Цифровой империализм. Как платформы контролируют политику и что с этим делать

Одной из важнейших проблем современного человечества ООН сегодня считает "цифровое неравенство". И речь не только об очевидном — неравномерном распределении физического доступа к интернету, что сильно влияет на возможности образования, трудоустройства, ведения бизнеса и т.д.

Второй уровень проблемы — информационная грамотность, т.е. умения и навыки пользоваться теми возможностями, которые предоставляет интернет. Два первых уровня по большей части технические — обеспечить и научить. Третий уровень проблемы самый сложный — способность анализировать, понимать и отсеивать то, что предлагает интернет. Люди часто некритично реагируют на информацию и этим пользуются ее поставщики — IT-корпорации, которые в эпоху империализма естественным образом монополизировали рынок.

Цифровые монополии создают интернет-платформы, которые собирают и анализируют безумные объемы персональных данных, что позволяет создавать контент, эффективно навязывающий людям определенные взгляды и регулирующий их поведение. Прежде всего потребительское поведение в коммерческих целях.

Но, возвращаясь к проблеме империализма, в эпоху господства монополий и их теснейшей смычки с государствами, за коммерческими целями часто торчат уши целей политических. Тотальность медийного влияния превращает "цифровое неравенство" в "цифровое рабство", что проблематизирует концепцию прав человека, поскольку непонятно, где человек что-то решает сознательно и добровольно, а где его решения целенаправленно навязаны извне с помощью разнообразных социопсихологических приемов.

Цифровые платформы действуют на границе существующих законов — трудового кодекса, авторского права, законов о защите персональных данных. Трудовой кодекс не регулирует платформенную занятость, платформы зарабатывают на информационном контенте, который создают другие люди и чаще всего ничего за это не отчисляют, платформы предлагают контекстную рекламу на основе собранных сведений, которые никто добровольно им не предоставлял.

Например, в 2019 году Федеральный офис по картелям Германии выяснил, что Facebook*, занимающий, порядка 90% рынка социальных сетей в ФРГ, без ведома и согласия пользователей собирал персональные данные от своих дочерних WhatsApp* и Instagram*.

IT-монополии вытесняют с рынка более мелких конкурентов и тем самым не просто препятствуют развитию новых независимых проектов, но лишают потребителя альтернативы — приходится потреблять только те товары и ту информацию, которая присутствует на платформах. Эти товары и информация могут быть сколько угодно разнообразны, но именно платформы контролируют, что из всего разнообразия дойдет до конкретного человека.

В конечном итоге они оказывают влияние и на политику. Несколько лет назад газета New York Post в своем официальном аккаунте в Twitter* опубликовала информацию о предстоящих выборах президента США, а Twitter* ограничил доступ пользователей к этой публикации. Этот случай наглядно показал, что какой бы известной и влиятельной ни была газета, в руках цифровой платформы находится переключатель, который может заблокировать связь журналиста и читателя. Это очень большая власть при минимальных затратах — контент создаст кто-то другой, платформе нужно лишь выбрать тот, который выгоден ей, и открыть к нему доступ аудитории.

На Западе с IT-монополиями борются с переменным успехом, но все же борются.

В 2016 году Еврокомиссия в деле о слиянии Microsoft и LinkedIn* предписала обеспечить возможность производителей компьютеров и мобильных устройств не предустанавливать приложение LinkedIn на устройства с операционной системой Windows. Еврокомиссия также неоднократно штрафовала Google на миллиарды евро за неправомерное предоставление преимуществ собственному сервису продаж Google Shopping за счет приоритета в поисковике.

В 2020 году Минюст США в своем иске назвал Google монополией, которая "нагло злоупотребляет своей властью", торгуя инсайдерской информацией. Прокуроры посчитали, что Google и Facebook* вступили в картельный сговор, чтобы поделить рекламный рынок в интернете. Согласно сговору, компании координировали свои действия на аукционах, где распределялись заказы на рекламу, и завышали цены.

Второй иск к Google того же года касался монополизации рынка браузеров. Оказалось, что компания платила производителям мобильных телефонов, операторам связи и интернет-браузеров за установку своего приложения в качестве поисковика по умолчанию и запрещала установку браузеров конкурентов. Представители Google, конечно, заявили, что люди сами хотят пользоваться их продукцией, удовлетворение иска "искусственно поддержит поисковые альтернативы более низкого качества".

