- Как представить тебя читателю?
- Свой позывной я на данный момент разглашать не могу. Я очень люблю творчество Алексея Юрьевича Пехова и свой настоящий позывной взял из его книг. Выдуманный возьму оттуда же. Пусь будет "Босхет".
- Ты ведь имеешь опыт службы в МВД, верно?
- Верно. Я служил во внутренних войсках МВД Украины, вернулся оттуда молодым лупоглазым парнем, после чего меня сосватали в МВД. Пришлось немного послужить в месте, о котором не принято было говорить. Во времена СССР это было седьмое управление, но теперь уже все сильно изменилось. Кто знает, тот знает.
— Это еще в довоенные времена?
- Да. Это промежуток между 2005 и 2010 годами. Сам-то я родом из Северодонецка. Когда у нас все началось, я в этом движении участвовал, а после того, как ушли казаки Дремова, после того как Мозговой ушел из Лисичанска, так вышло, что я остался в Северодонецке. Туда зашли украинцы и стали регулярно наведываться по месту моей прописки.
Естественно, я на тот момент жил в другом месте. Ходили менты, ходили военкоматские, ходили СБУшники, но папа у меня молодец, говорил: "Откуда мне знать? Он взрослый мальчик и здесь не живет". А потом закрывал дверь, и никто ему не смел возразить.
Но ситуация в городе ухудшалась, пошли угрозы, и я решил, что не хочу умирать таким вот глупым образом. В конце 2014 года уехал в Россию. До Нового года оставалось три или четыре дня.
- А на войну как попал?
- А вот на войну попал очень странным образом. Понимаешь, я военный билет получал, уже будучи совсем не призывного возраста и потому в мирное время Министерству обороны интересен не был. Вот я пришел в очень такой хрестоматийный военкомат, где на входе бабушки, в кабинетах – бабушки, какие-то толстые полковники, безразличные старлеи. Мне прямо на входе сказали, что без разницы им, получу я военный билет или не получу. "Что я теряю, если получу?" - спрашиваю. "Неделю времени", - отвечают.
Неделя времени тогда стоила мне двадцать тысяч рублей. И все это ради военного билета, который мне, в сущности, не нужен. В общем, не стал я заморачиваться в 2019 году, плюнул на все это и спокойно жил до 24 февраля 2022 года.
В тот день меня супруга разбудила на рассвете. Вот прямо трясет за плечо и говорит: война началась! Смотрю – действительно летит по Украине, действительно заходят наши от Чернигова и до самого Азовского моря. "Ничего себе! Вот сейчас наша армия всех сомнет и погонит аж за Дунай, а там уж сами пусть разбираются", - подумал тогда. Искренне верил в это, но недолго.
Потом гляжу, что и там откатываются, и тут откатываются. Появляются видео, где какие-то дикари глумятся над телами наших пацанов. Тогда понял, что происходит что-то не то. Последняя надежда была, когда зацепились за Купянск. Но нет. Слава Богу, что удержались хотя бы на линии Сватово. И вот тогда понял, что если не справятся они, то я оставаться в стороне не смогу.
Пришел в военкомат и попросился добровольцем. "Давай свой военный билет", - говорят. Тут выяснилось, что для получения военного билета в октябре 2022 года нужно пройти кучу процедур, которые за пару дней пройти нереально. А в итоге свой билет я получил бы аж первого августа. То есть ровно через полгода.
"Понимаешь, в чем дело, все мужчины призывного возраста с новых территорий идут через Ростов. Извини, брат, но ты попал на эту очередь", - говорят в военкомате. "Так уберите из очереди какого-нибудь пятидесятилетнего деда, которому все это не нужно, и поставьте меня, чтоб поскорее", - прошу. Но нет. Это, мол, так не работает.
До этого я списывался с рекрутером ЧВК "Вагнер". Вот после военкомата написал ему снова. Честно сказал, что я очкарик с такими-то проблемами. "Не вопрос, брат, приезжай", - ответили мне. Так я поехал на войну.
- Какими были первые впечатления?
