Поэтому на том или ином этапе войны мобилизация неизбежна, считает писатель, публицист, юрист и военный волонтер Герман Садулаев
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
На днях стартовала работа комиссии по комплектованию ВС РФ контрактниками, которую возглавил Дмитрий Медведев. Он подчеркнул, что зачисление на контракт - единственная форма привлечения граждан для участия в СВО. Одна из задач этой комиссии состоит в том, чтобы устранять проблемы в нашей системе отбора людей на фронт.
- Герман Умаралиевич, таких проблем навскидку можно перечислить очень много: разница в выплатах между регионами, разная степень оснащенности и подготовки новобранцев, использование бойцов в соответствии с их навыками. Какую из них нужно решать прежде всего?
- Все озвученные вами проблемы серьезные. Но я бы все же выделил использование личного состава не по их назначению.
К сожалению, иногда бывает так, что контрактник прошел обучение по какой-то военно-учетной специальности, но его используют не в соответствии с его профессиональными навыками. А это подрывает общую боеспособность армии.
Допустим, военнослужащий имеет квалификацию механика-водителя танка или БМП. Это сложная и ответственная работа. Нельзя просто так взять человека с улицы, посадить его за рычаги боевой машины и приказать ему этой техникой управлять. И если вы такого специалиста направляете в обычную пехоту, вы разбазариваете ценные кадры.
Мне кажется, что комиссии начать нужно именно с этой проблемы.
Потом нужно решить проблему с разницей региональных выплат. Она существенная. Где-то новобранец, идя на тот же самый контракт, получает всего несколько сот тысяч, а где-то – два миллиона. Я понимаю, что местные власти, желая выполнить план, пытаются переманивать людей из других регионов. Но страна у нас одна и армия у нас одна.
- Говорят, что проблему использования бойцов не по специальности должна решать военная прокуратура.
- Насколько я понимаю, военная прокуратура в основном занимается расследованием преступлений в зоне СВО и преступлений, совершенными военнослужащими. Но я не знаю, решает ли военная прокуратура проблемы использования бойцов не по их военно-учетной специальности. Может быть, такие примеры есть, но мне они неизвестны.
- А как решить эту проблему? Как отличить нерадивого командира от ситуаций в духе "на войне случается всякое"?
- Конечно, на войне случается всякое. Иногда бывает так, что надо всех направить на штурм или поставить в оборону. В Великую Отечественную войну зачастую даже люди из штабов брали в руки оружие и воевали в окопах. Но тут надо смотреть, было ли вызвано такое использование квалифицированных специалистов экстренной ситуацией, или командир так поступал систематически. Если это было систематически, то надо принимать меры. Если командир не может использовать бойцов в соответствии с их специальностью, то надо ставить вопрос о его профессиональной непригодности.
- Сможем ли мы выполнить цели и задачи СВО только за счет контрактников?
- Это зависит от того, какие у нас цели.
Цели СВО пока сформулированы достаточно размыто. Я не понимаю, как мы можем достичь демилитаризации и денацификации Украины, пока мы не сменим власть в Киеве. Очевидно же, что Зеленский добровольно на это не пойдет.
Чтобы одержать на Украине решительную военную победу, нам контрактников не хватит. Для этого нам нужна армия, которая была бы в два раза больше нынешней, а приток контрактников не позволяет создать такие резервы. Он позволяет лишь восполнять потери и формировать отдельные подразделения. Он не может создать большой численный перевес, необходимый для успешного наступления.
Поэтому на том или ином этапе войны мобилизация неизбежна.
- И тут мы упираемся в один и тот же вопрос. Где нам взять технику, чтобы сделать армию в два раза больше, чем сейчас?
- Наших производственных мощностей для этого явно не хватит. Но мы можем импортировать технику из-за рубежа.
Вражеская пропаганда сообщает, что Россия сейчас закупает северокорейские снаряды. Москва это официально не подтверждает и не опровергает. Сами бойцы на фронте говорят, что они у нас есть (смеется). И я считаю, что мы должны импортировать из КНДР или из Ирана танки или БМП по тем же серым схемам, если напрямую они нам продавать их не решатся.
Кстати, мы можем официально закупать у дружественных стран огромное количество небоевых машин. На фронте по-прежнему не хватает транспорта для эвакуации раненых, подвоза боеприпасов и перевозки личного состава. У нас есть КАМАЗы и БелАЗы, но у них есть проблемы с запчастями и колесами, которые быстро изнашиваются и которые поставляются в недостаточном количестве. И это очень большие машины. А нам нужны пикапы, джипы и микроавтобусы.
Мы же видим, насколько много у Украины пикапов зарубежного производства. Видимо, Запад дает их в рамках "волонтерской помощи" или государственных закупок. А наши войска небоевой техникой в основном снабжаются с помощью волонтеров. Все эти "буханки", "патриоты" и "Нивы" для подразделений привозят гуманитарщики, а деньги на них дает народ.
Это хорошо, что народ помогает. Но полностью решить проблемы армии с небоевым транспортом можно только за счет централизованных закупок от Минобороны.
Повторюсь, более легкие автомобили – это гражданская техника. Ее можно импортировать и поставлять в войска совершенно легально. Тем более, тот же Ульяновский завод сейчас не может выпускать столько машин. Да и качество их сборки довольно низкое. Они быстро ломаются. Поэтому нам надо закупить огромное количество иностранных машин вместе с ремонтной базой.
И это тоже должно быть централизовано. Потому что когда волонтеры привозят автомобили разных марок и моделей, к ним потом приходится искать запчасти.
Надеюсь, Минобороны до этой проблемы когда-нибудь доберется.
