислонился четвертый. Командир батальона курит, переводя взгляд с одного экрана на другой, и время от времени подает команды. Идет штурм одной из многоэтажек Курахово.

На вид командиру 2-го СБ прилично за сорок. Он высок, сухощав и громогласен, а также обладает теми неповторимыми чертами лица, по которым бывалого служаку в толпе узнаешь безошибочно. Бери да лепи с такого римского полководца. Не ошибешься.

- День добрый, пресса мы!

- "Жека"!

- О! Так это тебя мы слышали на днях? Мы у FPV-шников были. Твои?

- Мои-мои, ребятки!

- Как обстановка у вас?

- Нормально, работаем.

С двух сторон карта Курахово усеяна кнопками белого и красного цветов. "Вот здесь мы продвигаемся, а это 5-я бригада", - объясняет "Жека", указывая на разноцветные кнопки. "А если вкратце?" - спрашиваю. "Если вкратце, то хана им", - сдержанно улыбается комбат, возвращаясь к экранам.

"Мужики, затаитесь пока. Сейчас минометы будут работать. Да-да, укройтесь где-нибудь. Принял?" - басит в рацию один из офицеров за столом.

"Так, возьми крупнее левый угол здания. Там движение было. Левый! Левый угол крупнее! Еще! Внимательнее!" - передает оператору БПЛА другой.

На экране тем временем продолжается бой за многоэтажку. Неподалеку от здания беззвучно ложится мина. То есть, не беззвучно, конечно, просто беспилотник ограничивается трансляцией картинки. Судя по реакции присутствующих, ложится туда, куда и планировалось.

Со стороны происходящее напоминает игру в пинг-понг: обстановка на экранах ежесекундно меняется, офицеры передают соответствующие команды и получают отчеты. "Командир, второй подъезд наш!" - докладывает заместитель комбата. "Молодцы, пацаны!" - отвечает "Жека", выдыхая дым. Обстановка слегка разряжается.

Край засаленного одеяла вновь поднимается, и в комнату, благоразумно пригнувшись, заходит боец, изрядно припорошенный снегом. За спиной у него автомат, в руках – импортный аналог нашей "мухи". Трофеи – это дело хорошее. Это мы любим и всячески уважаем.

- "Жека", а много трофеев?

- Да хватает.

- А что есть?

- Минометы, гранатометы. Еще много чего не вывезли. Под огнем вывезти не получается пока. А вот АГС немецкие, американские М-4 и М-16, турецкие MG-45, MG-42. Даже встречается наш старый "Дегтярь".

- О чем это говорит?

- По вооружению можно примерно понять, какое подразделение стоит. Если импортное, значит наемники, а если АК-47 китайские, то скорее обычные военные.

- Наемники часто встречаются?

- Частенько.

- И как они в деле?

- Они не сдаются. Либо суицид, либо, если есть возможность, то их пытаются забрать до конца. В плен – нет.

- Слушай, все чаще слышу, что на "нуле" у них стоят мобилизованные, а чуть в глубине уже серьезные, обученные и хорошо мотивированные подразделения, задача которых – не допустить обвал фронта.

- Типа заградотрядов? Я думаю, что да. С нашим продвижением у них начались перестрелки между собой. Они не дают своим подразделениям отступать. И даже перехваты есть. Говорят, что откатываются двойками. Мы туда не стреляем. Наша пехота туда еще не дошла, но там явно завязывается стрелковый бой.

Трофеи посмотреть уже не успеваем. Вот-вот начнет работать арта, ради которой мы, собственно говоря, приехали. Тем не менее, по возвращении комбат обещает что-нибудь показать.

- Что за арта у вас?

- Д-30 сейчас будет работать.

- Ну хоть не 120-й миномет. Терпеть его не могу.

- Думаешь, что 122-миллиметровая гаубица лучше?

- Миномет прошибает дыру в пространстве и времени. Д-30 – терпимо. Только эмаль от зубов отслаивается. А! Ну танк – да, хуже.

- Давно работаете, да?

- Да они прожженные ребята. С самого начала тут.