- Я был в шоке. Понимаешь, я ведь абсолютно гражданский человек, да к тому же очкарик. У меня время от времени похрустывают колени, у меня не все зубы. Мне к тому времени было под сорок. Тем не менее, я понимал, что надо ехать, поскольку альтернативы нет. На тот момент, чтоб ты понимал… вот песня "Лето и арбалеты", да? Я считал себя недостойным ее. Думал, что там какие-то лютые волчары бьются. Просто оборотни. А я так никогда не научусь. Потом услышал песню Апачева и Чичериной "Урожай", которая заставила меня задуматься, а потом компания выкатила фильм "Лучшие в аду". Посмотрел его и подумал: "Ну, где еще ты сможешь испытать себя? Где ты сможешь пригодиться? Сколько можно писать в интернетиках? Собирайся и погнали!" И вот так вот оно срослось.
- Ты же разведчик? Но в ЧВК "Вагнер", насколько я помню, все начинали штурмовиками?
- Нет, с этого начинали все те, кто приходил через проект "К". Если ты приходил через вербовщика, то нужно было пройти довольно жесткий отбор. Я вот думал, что не пройду. Ну как? Каким образом? Мне каждый час казалось, что вот сейчас скажут: ты не прошел. А когда мне поставили последний шлепок в бегунке, я понял, что деваться некуда. И мы ушли на полигон.
Отбор шел по абсолютно гражданским специальностям, умениям и знаниям, которые, с моей точки зрения, просто не могли пригодиться на войне. Тем не менее, работа находилась для всех. Вообще скажу, что среднестатистическому парню пройти отбор было бы трудно, но не невозможно. Тех, кто оказался бы не нужен… таких дураков отсеивали еще на первом этапе.
- Индивидуальный подход?
- Тебе задают несколько наводящих вопросов, а потом начинают уточнять конкретику. И не дай Бог тебе было сказать, что где-то когда-то чего-то паял. Тебе сразу же выдавали паяльник и какую-нибудь жутко дорогую штуковину. И никто над тобой не стоял, не рассказывал, что если испортишь, то придется платить. Вся учеба в реальных условиях. Если штурм, то все по-взрослому, если паять, то штуковину за десятки миллионов рублей.
- Что было дальше?
- А дальше я попал в Лисичанск. Условия там были достаточно тепличные. Знаешь, я же смотрел ролики и там были рексы, способные захватить всю галактику, а вокруг меня сидели обычные мужики в возрасте от 24 до 43 лет. Татарин был, еврей из Белоруссии, москвич Леха, который впоследствии погиб, мордвин, который верил абсолютно всем прогнозам и предсказаниям.
Я смотрел вокруг и думал: это вот действительно "Вагнер"? А потом мне выдали автомат и сообщили, что я теперь тоже из "Вагнера". Поначалу мы стояли в девяти-десяти километрах от Лисичанского нефтеперерабатывающего завода. Десять километров от войны – это значит, что, если уж прилетит по тебе, но явно что-то серьезное. Даже не поймешь, что умер.
Это не то же самое, что постоянно от мин прятаться, чувствовать запах гари, слушать воздух, анализировать, куда в этот раз прилетело, по тебе это или просто квадрат накрывают. Штурмам нужно было выжить и пройти вперед, наша задача – дать им возможность выжить и пройти вперед.
Вот приехал на войну, смотрю на этих ребят, а они самые обычные. У кого-то пузо, у кого-то лысина, у кого-то, как у меня, зубов нет. Был у нас Федя – хлопец из Крыма. Дерганый такой. Он вообще моряк. Не знаю, как его к нам занесло. Я к тому, что сними с них форму и никто не догадается, кто они все на самом деле, что воевали и даже кого-то убили.
Лафа в Лисичанске продолжалась недолго. Одиннадцать дней. Потом команда пришла: "ребята, встаем на колеса". С того момента жили только в окопах, ямах и норах. Прямо на горе под Соледаром жили. Прямо посреди выгоревшего поля. Почему? Потому, что господствующая высота. Если бы тогда FPV-дроны уже были, то нас там в два счета разнесли бы.
- Сейчас десять километров от ЛБС – это не так, чтобы много. Как сильно война изменилась.
- И это всего за один год!
