«Вокруг Булгакова»: 1 мая 1929 года

Татьяна Поздняева, автор книги "Воланд и Маргарита", предлагает увязать хронологию событий московской и ершалаимской частей романа. Т.е., в обоих случаях существует привязка к православной Пасхе и заканчиваются накануне события (ершалаимские главы) и праздника (московские главы) Воскресения Христова.

Гипотеза эта является у булгаковедов общим местом, хотя и содержит минимум две критические точки.

Во-первых, события в Москве продолжаются с вечера среды до вечера субботы — три полных дня. События в Ершалаиме продолжаются только одни сутки, более ранние события только упоминаются.

Во-вторых, ершалаимские события не слишком соответствуют евангельской истории. Поздняева, кстати, ориентируется в основном не на сами евангелия, а на ход православной службы в праздничные дни, которую, фактически, пародирует Воланд. Например, появление около Александровского сада похоронной процессии примерно совпадает по времени с выносом из церквей плащаницы.

С учётом этих двух моментов пользоваться гипотезой для датировки событий можно. Итак, нам надо найти год, когда события московской части «Мастера и Маргариты» помещаются до наступления поздней, майской Пасхи (ибо написано — «странность этого страшного майского вечера»).

События романа начинаются в среду вечером. Об этом прямо говорится в главе 9: «Никанор Иванович Босой, председатель жилищного товарищества дома № 302-бис по Садовой улице в Москве, где проживал покойный Берлиоз, находился в страшнейших хлопотах, начиная с предыдущей ночи со среды на четверг».

Вечером в среду происходит встреча литераторов с незнакомцем, представившимся иностранным консультантом, а несколькими годами ранее, но тоже в среду вечером, в Ершалаиме арестован Иешуа Га-Ноцри… О последнем факте консультант информирован, но лично, кажется, не присутствовал — даже инкогнито. Во всяком случае, прямого описания этого инцидента в тексте нет.

Без удивления узнаём, что в 1929 году Пасха пришлась на 5 мая. Год совершенно не случайный — именно в 1929-м Булгаков начал писать свой «закатный роман» и в том же году обратился за помощью к Максиму Горькому (когда это не помогло он написал письмо правительству, на которое ответил Иосиф Сталин).

Кстати, в мае 1929 года Булгакову исполнилось 38 — как мастеру, которого только ленивый не определял в качестве автобиографического персонажа. С 1929 года также начала выходить «Литературная газета», в которой Воланд обнаружил стихи Ивана Бездомного. В общем — совпадений более чем достаточно.

Соответственно, среда приходится на 1 мая, что объясняет очень многое.

Во-первых, появление литераторов на Патриарших прудах получает обоснование — в одной из ранних редакций романа указано, что шли они от Александровского сада. Т.е., встреча не была случайной — они участвовали в первомайской демонстрации.

Во-вторых, объяснимой становится пустота в сквере — народ готовится к праздничному застолью.

В-третьих, понятно, почему заседание Массолита назначено на столь позднее время — это праздничное заседание, плавно перетекающее в праздничную же пьянку…

В-четвёртых, почему бы в этот праздничный день не предаться пьянке директору варьете Стёпе Лиходееву? Он и предался…

А знаете почему Воланд себя назвал немцем? Он в Москву прибыл из Германии — как раз в Вальпургиеву ночь (с 30 апреля на 1 мая) на горе Броккен в земле Саксония-Анхальт проходит знаменитый шабаш. Естественно, там присутствует и Воланд. Само имя это используется Мефистофилем, когда он с Фаустом посещает шабаш — пробивая себе дорогу в толпе он возглашает: «Junker Voland kommt!» (буквально — «дворянин Воланд идёт!»).

Пятница — день земной смерти и погребения Иисуса. Это — день высшего торжества нечистой силы. Именно в этот день сатана проводит большой бал. «Праздничную полночь приятно немного и задержать», — подтверждает это мнение сам Воланд.

Последний же день — суббота, 4 мая. «Мессир! Суббота. Солнце склоняется. Нам пора», — говорит Коровьев. Почему пора? Что за спешка? Так ведь ровно в 12 часов ночи прозвучат во всех церквях слова: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!», знаменуя победу светлых сил. Сатане после этого только и остаётся, «не разбирая никакой дороги», бросаться в пропасть. Что Воланд и делает в последней, 32-й главе романа.

Итак, всё у нас красиво и логично, но правильно ли? Нет.

При первом же прочтении романа автор обратил внимание на один эпизод, который достаточно чётко датирует события романа. На великом бале у сатаны Коровьев обращает внимание на двух персонажей:

«- Да это кто-то новенький, — говорил Коровьев, щурясь сквозь стеклышко, — ах да, да. Как-то раз Азазелло навестил его и за коньяком нашептал ему совет, как избавиться от одного человека, разоблачений которого он чрезвычайно опасался. И вот он велел своему знакомому, находящемуся от него в зависимости, обрызгать стены кабинета ядом».

История очень хорошо известная, а лет 20-25 назад бывшая на слуху — именно в попытке отравить Николая Ежова ртутью, которой были обрызганы стены кабинета, были обвинены нарком внутренних дел Генрих Ягода и его секретарь Павел Буланов. Впрочем, возможно имеется в виду сотрудник НКВД Иван Саволайнен, непосредственно выполнявший эту задачу, но это не так важно.

Главное состоит в том, что на бале у сатаны присутствуют только двое живых — Маргарита и барон Майгель. Т.е., Ягода заведомо мёртв. А расстреляли его 15 марта 1938 года…

Подобных «анахронизмов» в романе довольно много. Вот, например, милиционер и Пантелей уезжают из психиатрической больницы на троллейбусе, о чём упомянуто походя. А ведь троллейбусное движение в Москве открыто только в 1933 году…

Если исходить из этих особенностей текста, то события могут происходить и на Пасху 1938 года, которая пришлась на 24 апреля. Но тут тоже есть проблемы. Например, выпить абрикосовой воды в киоске литераторы могли не позже 1929 года - в 1930-м киоски были заменены тележками.

Справедливости ради надо сказать, что Поздняева это отлично понимает и пишет: «если в основу повествования и положена какая-то конкретная дата, это вовсе не означает, что все "реалии" московских событий привязаны именно к ней. Наблюдения показывают, что в романе тесно переплетаются детали, характерные как для 1920-х, так и для 1930-х годов».

P.S.: Булгаков к «запараллеливанию» событий Страстной недели и событий романа пришёл далеко не сразу. В ранних редакциях фигурировал июнь 1935 и даже 1943 года.