Нюхает елку, неодобрительно смотрит на меня, нового человека в этом некогда заброшенном доме, а теперь обихоженном русскими солдатами. Чувствует себя не просто членом солдатского сообщества, а царицей этого боевого братства.
А ведь мы с ней знакомы — вспоминаю худенького дикого котенка, когда я был здесь в прошлый раз пару месяцев назад. Тогда ее только выловили где-то в грязном подвале, отмыли и надели ошейник от блох. Тогда она не шла на руки, пряталась где-нибудь под диваном и жалобно оттуда подавала голос, когда ее звали поесть. Боялась и людей и непривычного ей после подвала света электрических ламп.
Теперь нет ошейника, как, видимо, и блох. Теперь она не боится идти в руки. Но, гордая, ни к кому не жмется. Более того, теперь она грациозно ходит по столам между «клавами» (компьютерными клавиатурами) и самими компами. Ни одной кнопки не заденет. Она уже опытная, знает, наверное, что здесь идет скрытая, но важная для фронта работа — создаются айтишниками-добровольцами специальные программы для обеспечения связи и управления огнем.
Итак, мы в некогда заброшенном доме, за несколько десятков километров от линии боестолкновений. Грохота орудий здесь уже не слышно, война откатилась дальше, но дома на улицах кое-где стоят побитые, некоторые без крыш и окон. Но уже работает магазин, а российские дорожники пока не началась зима, успели проложить через поселок широкую в четыре полосы дорогу.
Еще два месяца назад, в прошлый приезд, в этом бывшем украинском, а теперь российском поселке Луганской области большинство даже не побитых войной домов были пусты и тихи. А теперь во многих свет, кто-то из жителей вернулся, а в некоторых наиболее важных объектах 200-й бригады окна затянуты камуфляжем, через который свет не пробивается.
Вот в одном из них по-своему и воюют айтишники, пришедшие на войну и нашедшие здесь работу по своему гражданскому профилю.
Нет, все они в камуфляже, на диване аккуратно сложены «броники» и даже в углу стоит настоящее боевое оружие с навинченным глушителем и хитроумным, мне гражданскому непонятным оптическим прицелом.
За завтраком обращаю внимание на лежащую на столе конструкцию из твердой липучки с каким-то приделанным к ней ящичком в середине. Очень похожую на гигантского паука. Интересуюсь, что это?
— Самодельный сброс, — объясняют мне. На мой недоуменный взгляд, улыбнувшись, поясняют, что этого паука приделывают снизу беспилотника, в липучие лапки которого закладывают взрывное устройство.
«Вот здесь, под брюшком у него камера». Показывают камеру, которую я сразу и не заметил. И когда такая хитроумная штуковина оказывается над объектом, лапки разжимаются и взрывное устройство падает, поражая вражеский объект. Это они сами придумали и сами смастерили. А теперь эти устройства пошли в работу в секретных мастерских бригады.
Все это мы обсуждаем и рассматриваем, уплетая обычные магазинные сибирские пельмени. Потом горячий чай, кофе и войсковые айтишники переходят в соседнюю комнату, уставленную современными мощными компьютерами. И там уже колдуют практически весь день. Их пальцы, словно бабочки в летний день, летают над клавиатурой, кажется едва задевая нужные клавиши и кнопки.
Впрочем, находят время и для спорта. В углу компьютерной комнаты («офиса») замечаю тренажер со штангой. Все трое айтишника разрушают привычный образ компьютерного «ботана», который худенькими тонкими ручками стучит по клавиатуре. А эти, наоборот, — мощные, накачанные бойцы в солдатских натянутых на мускулатуру футболках, из-под которых выглядывают яркие разноцветные тату.
И вот в этом компьютерно-мускулистом жилье появилась рыжая особь женского пола, всеобщая любимица и теперь уже точно хозяйка дома Кошка Эсвэошка, это у нее кличка такая — «Кошка Эсвэошка». Притом произносится это в три слова: «Кошка-Эс-Вэ-Ошка».
Впрочем, замечаю, на данный ей позывной она не откликается, гордая. Поочередно сидит у всех на руках, независимая и рыжая хозяйка дома.
Ночью она уселась в метре от меня и внимательно следила за тем, чтобы я чего-нибудь не стащил из подведомственного ей имущества.
Вообще, интересная примета: практически везде, где находятся российские солдаты, обязательно присутствуют представители именно кошачьего племени — в домах, подвалах, даже в блиндажах. Думаю, во многом это связано с тягой к домашнему мирному уюту.
Собак тут тоже хватает, но они в основном обитают на улицах. А вот в помещениях, переоборудованных под небольшие по размерам и иногда очень тесные казармы обитают эти хитроумные создания, которые позволяют себя гладить, кормить и даже укладывать на жесткие солдатские колени, но при этом все равно остаются независимыми и гордыми хозяевами солдатского жилья.
Известное изречение «война войной, а обед по расписанию» в зоне спецоперации имеет своеобразный смысл. Дело не только в обеде, хотя и в нем тоже, конечно. Готовят айтишники себе сами. Но дело не только в еде. Приближается Новый год. Вот солдаты и расстарались — развесили в гостиной новогодние гирлянды, поставили елку, украсили ее игрушками, приобретенными в соседней лавке, и теперь вовсю готовятся к празднику.
Прежде всего генеральная уборка — вычистили до блеска холодильник, помыли полы, прибрались в этом все равно остающемся сумбурным мужском хозяйстве, где каски, медикаменты и банки с томатной пастой соседствуют с кабелями, компьютерными мышками и блоками сигарет.
Притом уборка такая требует дополнительных хлопот. Водопровод в поселке не работает, приходится воду таскать с улицы. Ее заливают ежедневно в большой синий пластиковый бак, а потом прозрачным шлангом раздают по принадлежности — на кухню, в ванную, в туалет, для мытья полов.
Кстати, в доме в обуви ходить нельзя. Мне, как нежданному гостю, выдали специальные пластиковые шлепанцы. Везде должно быть чисто и нарядно.
Взрослые тридцатилетние мужики хотят встретить Новый год празднично, как принято там, в мирной жизни у них дома — с елкой, гирляндами, новогодним настроением.
Словом, так, чтобы о войне в этот день им напоминала только кличка, позывной рыжей хозяйки — «Кошка Эсвэошка».
Кошка-СВОшка