Краса Полтавы, очарование Днепра. Композитор Мусоргский и Украина

Так о положении дел в статье "Двадцать пять лет русского искусства" писал в 1883 Владимир Василевич Стасов, главный глашатай, вдохновитель и комментатор русской академической культуры рубежа XIX-XX веков.

Путь национального, самобытного, отображающего реальную жизнь, а не салонного искусства в музыке выбрал кружок, организованный композитором Милием Балакиревым "Могучая кучка". "Кучкисты", как прозвал их Стасов, а следом за ним и все отечественное искусствоведение, считали себя оппозицией к официальной, приближенной к императорскому дому, а потому бесконечно оторванной от всей страны, культуре, придерживаясь следующих принципов:

1) Никакого академического образования и консерваторий;

2) Национальный мелодизм русского и всех остальных народов империи;

3) Фольклорные и исторические сюжеты, жанровые сцены, народные праздники, поверия, традиции;

4) Демократические и народовольческие идеи (Балакирев мечтал написать оперу по роману Николая Чернышевского "Что делать?", но не сложилось).

Еще одна их отличительная черта заключалась в том, что каждый из "кучкистов" имел "светскую", основную профессию: Бородин был химиком, Римский-Корсаков моряком, Мусоргский – офицером. Стасов отмечал, что он был блестяще образован и эрудирован, в разной степени владел немецким, французским, латынью и греческим.

В сущности, члены кружка – кроме Балакирева и Мусоргского речь идет о Цезаре Кюи, Александре Бородине и Николае Римском-Корсакове – продолжали дело первых русских композиторов-романтиков – Михаила Глинки, Александра Даргомыжского, Александра Гурилёва.

Значительную роль в их творчестве играл именно музыкальный театр, прежде всего – опера, и в этом Мусоргский, по мнению Петра Чайковского (который ненавидел при этом его музыку), все же, превзошел своих единомышленников.

"Единственное сочувствие находил Мусоргский, в продолжение жизни своей, в кружке товарищей-музыкантов новой русской школы. В их талантливой среде он был один из талантливейших и оригинальнейших, он занимал между ними большое место, он брал сильную и значительную ноту в их общем хоре, и потому был окружен глубоким сочувствием и уважением этих товарищей.

Они видели в нем оригинальную и могучую силу. Но он разделял с ними нелюбовь и равнодушие массы. К этим товарищам присоединялся иногда небольшой кружок образованных людей из разных слоев общества, искренно любивших сочинения Мусоргского и понимавших всю их правду и глубокую жизненность. Только среди этих людей Мусоргский находил утешение и отраду", - писал Стасов.

Основными операми в наследии Мусоргского однозначно признаны историческая эпопея "Борис Годунов" по "маленькой драме" Пушкина и историческая же "Хованщина" о стрелецких бунтах в XVII веке, написанная на собственное либретто (с помощью Стасова).

Ни одна, ни вторая оперы при жизни композитора не достигли того успеха, что после его смерти, хотя и были с восторгом приняты публикой. Премьера, которая, по сути, определила блестящую сценическую судьбу "Хованщины" в России состоялась в 1911 году в Мариинском театре под управлением Альберта Кутса, "Бориса Годунова" ставили больше, причем ещё при жизни Мусоргского, опера была тепло принята в Париже: "Годунову" повезло попасть в программу "Русских сезонов" Сергея Дягилева.

В 1879 году Мусоргский побывал в поездке по малороссийским губерниям, посетил Полтаву и местечки вокруг нее, Херсон, Одессу. В письме Людмиле Шестаковой он назвал свою поездку "воспитывающей, обновляющей и освежающей", а музыкальным результатом его сближения с Украиной стали две оперы по произведениям Николая Гоголя – "Сорочинская ярмарка" и "Женитьба" и симфоническая поэма "Ночь на Лысой горе".

"Ну что это за очарование — вход по Днепру к Херсону. Диво из див! В водной аллее исторических камышей (в некоторых местах в два, а то и в три человеческих роста), откуда на дубках налетали на турков запорожцы, в зеркальной поверхности голубого Днепра качаются большие деревья и отражаются почти на полный рост, и не около берега, а в самом широком, самом роскошном плёсе, и все это освещено пурпурно-розовым заходом (Солнца), Луной и Юпитером. Впечатление чудесное…", - писал композитор в своем "Путевом дневнике".

Над материалом "Сорочинской ярмарки" он работал многие годы, меняя и переписывая буквально каждый такт партитуры, но опера так и осталась не закончена (он написал первые два акта и несколько номеров из третьего). К несчастью, не только она: большинство произведений крупной формы Мусоргского дописывали и оркестровали единомышленники и друзья, в том числе (в основном) Римский-Корсаков и его ученики, Александр Глазунов, Анатолий Лядов.