- Насчет волонтеров. Мои коллеги взяли несколько интервью у серьезных операторов БПЛА. Они говорят, что восемь из десяти дронов, которые поставляют гуманитарщики, не взлетают. С чем это может быть связано?
- Это может быть связано с тем, что у нас открылось много гаражных производств дронов, где не контролируется их качество. Там может быть и брак, и конструктивные недостатки. Эта ситуация неприемлема. С этими гаражными кооперативами нужно разбираться.
Я, кстати, должен сказать, что сейчас Минобороны поставляет довольно много различных дронов. Подразделения БПЛА не имеют в них недостатка. Хотя еще несколько месяцев назад у нас был их большой дефицит. Значит, Минобороны все-таки какие-то проблемы решает. Но кроме самих дронов, нашим пилотам нужно другое оборудование.
В частности, им нужны усилители сигнала для БПЛА, который позволяет увеличить дальность полета и обеспечивают безопасность оператора, потому что оператор находится далеко от места взлета. Эти пульты также позволяют преодолеть вражеский РЭБ. Так вот эти усилители сигнала Минобороны не поставляет вообще. "Мы вам дроны поставили, а дальше летайте, как хотите". Их поставляют только волонтеры, но они не могут закрыть потребности всего фронта.
И все же, если Минобороны стало поставлять беспилотники, надеюсь, до ведомства дойдет, что усилители сигнала тоже нужны.
Вообще мы должны формировать расчеты БПЛА как универсальных солдат. Им нужны усилители, ретрансляторы, средства РЭБ и радиоэлектронной разведки, а также 3D-принтеры, на которых операторы сами могли бы печатать нужные им приспособления для сбросов. Тут нужен комплексный подход.
Повторюсь, необходимо понять все потребности армии и централизовано решать их через Минобороны.
- В конце сентября в телеграм-канале вы опубликовали тревожный пост, что Украина специально не пытается купировать наши прорывы в Донбассе, потому что копит силы для нового наступления. Сейчас у вас такие же настроения?
- Я имел в виду, что Украина не использует все свои резервы. Противник держит стратегический резерв и не распыляет его на том же юге Донбасса. Либо они его сохраняют для отражения нашего наступления, либо планируют использовать для своего нового наступления.
Киевский режим не отказался от своей стратегической задачи перерезать сухопутный коридор в Крым. Может быть, враг ждет нового сезона или накопления сил. Поэтому нам нельзя расслабляться. Попытки нового наступления противника возможны в ближайшие месяцы.
- Наше наступление в Донбассе может сорвать эти планы?
- К сожалению, наше наступление в Донбассе идет медленно. Мы там продавливаем оборону ВСУ, проходя по несколько сот метров за сутки. В лучшем случае – два-три километра. А чтобы поставить под угрозу эти планы киевского режима, вынудив его бросить в бой свои стратегические резервы для затыкания дыр, нам нужен решительный прорыв хотя бы на 10-20 километров в глубину с занятием стратегически важных точек.
Мы пока этого сделать не можем в том числе потому, что у нас нет достаточных резервов. Иногда кажется, что мы прорвали оборону. Но по законам войны нужно вводить в прорыв свежие резервы, чтобы они развивали наступление, а у нас их нет.
Повторюсь, наше медленное прогрызание вражеской обороны не заставит Украину изменить свои планы. Она будет постепенно отходить и занимать новые позиции. И это может длиться достаточно долго.
- Есть ли надежда, что если Украина пойдет в это новое наступление, то окончательно расшибет себе лоб?
- Да, такая надежда есть. Наступающие войска всегда уязвимы и могут понести большие потери. Провалившийся контрнаступ 2023 года серьезно ослабил противника и сделал возможным наше продвижение в Донбассе. Еще одной попытки наступления Украина может не вынести. Но лишь в том случае, если у нас будут резервы, чтобы отразить его, а потом на плечах отступающего врага перейти в собственное контрнаступление.
Я надеюсь, что у нас тоже есть стратегический резерв на крайний случай, который мы даже не использовали в Курской области именно потому, что есть более серьезная угроза на других направлениях.
Но определенные опасения по этому поводу у меня все же есть по тем же причинам, о которых мы говорили вначале.
Во-первых, контрактный способ набора не позволяет формировать большие резервы.
Во-вторых, техники для фронта нам пока не хватает.
- Сейчас Россия собирается сделать свою ядерную доктрину более жесткой и конкретной. А вы в свое время отмечали, что ядерное оружие всех наших проблем не решит. Как же тогда показать Западу, что в случае необходимости мы готовы ответить ему очень серьезно?
- Я считаю, что нам следует выйти из моратория на испытание ядерных вооружений и проверить наш стратегический арсенал. Мы же давно ничего такого не проводили. Мы не знаем, в каком состоянии наше ядерное оружие. Если бы мы провели такие испытания где-то на Новой Земле, мы бы показали нашу решимость его применить.
Но мне бы очень не хотелось, чтобы мы шли по пути ядерного апокалипсиса. Мы считаем, что ядерная война – это вроде ничего страшного. "Не все же погибнут". Это не так. Выкладки ученых показывают, что в случае масштабной атомной войны ядерная зима продлится несколько лет, а за это время огромное количество растений и животных просто вымрет.
Что касается ограниченного применения тактического ядерного оружия, то оно не решит наши проблемы в этой войне. С таким же успехом ты можешь сбросить несколько десятков корректируемых авиабомб. Да, если ты сбросишь один тактический ядерный боезаряд, ты очистишь какой-то участок фронта от войск противника. Но ты же не будешь применять ТЯО по всему фронту. В конце концов, это просто опасно для твоих же собственных войск.
Так что не надо думать, что ТЯО – это панацея или вундерваффе.
Я все же надеюсь, что у нас есть все возможности победить в этой войне с помощью обычных вооружений.