- Ты упоминал о "кашниках". Вокруг этой темы было много разговоров, а определенное напряжение в обществе сохраняется до сих пор. Ты, как бывший сотрудник МВД, что можешь сказать о тех, с кем приходилось иметь дело?
- Могу сказать, что это изумительные люди. Знаешь, они же понимали, что от нас многое зависит, а потому оберегали и ценили чисто по-человечески. Они нам летом замороженные пельмени притащили. Вот откуда в Бахмуте летом взяться замороженным пельменям? А ведь они их не из тыла притащили, а конкретно из Бахмута. Может у противника отобрали, не знаю.
Сильнее прочих мне дядя Саша в память врезался. Мужику 64 года и 36 из них он в зонах провел. "Дядь Саш, ты зачем сюда приперся? Тебе сколько отбывать осталось? Полгода?" - спрашиваю однажды. "Неважно, сколько оставалось. Я просто по жизни человек неспокойный", - отвечает он. А у него детей много и внуков еще больше. Мог бы с ними провести время. Согласись, что 64 года – солидный возраст уже.
А на восьмое марта он тюльпаны рвать пошел. Тюльпаны, блин! Он в тюрьме полжизни провел, вокруг него сотня мужиков живет, а он пошел за тюльпанами. Так его там чуть не убило. Вот прямо рядом легло. Все в труху. А он в подвал прибежал. Вот прямо на заднице съехал по лестнице и говорит: "Чуть не убило с тюльпанами этими!"
- Так зачем ему тюльпаны понадобились?
- Как? Восьмое марта же!
- Так ведь женщин поблизости нет!
- Женщин нет, а праздник есть!
- Атмосферу в подвале создать?
- Да. Он, знаешь, сильно отличался. Он это даже в мелочах выражал. Мог одним словом или жестом выразить. Я понял, что он просто чувствовал вкус к жизни и терять его не хотел. Скорее всего потому и неспокойный. Знаешь, это старый морщинистый мальчишка. Он как в детстве – муравья укусить, листики палкой побить. Не хотел терять остроту ощущений.
Он ведь уважаемым человеком был среди "кашников", но в общем коридоре мел пол и говорил, что убирать – это не стыдно. Стыдно – свиньей жить.
- Как считаешь, эти люди сумеют найти свое место в обществе?
- Сейчас никто не задается этим вопросом и не хочет с этим работать, поскольку негатив всегда удобнее. Вот, к примеру, бывший "вагнеровец" что-то натворил. Обычно выясняется, что никакой не "вагнеровец", но все равно играют на имени компании.
Пацанов, которые пришли из зоны и прошли через войну, на самом деле не так много. И я не знаю, каким отпетым нужно быть отморозком, чтобы после всего этого захотеть обратно в тюрьму.
Но вот из тех, с кем общался… вот Фонд защитников Отечества в Твери. Женщина-председатель этого фонда приняла у меня документы и говорит: приходи на урок мужества. Я однажды пришел, а там еще четыре человека. Пообщались, а один и говорит, что председатель – это жена его. А сам он "кашник". Десятку отбыл. И назад он не хочет.
- О наградах расскажешь?
- Черный крест дают за командировку каждому бойцу. От этого никуда не денешься. За Соледар мне ничего не досталось. Так бывает. А вот за "Бахмутскую мясорубку" я получил, поскольку заехал туда в самом начале.
Трудно было подойти к Бахмуту и много там ребят полегло. Мы заехали прямо в город. Перед нами стоял "Ратибор" с его штурмовиками. Стреляли по ним, а прилетало в нас. Очень неприятные ощущения. Благо, что противник даже мысли допустить не мог, что мы находились там, где находились.
Ну и государственная медаль, подписанная Владимиром Владимировичем. Думаю, что это мне командир роты выписал. Не уверен, но скорее всего он. Мы не так часто виделись, но человек золотой. Если мы попадали под какую-то раздачу, то он срывался и приезжал лично. А если сам почему-то не мог, то отправлял тех, кому доверял на сто процентов.
- Раз такое дело, то давай поговорим о страхе на войне…
- Был у нас парень, который сейчас жарится в Африке. Так никого более невозмутимого на этой войне я не видел. Прилетит рядом, а он говорит: это рядом, сиди. Он до этого по контракту служил, потом на гражданку ушел, а когда началось движение, почему-то не захотел обратно в МО.