Однако главный музыкальный номер "Ярмарки" - залихватский "Гопак", приумноживший все наработки украинского танцевального мелодизма в опере, которые уже существовали благодаря "Запорожцу за Дунаем" Семена Гулака-Артемовского, написал именно Мусоргский, в том числе, и под впечатлением от украинского вояжа.

"Kaкими любoпытными музыкaми мы зaнимaлиcь в Пoлтaвe. Cбop дoбpый, нo мeнee oжидaвшeгocя, зaтo тpиумф xудoжecтвeнный учинeн бecпoвopoтнo. Kpaca Пoлтaвы – пиpaмидaльныe тoпoли кaк cтpaжи-вeликaны cтepeгут дoмa, xoлмы и дoлины пpи мягкoм луннoм ocвeщeнии, oтpaжaющeмcя нa мaлeнькиx бeлeнькиx xaтax и в вoздуxe кaк "vert de lumiere", эти тoпoли-вeликaны пoчти чёpнoгo цвeтa: кapтинa вoлшeбнaя.

Дoмa и xaты дeликaтнo выглядывaют зeлeнeнькими и пaлeвыми кpышaми из гуcтoй pocкoшнoй зeлeни и cлoвнo мacтepoм xудoжникoм paзбpocaны пo xoлмaм и дoлинaм. Tишинa, cпoкoйcтвиe, нeoбoзpимыe, pocкoшныe пoля, чуднoe нeбo и чapующий вoздуx и пo цвeту ocoбeннo пoд вeчep, и пo вкуcу – вкуcный живoтвopный вoздуx", - также писал он.

Текст некоторых номеров из "Сорочинской ярмарки" Мусоргский позаимствовал из "Гайдамаков" Тараса Шевченко, поэзию которого любил и, по воспоминаниям друзей и близких, много цитировал, походя переводя на русский.

Вообще, среди любимых авторов композитора, тексты которых он брал для своих романсов и песен, были Пушкин, любимый драматург "Кучкистов" Лев Мей, Алексей Толстой, Генрих Гейне. Нередко он использовал свои собственные тексты.

И к Шевченко, а также к его "Гайдамакам" обращался не раз: особенно известен романс "Старик поёт и подплясывает", который исполняют как с украинским текстом, так и в переводе Мея.

В тех самых Великих (тогда еще обычных) Сорочинцах, в которых происходит действие гоголевской повести, Мусоргский тоже побывал и даже видел знаменитую ярмарку, которую писатель не выдумал, а буквально списал с натуры.

Село это известно и старинным церквями (в одной из них крестили Гоголя), и вышивальными мастерами и мастерицами, и подавленными императорской властью в 1905 году крестьянскими восстаниями, и еще одним знаменитым уроженцем – гетманом Запорожского войска Даниилом Апостолом.

Стасов с горечью утверждал: Мусоргского не ценили при его жизни, не почтили достойно память и после смерти (очень ранней, всего в 42 года) композитора.

"Но именно вся эта новизна, поэтичность, сила и правда выражения, которыми все русские, от одного конца нашего отечества и до другого, должны были бы гордиться, как высшим и несравненным проявлением оригинальнейшего и талантливейшего творчества, всего более отталкивали от Мусоргского толпы людей, до макушки головы утонувших в старинных музыкальных преданиях, в закоснелых привычках и, главное, лишенных истинной музыкальности и правдивого художественного понимания. У него оказывалось повсюду много врагов.

Одни высокомерно смотрели на него с вышины школьного своего педантства и заскорузлых предрассудков; другие прямо насмехались над ним, как над недоучившимся невеждой и неучем (что мудреного, когда и Берлиоз, и Глюк, и сам даже Бетховен в своё время величались "невеждами" и "неучами" из уст высокомерных и надутых шульмейстеров)", - писал он.

Немало упреков оказалось направлено и против живописца Ильи Репина: незадолго до смерти Мусоргского он написал единственный прижизненный портрет композитора, изобразив его в домашнем расхристанном халате, с покрасневшим, опухшим лицом (картина была написана в больнице, где композитор пребывал после длительного запоя, в конце концов сведшего его в могилу).

"Благодаря" этому портрету нередко и учебные лекции, и телепрограммы, и разговоры о музыке композитора неминуемо начинаются со стыдного упоминания его недугов.

Улицы, названные в честь Мусоргского, находятся во многих постсоветских городах (в России, Украине), за границей – в Чехии, а памятники установлены в родном селе Кареве, Пскове, Санкт-Петербурге, но что еще интереснее – в Кривом Роге Днепропетровской области. Стоит памятник, уцелел.