- Тогда понятно. Ну давайте.

На улице так серо и безрадостно, что выбравшись из подвала, мы даже не щуримся. Трусцой по лужам к замаскированной машине, которая напоминает кусок грязи и ни в какой маскировке, честно говоря, не нуждается. Аккуратно цепляю грязную дверную ручку мизинцем. Есть в этом что-то жеманное. Что-то от английского чаепития из советского кино. Поехали!

Позиция "тридцатки" замаскирована так, что сразу и не заметишь: и в землю зарыта, и сверху прикрыта. Вниз от орудия ведет деревянная лестница. Вправо – укрытие для личного состава, дальше по коридору налево и вглубь – запас БК. Тепло, сухо и освещение имеется.

У орудия встречает "Рыж". Молодой, рассудительный, похожий на хрестоматийного рок-н-рольщика. На груди все тот же десантный шеврон 2-го СБ.

- Здорово у вас тут все обустроено!

- А у нас всегда так. У нас все закопаны. Мы работаем с закрытых огневых, из укрепов. Расчет всегда защищен. Всегда закапываемся как следует.

"Рыж" - местный. Начинал в пехоте, но был ранен в ходе боев за Мариуполь и получил от командования предложение уйти в артиллеристы. Начинал с "рапиры", а теперь вот работает на Д-30.

"Погоди-погоди, ты часом не у "Аббата" служил?" - прерываю я рассказ бойца. "У него", - улыбается "Рыж". И тут я понимаю, где уже видел так здорово укрепленные позиции.

Офицер с позывным "Аббат" знаменит тем, что не любит терять людей, а потому готовит шикарные позиции. "У меня два раза было два "триста", и каждый раз один из них я. Знаешь, не люблю сообщать мамам о гибели их сыновей, а потому попал к "Аббату" - готовь лопату!" - как-то сказал он мне.

"Теперь ясно, как вы так быстро укрепились тут", - говорю. "А мы ж люди опытные. Работы на лопате не боимся. К тому же для себя копать всегда легче", - смеется артиллерист.

Ниже по лестнице знакомлюсь с парнями из его расчета. Один приветливо машет рукой. Хочу сфотографировать, но боец, улыбаясь, отмахивается. Не снимай, мол, нельзя. Мимоходом еще раз убеждаюсь в том, что сделано все по уму. Даже если вдруг чего, то расчет укроется в специальном помещении, а БК зарыт так глубоко, что возможность детонации сведена к минимуму. Узнаю руку мастера!

Даже в эпоху атакующих дронов роль классической артиллерии незыблема. Благо, цепочка передачи целей заметно сократилась и уже не та, что в начале СВО. Ребята утверждают, что готовы работать буквально через две минуты после запроса.

"Работаем по укрепам, работаем по пехоте. Иногда случаются танки", - перечисляет "Рыж". Как бывший пехотинец, он хорошо понимает, насколько важна точная и быстрая работа артиллерии для "царицы полей". А уж при штурме населенных пунктов к точности арты особые требования, поскольку и свои всегда рядом, и гражданскими прикрываться враг не стесняется.

- Вы прямо тут снимать будете?

- Не думаю. Узковато. Мешать будем.

- Тут громко будет. Вы отойдите подальше. А то даже в наушниках после целого дня работы стошнить может.

- Есть такое.

"Рыж", готов работать?" - шипит рация. "Одна малая, командир", - отвечает боец и берется за планшет. Получив координаты цели, "Рыж" отдает приказ и у орудия тут же начинается движ.

Тут я и вспоминаю, что где-то месяц назад подарил саперу последние активные наушники, а новые так и не купил. "Ай, не в первый раз!" - думаю, наводя камеру на гаубицу и открывая рот. Слышно лязг заряжания, который ни с чем не спутаешь.

- Заряжен-готов!

- Есть заряжен-готов!

- Орудие!

- Выстрел!

