Почему гагаузы не хотят в Румынию: исторический аспект

Гагаузы – 250-тысячный тюркский народ православного вероисповедания, проживающий в основном на юге современной Республики Молдова.

В Бессарабскую губернию Российской империи гагаузы переселились преимущественно в первой половине XIX века из исторической области Добруджа. Последняя принадлежала тогда Османской империи, а теперь разделена между Болгарией и Румынией.

Как показали последующие события, это и сохранило гагаузский этнос. Его представители, оставшиеся в Добрудже, были почти полностью ассимилированы титульными нациями балкано-дунайских государств.

Данный факт, во многом, определяет устойчивые русофильские настроения среди православных тюрок.

Однако времена Российской империи и Советского Союза давно прошли. На Европейском континенте теперь доминирует Евросоюз, Румыния же является его полноправным членом, а значит может предложить относительно высокие жизненные стандарты.

Так почему же гагаузы, несмотря на то, что современная Молдова едва ли не беднейшая страна Европы, не одобряют объединение своего нынешнего государства с Румынией?

Во многом это объясняется исторической памятью и очень сложными отношениями гагаузского народа с Румынским государством.

Противоречия эти стали формироваться ещё в первых десятилетиях XIX века. Когда гагаузские и болгарские переселенцы по приглашению русских властей стали прибывать из-за Дуная, они столкнулись со стремлением закрепостить их румыноязычными боярами Бессарабии.

Чтобы не допустить этого царское правительство учредило на юге региона, по сути, болгарско-гагаузскую автономию (из 57 колоний), находившуюся в непосредственном ведении имперских властей.

Главный попечитель иностранных колонистов Южной России, русский генерал Иван Инзов и по сей день является одной из самых популярных исторических личностей среди гагаузов и культурно близких им болгар. Александр Пушкин, переведённый на работу в Бессарабию, некоторое время был его сотрудником.

Первые столкновения с собственно Румынией произошли в 60-х годах XIX века, когда по условиям Парижского мира Россия уступила Придунайский край Молдавскому княжеству. Последнее в тот период находилось на стадии объединения с соседней Валахией в Румынское государство.

Государственную принадлежность тогда пришлось сменить большинству (40 из 57) болгарско-гагаузских колоний с населением свыше 41 тысяч человек. Их автономный статус был упразднён, а вместе с тем сильно возросло налоговое бремя, колонисты потеряли иммунитет от воинской повинности.

Для религиозных гагаузов и болгар важным обстоятельством являлась смена церковной юрисдикции, перевод богослужений на румынский язык и введение григорианского календаря.

Новые власти не остановились для подавления вспыхнувших протестов перед применением вооружённой силы. Это повлекло человеческие жертвы.

Вследствие этого поднялась большая переселенческая волна в российскую часть Бессарабии, Приднестровье, Таврию и Приазовье. Не сумев остановить её, румынские власти фактически отнимали у эмигрантов их недвижимость. В отчаянии многие крестьяне-переселенцы сжигали свои дома и вырубали с большим трудом выращенные сады и виноградники.

К счастью для них, после возвращения придунайской части Бессарабии России в 1877 году они получили возможность вернуться обратно.

Памятуя о тех событиях, румынскую оккупацию Бессарабии в 1918 году гагаузы восприняли мягко говоря очень настороженно. Предчувствие их не обмануло, поскольку вскоре румынские власти приступили к очень непопулярной аграрной реформе. За обретённую в ходе Российской революцию землю (помещичью, государственную, монастырскую) крестьяне должны были заплатить 75% её стоимости. Причём 20% стоимости надо было заплатить сразу, а остальное — в течение 20 лет.

А кроме того вновь существенно выросло налоговое бремя. В совокупности введением государственной монополии на закупку кожи, шерсти, табака, закрытием обширного российского рынка сбыта это приводило к разорению крестьянских хозяйств. Ликвидация румынами земских органов вызвало сокращение социальной инфраструктуры. Режим осадного положения, действовавший в Бессарабии вплоть до 1940 года, ограничивал гражданские и политические свободы жителей, потворствовал злоупотреблениям чиновников – преимущественно выходцев из Румынии.

Вместе с тем происходила экспроприация земли в пользу румынских офицеров и государственных служащих. В масштабах всей Бессарабии крестьяне лишились около половины посевных площадей региона.