И вот, в этом году Федеральный суд США признал, что владеющая Google компания Alphabet нарушила раздел 2-го антимонопольного закона Шермана, сохранив монополию сразу на двух рынках – сервиса общего поиска и текстовой рекламы – за счет эксклюзивных дистрибьютерских соглашений с компаниями-клиентами. Осталось только дождаться решения судьи по поводу корректирующих мер. Это первое решение в целой череде подобных дел. Иски поданы против Amazon, Meta**, Apple.

Но, пожалуй, наиболее эпичной борьбой против IT-монополий была борьба Австралии.

Канберра разработала "Кодекс ведения переговоров с новостными медиа и цифровыми платформами", который требовал от Facebook* и Google платить местным СМИ за размещение их новостей. IT-гиганты обвинили правительство Австралии в лоббировании интересов медиамагната Руперта Мердока, который владеет ведущими австралийскими СМИ. Так, наверное, и было – столкнулись две большие силы: государство вместе с традиционным бизнесом против "большой цифры".

В 2021 году Google пригрозил отключить свою поисковую систему в Австралии, если Кодекс будет принят. При этом корпорация предложила альтернативу – заключить со СМИ сделку на базе сервиса Google News Showcase, чтобы платить за новости. В итоге трехлетний контракт на сумму до 10 млн долларов с News Corp Мердока заключили и вопрос с Google был исчерпан.

Правда, в 2022 году Федеральный суд Австралии обязал Google выплатить 42,7 миллиона долларов США штрафа за обман потребителей – компания заверяла пользователей смартфонов с системой Android, что собирает персональные данные только настройка "История местоположений", а оказалось, что не только.

Решение с Facebook* оказалось более тяжелым. Компания заблокировала возможность австралийцам публиковать ссылки на местные и международные новости, а пользователям других стран — на материалы австралийских СМИ. Забанили также страницы органов власти, некоторых политиков, общественных организаций и даже больниц и МЧС. Шантаж удался и власти пошли на попятную – позволили соцсети договариваться со СМИ самостоятельно.

В России монопольная власть находится в руках трех платформ: "Яндекса", "Сбера" и "Мэйл-групп". Но третья компания постепенно теряет свое влияние в пользу первых двух. Они контролируют соцсети, поисковики, новостные агрегаторы, блогерские платформы, интернет-магазины, такси, доставку еды, онлайн-кинотеатры, музыкальные сервисы и многое другое. Растущие "Яндекс" и "Сбер" все больше напоминают своих американских коллег вроде Google, Meta** или Amazon, к действиям которых регулярно возникают вопросы правоохранительных органов различных государств.

В российском законодательстве возможности ослабления монопольной концентрации очень ограничены. Например, в отличие от США, нет механизма дробления, т.е. противодействия совершенным ранее сделкам по укрупнению компания. В Америке рассматривается иск об отмене сделки Meta** (тогда еще Facebook**) 2012 и 2015 гг. по приобретению WhatsApp* и Instagram*. В России такого нет.

Единственное, что можно вспомнить, это запрет сделки по приобретению "Яндексом" такси-сервиса "Везет", что привело бы к концентрации 70% рынка в одних руках. Но зато слияние "Яндекса" с Uber было одобрено, правда с предписанием не запрещать водителям и пассажирам пользоваться мобильными приложениями других такси-сервисов.

В начале 2022 года случился скандал с утечкой персональных данных пользователей "Яндекс.Еда". В итоге данные клиентов перенесли "в более безопасное хранилище", а компания получила админпротокол и штраф в 60 тыс. рублей, т.е. вообще ничего.

Была попытка и приравнять Яндекс к СМИ. В 2014 году депутат Госдумы Андрей Луговой обратился в прокуратуру с просьбой проверить "Яндекс" на соответствие закону о СМИ, поскольку, раз агрегатор "Яндекс.Новости" распространяет информацию так же, как СМИ, он должен соблюдать соответствующий закон. В компании на это ответили, что агрегатор показывает только заголовки и только официально зарегистрированных СМИ, поэтому нет никакого смысла в повторном лицензировании. Генпрокуратура тоже не увидела в "Яндексе" самостоятельного СМИ.

Был в России и свой "жабогадюкинг" типа борьбы Мердока с цифровыми гигантами. В 2015 году по обращению "Яндекса" было возбуждено дело против Google. "Яндекс" посчитал незаконным автоматическое связывание операционной системы Android с различными сервисами Google. ФАС согласилась, но закончилось все снова мировой – Google обязался внести изменения в лицензионные соглашения, отказавшись от обязательной эксклюзивности установки своих приложений и согласившись с тем, что пользователь должен иметь право выбора поисковой системы.

