"Шахтерская дочь" приехала в Москву

В мае этого года Донбасс встретит грустную дату – в конце мая исполнится десять лет со дня начала т.н. "антитеррористической операции", которую Киев начал против региона, не признавшего антигосударственный военный переворот на Майдане. Достаточный срок, в том числе и для того, чтобы болезненная и трагическая для народа тема нашла свое отражение в произведениях искусства.

Действительно, с той поры создано немало художественных произведений, так или иначе касающихся этих событий. Но поэма Анны Ревякиной "Шахтерская дочь" совершенно заслуженно претендует на то, чтобы считаться неким каноном в этом направлении. Не так давно, на основе поэтического произведения донецкий Республиканский академический молодежный театр (РАМТ) поставил пьесу, которую показали зрителям ряда российских городов. А на этой неделе "Шахтерская дочь" приехала в Москву.

"Шахтерскую дочь" известная донецкая поэтесса Анна Ревякина написала не вчера. Произведение увидело свет еще в 2016 году и тут же обратило на себя внимание не только аудитории, интересующейся событиями в Донбасса, но и любителей поэзии, а также профессиональных авторов. Потому что являло собой не просто рефлексию на происходящее (а подобное во множестве появилось тогда, как появляется и сейчас).

Кроме свидетельства происходящего, зафиксированного в стихотворной форме, произведение Анны было очень хорошей поэзией, что во все времена редкость. "Её поэма о шахтёрской дочери — это современный плач Ярославны из “Слова о полку Игореве”, по законам героической поэмы переходящий в гимн сопротивления злу" –- написал тогда знаменитый российский поэт Станислав Куняев, и подобных отзывов, высоко ценящих уровень произведения, было очень и очень много.

Сюжет "Шахтерской дочери" – это судьба юной девушки, на семью которой упала настоящая война, как бы ее тогда и сейчас ни называли. Предшествовавший войне мир казался прочен и незыблем, как родительский дом. А оказалось, что и то, и другое весьма хрупко и легко ломается под тяжестью военной машины. Отец Марии – героини поэмы – простой шахтер.

Осознавая, что его земле угрожает враг, он меняет свою мирную профессию на военную – становится снайпером. В одном из эпизодов войны он погибает, и тогда его место в строю занимает сама Мария, которой тоже суждено пасть от вражеской пули.

Раскрывая сюжет, мы не рискуем снизить интерес к произведению, потому что главное и существенное в нем – не событийная интрига, а те чувства и размышления, которые переживают герои. Тот выбор, который им приходится делать на наших глазах. Это нечеловеческое усилие, которым герои вырывают себя из недавней мирной жизни, чтобы оказаться в новых реалиях.

Ну, и, конечно, особая ценность поэмы – это сам слог. Те стихи, которые после прочтения остаются в памяти: цитатами, образами, мелодией. Все то, что отличает настоящую поэзию от стихотворчества.

Несмотря на очевидные и выдающиеся качества "Шахтерской дочери", превратиться из поэмы в спектакль она смогла только в этом году. Хотя, казалось, и всеобщее признание, и очевидные достоинства поэмы просто призывали облечь ее и в эту форму. Но все же решиться на такое смог только донецкий Республиканский молодежный театр и только в этом году.

Почему так случалось? Предположим, и отчасти это предположение подтверждается из бесед с директором донецкого РАМТа Владиславом Слухаенко, основная сложность состояла в верной интерпретации поэмы в драматическое произведение. Ведь "Шахтерская дочь" Ревякиной неспроста заслужила сравнение именно с плачем Ярославны.

Поэма Анны – это, по сути, череда монологов, которые порой начинают становиться исповедями. Такая конструкция завораживает при прочтении, но для театральной постановки ее нужно визуализировать. Причем, визуализировать крайне правильно, избежав риск либо впасть в нарочитую плакатность, либо сделать из спектакля просто выразительное чтение на фоне нарочито "донбасских" декораций.

Забегая вперед скажем, что подобные опасения если и существовали, то точно были напрасными. Транзит поэмы из книги на сцену состоялся удивительно корректно, что подтверждали мнения множества зрителей, которые до этого читали "Шахтерскую дочь", а теперь получили возможность сопоставить образы, которые ранее возникали в их сознании с теми, что они видели на сцене.