Выплюнув осколочный снаряд, гаубица орошает нас волной засохших листьев, опавших веток, жидкой и подмерзшей грязи. "Надо было дальше отойти", - хохочет коллега. Вытираю физиономию. "Орудие! Выстрел!" - орут на позиции. "Да что ж так скоро!" - мысленно возмущаюсь я, пытаясь заткнуть хотя бы одно уже оглохшее ухо. Бывает же, ну! Иной раз танк неожиданно рявкнет с закрытой позиции, а тебе хоть бы что, а тут даже пасть раззявить успел, но по ушам хлопнуло.

Где-то после четвертого-пятого выстрела офицер сопровождения предлагает не искушать судьбу и валить отсюда по-тихому, ибо ребята из укрытия работают, а мы-то сидим в чахлых кустиках. Отсняв все, что нужно, уходим к машине.

А на командном пункте царит суета. Кто-то приезжает, кто-то уезжает. Вслед за нами вваливается высокий боец в шлеме, балаклаве и мотоциклетных очках. Грязный и мокрый. "Ты чего это в снегу весь?" - удивляется "Жека". "Да я на квадрике ехал", - смеется уже снявший "балаклаву" "Аббат". Ба, да это ж знакомые все лица!

"Командир, противник жалуется, что мы обкладываем его чем-то тяжелым. Они там совсем загрустили. Может из минометов добавим?" - вклинивается заместитель комбата. "Отлично! Насчет минометов погоди чуток", - усмехается "Жека". "Мы этот кусок вот-вот заберем", - говорит он мне, потирая руки.

И тут же за рукав меня дергает молодой офицер. "Слушай, мы же где-то встречались, да?" - интересуется он. Минуту всматриваюсь в лицо и точно! "Ха! На "рапирах" как-то весной пересекались. Ты мне еще историю поучительную рассказывал", - отвечаю. "Точно! Ваш репортаж хорошо по сети разошелся", - беззлобно ворчит он.

Позывной офицера – "Сапсан". Он тоже из местных. Здесь вообще половина солдат и офицеров не столько ведет наступление, сколько банально возвращается домой. У кого-то на оккупированной части Донбасса родные остались, а у кого-то – нет.

Пьем обжигающе горячий кофе, смотрим те трофеи, что успели вывезти, обмениваемся новостями. "Сапсан", будучи классическим профессиональным военным, так и не женился за прошедшие месяцы. Всю дорогу в полях. Некогда. Зато пересел с "рапир" на Д-30. Говорит, что без особых проблем. Во-первых, базовый принцип на всей советской стволке один, а во-вторых, он-то артиллерист-инструктор. Опыт работы с разнообразной артиллерией и обучения личного состава имеется богатейший.

- А вы на награждение к нам приехали?

- Не, мы на арту, но если пригласите, то поучаствуем с удовольствием.

- Оставайтесь.

В комбатском офисном кресле дремлет милейший доберман, залюбленный и разбалованный суровыми вояками. На ошейнике у пса имеются личные патчи с непечатными армейскими шутками, указывающими на то, что хозяин их – видный бездельник.

По ходу пьесы выясняется, что, будучи еще гражданским человеком, "Сапсан" лично наблюдал знаменитое крушение малазийского боинга. Я вот, к примеру, не знал, что ВСУ в тот день пытались работать артиллерией по месту крушения, куда стягивались медики и спасатели. Известные гуманисты.

Церемония награждения проходит быстро и скромно. Под раскидистым деревом, где и снег за шиворот не падает, и вражеская "птица" не видит, ребята выстраиваются в две шеренги. Без лишних прелюдий командир зачитывает приказ, а после раздает почетные грамоты, медали и погоны. Теперь уже старший лейтенант "Сапсан" с медалью "За боевые отличия" на груди, ворчит, что награды – дело хорошее, но главное – чтобы пацаны были целы. Хотя по глазам видно, что приятно.

Закуривая и подшучивая друг над другом, мужики расходятся по своим военным делам. Награды наградами, а Курахово надо брать. Они не похожи на героев боевиков. Самые обычные парни. Многие в 22-м были гражданскими до мозга кости. Другие гражданскими были в 14-м. А сегодня эти обычные люди пишут новейшую историю России. Размашисто эдак пишут.