В целом видно, что даже успешные решения против IT-гигантов не меняют ситуацию кардинально. Штрафами и предписаниями монопольную власть разрушить невозможно, особенно, когда эти монополии связаны миллионом невидимых (а иногда и видимых) нитей с государствами. Тот же Facebook* неоднократно банил страницы пользователей по предписанию ФБР и открыто заявлял об этом в своих регулярных отчетах. Хотя чаще всего связи с государствами оказываются коммерческими, что вообще невозможно побороть, а деньги пересиливают те государственные интересы, которые кажутся таковыми обывателю.

Так, после начала СВО на "Яндекс" поступало и продолжает поступать много жалоб из новых регионов, особенно касательно работы сервиса "Яндекс Музыка". Люди говорили, что услуга работает только через ВПН (и то не всегда), а чтобы оформить подписку, нужно создавать аккаунт исключительно в "большой" России. Можно, конечно, и в других странах, даже недружественных, но только не в новых регионах.

Люди обращались в техподдержку, но звонок обрывался сразу после того, как они называли регион своего проживания. Роскомнадзор направил запрос и получил ответ – проблемы локальны у отдельных пользователей, и они со временем будут решены. Хотя, конечно, все понимают, что "Яндекс" пытается избежать запретов от иностранных собственников авторских прав на музыку из-за работы в новых регионах. И что с этим делать?

"Яндекс" еще совсем недавно находился в юрисдикции Нидерландов. Затем его разделили, и российской частью на 10% завладел "Лукойл", а остальное (якобы без контрольного пакета в единых руках) распределено в руках целого ряда частных пайщиков, среди которых называют и крупных государственных чиновников.

Контрольный пакет "Сбера" в руках государства, но юридически это тоже частная компания, которая управляется в интересах всех собственников.

Задача бизнеса – получение прибыли. Да, это может не вполне соответствовать государственным интересам, но именно что не вполне, поскольку государственные деятели тоже являются частными собственниками, а государство, ни для кого не секрет, давно не социалистическое. В такой непростой комбинации приходится жить.

Частный, но контролируемый государством "Сбер" упорно не заходил в ЛДНР до включения их в состав РФ несмотря на всю критику, которая выливалась на компанию. Государственный РЖД не работает в новых регионах до сих пор, там создана отдельная компания "Железные дороги Новороссии". Создана по сути по тем же соображениям, по которым "Яндекс" не транслирует музыку в ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областях.

То же самое касается и медийной политики платформ. Антимонопольные органы рассматривают ее как оказание услуг по обеспечению информационного взаимодействия – что-то вроде агентского договора между компанией-оператором и пользователем. А это, как утверждают юристы, правовая форма поведения правообладателя интеллектуальной собственности – у платформы есть исключительное право использовать выложенный на ней контент так, как она посчитает нужным, вплоть до удаления контента, т.к. перечня возможных способов использования информации не существует.

Мало того, обеспечение доступа потребителей к информации, содержащейся на цифровой платформе, подпадет под т.н. антимонопольные иммунитеты в сфере интеллектуальной собственности.

Сложность заключается и в том, что цифровые монополии структурно сильно отличаются от монополий классических, и установить факт доминирования на рынке IT-компании не всегда возможно. Одно дело понимать, какова ситуация, а другое – доказать в суде, что это именно так. Например, каковы границы цифрового рынка, в рамках которых рассчитывать вес компании? Никто не знает.

Несколько лет назад в России пытались внести поправки в Федеральный закон "О защите конкуренции" и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях под названием "пятый антимонопольный пакет". В нем предлагалось ввести официальное определение доминирующему положению компании на цифровом рынке на основании владения фирмой соответствующей инфраструктурой и доли на рынке не менее 35%. Но кроме увеличения штрафов за повторное неисполнение цифровой компанией требований антимонопольного органа, никаких поправок не внесли, и мы продолжаем жить с тем, с чем и жили.

Специалисты говорят о том, что IT-монополистов нужно заставить открыть свои алгоритмы хотя бы на уровне бытового пользовательского понимания и "приземлить" компании. Но вряд ли этого достаточно - тот же "Яндекс" вполне "приземлен", но как был монополистом с возможностью регулировать СМИ, общественное мнение и в конечном итоге политику, так и остается.

Вопрос в альтернативе. Заблокированному YouTube, к примеру, альтернативы в России нет, поэтому блокировка закономерно вызывает общественное возмущение. Если государство считает, что те или иные коммерческие цифровые платформы не соответствуют его требованиям, единственный эффективный путь – создать свою некоммерческую альтернативу приемлемого качества. Все остальные решения значительного результата не дадут.

** - запрещено в РФ