По мнению известного молдавского историка Василия Стати, социально-экономическое положение Бессарабии спустя несколько лет после румынской оккупации стало настолько тяжёлым, что даже самые преданные новому режиму люди заявляли об угрозе народной революции.

В немалой степени этому способствовал форсированный перевод на румынский язык образования, делопроизводства, да и всей культурной жизни. С мест в Бухарест регулярно поступали сигналы, что болгары и гагаузы являются наиболее враждебными румынской власти национальными меньшинствами Бессарабии, которые "холодно и с насмешкой" смотрят на мероприятия властей, направленные на румынизацию населения.

Поэтому особого сожаления из-за завершения румынской оккупации в 1940 году основная часть гагаузской общины не испытывала.

Однако в 1941 году в Бессарабии установился новый оккупационный режим, гораздо более жёсткий чем прежний.

Уже по традиции румынские власти начали с "зачистки" местной публичной власти. Все государственные служащие, работавших при Советах, от своих должностей отстранялись и помещались под строгое наблюдение. Сельские и районные советы упразднялись, их место заняли назначаемые чиновники – преимущественно этнические румыны.

К примеру, список сотрудников примарии (администрации) города Комрата – нынешнего административного центра Гагаузии по состоянию на начало 1944 года превышал 140 человек, все из которых были румынами.

Этническая сегрегация проявлялась и в том, что нерумынское население Бессарабии получало удостоверения личности особого образца: евреи – зелёного цвета, все остальные – жёлтого. У представителей титульной нации были удостоверения белого цвета.

Весь урожай 1941 года был объявлен собственностью государства, а всё население в возрасте от 12 до 70 лет мобилизовалось на сельскохозяйственные работы. Была введена смертная казнь за сокрытие материальных ценностей и оружия, совершения актов саботажа и нападение на военнослужащих армий нацистского блока.

Причём, в случае поимки с поличным "виновных" предписывалось казнить на месте.

Оскорбления и экзекуции в гагаузских поселениях со стороны румынских властей стали массовым явлением. В апреле 1942 года было издано распоряжение, которое обязывало население вернуть оккупационным властям денежные ссуды, полученные от СССР. Параллельно этому уже традиционно сильно увеличились налоги, ужесточались наказания за их неуплату.

Власти нацистской Румынии официально запретили использование гагаузского языка (как и языков других не титульных этносов). Нарушение запрета каралось тюремным сроком от года до двух, либо крупным штрафом.

Очевидно, что такой режим не мог вызвать симпатий у местных жителей. Их отношение к происходящему хорошо передаёт доклад тайной полиции от августа 1942 года о положении дел в Комрате. Местные гагаузы в нём характеризовались как "люди злые, враждебные, не подчиняющиеся властям, и никогда не упускают случая выразить своё возмущение".

В контексте широко известных планов диктатора Иона Антонеску "очистить" Бессарабию он нерумынского населения вполне логичными были шаги по высылке гагаузов. Сохранилось предписание губернаторству "Бессарабия" от декабря 1941 года о перемещении гагаузов с юга региона "путём применения разных экономических мер с целью переброски их на Украину".

Однако реализовать данное решение нацистам к счастью не удалось. Основной причиной тому стали успехи на советско-германском фронте Красной армии.

Конечно же на всю эту историческую фактологию можно возразить, мол, Румыния уже дано не такая, что была при Антонеску. Между тем и гагаузский народ очень изменился.

Современное гагаузское общество имеет развитую социальную структуру, национальную интеллигенцию. Благодаря в том числе советской национальной политике сложился гагаузский литературный язык. В начале 1990-х годов вопреки противодействию прорумынских сил в Молдове гагаузы добились своей государственности.

Между тем основной закон Румынии провозглашает её унитарным и неделимым национальным государством. А значит, создание каких-либо автономий по этническому принципу там недопустимо.

Гораздо более многочисленные, чем гагаузы трансильванские венгры (секеи) уже не одно десятилетие борются за возрождение своей автономии, незаконно упразднённой во время диктатуры Николае Чаушеску. Но понимания в Бухаресте не находят. Также, как и в вопросах использования своей исторической символики, расширения образования и делопроизводства на родном языке.

Румыния была и остаётся этнократическим государством, где бессарабским гагаузам уготовано ассимилироваться, как и их бывшим соотечественникам в Добрудже. Очевидно, что народ, сумевший пронести свою культуру через много веков и сумевший сохранившийся в экстремальных условиях, по такому пути пойти не может.