Донецкий Республиканский молодежный театр, который взялся за инсценировку поэмы, не так давно назывался Театром юного зрителя. Новое название – это не просто повышение статуса, это объективная необходимость, потому что уровень, который демонстрирует актерский и режиссерский состав, давно вырос из коротких "тюзовских" штанишек. Несмотря на то, что театр даже после переименования очень бережно и с любовью относится к "детской" части своего репертуара, весь потенциал донецкого РАМТа полностью раскрывается в более серьезных произведениях.

Особенно сильно театру удаются постановки, казалось бы, совершенно хрестоматийных произведений. "Ревизор" Гоголя, "Левша" Лескова – знакомы всем со школьной парты, а тем не менее собирают полный зрительский зал. Ни для кого не секрет, чем закончится "Гроза" Островского, а люди все равно покидают театр с мокрыми от слез газами.

Из зала московского театра публика тоже выходила, промакивая глаза платками. Так случилось, что в Москве "Шахтерскую дочь" донецкий республиканский РАМТ ставил на сцене своего полного тезки – российского РАМТА. Несмотря на то, что между помещениями театров более тысячи километров, атмосфера в их залах кажется похожей.

Наверное, та искренность, с которой играются спектакли для молодежи, пропитывает театральные стены одними и теми же эмоциями. Но, несмотря, на это, определенный риск в отношении того, как воспримет спектакль московская публика, все же существовал. Да, трагедия дочери, потерявшей отца, хтонична и универсальная, но уникальны обстоятельства, в которых это произошло – сумеют ли донести режиссер и актеры тем, кто кого они не коснулись напрямую?

Нужно отметить, что перед актерами такая проблема не стояла. Каждый из них был и свидетелем самых первых обстрелов Донбасса, и не покидал свой край в течение этих десяти лет. Режиссер спектакля Максим Жданович даже распределил роли так, чтобы каждый – каждый! – артист получил возможность произнести хоть небольшой монолог, потому что каждому из них было что сказать зрителю о Донбассе, о войне, о потерях и о победе.

Очевидно, что в этой объективной сопричастности актеров к происходящему и секрет их искреннего посыла со сцены. Они не "я в предлагаемых обстоятельствах", они часть тех обстоятельств, о которых повествуют зрителям. И не забудем, что после спектакля автобус увезет их всех обратно в Донецк и Макеевку, где до сих пор рвутся снаряды, не всегда есть вода в домах и квартирах и гибнут, подорвавшиеся на минах, люди. В этом смысле, для них может быть закончен спектакль, но история еще совсем нет.

Пересказывать сценографию спектакля – занятие довольно неблагодарное, разумеется, все это нужно видеть своими глазами, чтобы прочувствовать микс поэтического повествования и ярких образов, которые его сопровождают. Иногда, картина, появляющаяся на сцене, напоминает ожившую книжную иллюстрацию. Иногда – тяжелый сон, который переживают люди после тяжелого испытания, сон, где "доигрывается" реальная ситуация и говорит то, что в обычной жизни вынуждено молчать.

В целом, театр держит свой высокий уровень и остается верен узнаваемой стилистике: своим спектаклем он стремится погрузить зрителя в особую вселенную, когда восприятие происходящего случается не только на вербальном уровне, но и на уровне образов, смыслов, звуков и настроений. И потому так органичны в потоке поэзии Анны Ревякиной инкрустации в виде песен Высоцкого и Цоя. Оба актуальны. И оба про Донбасс и про наши дни.

Особо выделю фрагмент со сценой прощания с убитым отцом, который предстает перед нами одетым во все белое гигантским Шахтером. Тем самым, чей монумент стоит на одноименной донецкой площади и который в мирные годы встречал всех, кто въезжал в город с северной стороны, либо приехал железной дорогой или прилетел на самолете. Видеть, как его фигура подкашивается, теряет силы и покидает наш мир, очень больно для каждого, но для тех, кому Донецк родина навсегда – невыносимо до сердечной боли.

Спектакль "Шахтерская дочь" видели не только в Москве. Его премьера состоялась в Новочеркасске, позже его показали в городах юга России и ХМАО. Из Москвы труппа отправилась с гастролями в Калугу и Брянск. Впереди главная премьера – в родном Донецке. Играть там и привычно, и ответственно, особенно на такую тему.

Те жители Донецка, которые оказались в зале московского театра, переживали спектакль особенно остро. То, что казалось им осталось в 2014 году, вдруг явственно вернулось, напоминая о страхе, боли, потери и отчаянии, переходящем в желание не сдаваться и бороться до конца.

Донецкие – поймут.