И вот заехали мы впервые в Бахмут, встали посреди посадки. Справа от нас миномет, слева – ПТУР. До одних и до других метров по тридцать. То есть будут по ним пристреливаться и точно засадят по нам. Что делать?
Решили, что будем смотреть на товарища. Пока Саня спокоен, спокойны и мы. И это реально поддерживало, поскольку Саня пользовался авторитетом. Он молчаливый был, но поведением своим заслужил. Глядим – Саня спокоен. Неприятно и внутри что-то сжимается, но пока он сидит, мы тоже сидим, не дергаемся.
Мы в землянке втроем жили: я, Саня и Вася. Ухожу на пост, возвращаюсь и Вася рассказывает: "Прилет неприятный, а я на Саню гляжу – лежит и только ногой дергает. Ага, все нормально. Второй прилет где-то ближе, а он продолжает лежать. Ну, думаю, черт с ним. Есть возможность – посплю. Задремал и тут как жахнуло! Я подскакиваю, гляжу, а Саня уже в бушлате и ботинках сидит. Значит надо приготовиться". Сказал, что это был единственный момент за всю войну, когда стало действительно страшно.
- Гражданскому человеку трудно адаптироваться на войне? Строить быт, жить в землянке или блиндаже?
— Это здорово зависит от твоего окружения. Если 90% окружающих – дураки, то жить вы будете в грязных и мокрых землянках, а если наоборот, то нормально устроитесь.
Вот некоторые начинают шуметь, что у других руки не из того места растут. Это зря. Он тебя может завтра без руки или ноги из-под огня вытащит. Не умеет – научи! Научи правильно бревна отесывать, сливы для воды проделывать, печку ставить. Каким-то бытовым мелочам научи, которые в мирной жизни человека не интересовали. Он ведь не думал, что пойдет на войну.
Да, война – это на 70% бытовуха, и от этого никуда не денешься. Трудно ли влиться? Не умеешь – научат, не хочешь – заставят. Но основная масса – нормальные люди. Кто-то что-то да умеет. Кто-то может крышу перекрыть, кто-то всякое полезное находить, кто-то умеет развести костер и вывести дым так, что его видно не будет. Товарищ один баню построил. Так ее топишь, а дыма не видно.
У каждого свои навыки. Если хотеть нормально устроиться и что-то уметь, то все нормально получится и проблем с бытовухой не будет.
- Следующий твой контракт – работа в Белоруссии. Расскажешь об этом?
- Официально это называют обменом опытом, а по факту ребята, которые прошли не через одну драку, учат пацанов, которые пока не дрались. Учат так, будто с ними дерутся. Нет разницы, мастер ты или новичок, нет правил. Есть условия, которые нужно соблюсти, а победа – на твое усмотрение. Придумал свой способ победить – красавчик. Тогда и мастер скажет тебе, что ты его чему-то новому сегодня научил.
- Ты отработал два контракта. Второй – чуть более мирный. А теперь возвращаешься на войну, причем довольно сложным путем.
- Мы снова упираемся в военкомат, военный билет и постановку на учет. У меня всего этого нет, а желание воевать есть. Понимаешь, безразличные люди на Родине точно не переведутся, но и Родина ведь тоже останется.
- Многим хватило одного контракта. Почему ты рвешься назад?
- Я из Донбасса.
— Это личное?
- Ты знаешь, я в детстве очень любил три книги: "Педагогическая поэма", "Республика ШКИД" и "Улица младшего сына". А поверх всего этого лег роман "Два капитана". У меня и бабушка, и дедушка воевали, и с детства я видел их медали. И вот когда открывался такой внушительный шифоньер, из него вынималась внушительная коробка, ты смотрел на медали и понимал, что в жизни это люди что-то сделали.
В определенном возрасте задаешь себе вопрос: "Что в этой жизни сделал я сам?" И вот война. А вот те, у кого ты учился, кого любил и уважал. Они дрались против того же. А ты? Только болтать готов? Так уж либо молчи, либо что-нибудь сделай. Я выбрал второй вариант.