По своим последствиям внутренняя (гражданская) война более разрушительна, чем внешняя, только по той причине, что в гражданской войне обе стороны используют для достижения победы ресурс одного государства, в то время как во внешней войне у каждого своя (отдельная) ресурсная база, а значит, и нагрузка на неё меньше.
Внутренняя война также является более жестокой, чем внешняя, поскольку внутри страны две части одного расколотого народа сражаются за то, чья идея будущего победит и кто останется жить на родной земле, а кто её покинет или в неё ляжет. Во внешних войнах, за редкими исключениями вроде Великой Отечественной, речь о полном уничтожении или изгнании народа со своей территории не идёт.
Обычно государства воюют за получение конкретных экономических, политических или военно-стратегических преимуществ (обеспечение потребностей своей экономики сырьём и материалами по приемлемым ценам, закрепление за собой перспективных рынков сбыта, охрана торговых путей и защита союзников, занимающих важную географическую позицию, создание зоны безопасности вдоль своих границ, не позволяющей опасному врагу концентрировать свои силы для оказания непосредственного давления на ваши рубежи).
Все эти причины для войны уважительны с точки зрения национальной безопасности, но осуждаются современным международным правом (если оставшиеся от него жалкие ошмётки ещё можно назвать правом). Поэтому в случае принятия решений о необходимости боевых действий современные государства думают не о том, как соблюсти требования международного права, которые соблюсти невозможно, а о том как при помощи информационных технологий сделать свою позицию справедливой в глазах мирового сообщества или его важной для конкретного государства части.
Окончательное же решение о том, какая война была справедливой, а какая несправедливой принимается по её итогам. В современном мире (как, впрочем, и раньше) победитель всегда прав, а побеждённый всегда виноват. Пока войны рассматривались как легитимный способ достижения цели, это имело второстепенное значение, но с тех пор как (уже по итогам Первой мировой войны) возникли идеи привлекать побеждённых к ответственности «за развязывание агрессивной войны», вопрос справедливости стал принципиальным, зачастую мешающим завершить боевые действия на ранней стадии конфликта.
Терпящая поражение сторона, понимая, что будет виновной в развязывании несправедливой войны, отказывается признать очевидное, напрягает все свои ресурсы, ищет всех возможных союзников, чтобы если не переломить ход событий, то оттянуть неизбежное, в расчёте на то, что враг, возможно, сам устанет и условия мира станут приемлемыми.
В результате войны становятся непрогнозируемыми ни по времени, ни по своей разрушительности, а каждый самый незначительный конфликт содержит в себе потенциал глобального столкновения. Не желая признать поражение, стороны будут расширять его зону до бесконечности, вербуя себе союзников, а каждый новый участник конфликта будет увеличивать число заинтересованных сторон в геометрической прогрессии (у каждого есть свои враги, которым, возможно, было наплевать на результаты первоначального столкновения, но которые не могут согласиться с тем, что в числе победителей окажется новообретённый кем-то союзник).
В конечном итоге, если прежние (до конца XIX века) войны были делом армии и политиков, народ же за пределами зоны боевых действий их вообще не ощущал (поэтому такими ужасными показались современникам Столетняя и Тридцатилетняя война, в ходе которых зоны боевых действий охватили всю Францию и всю Германию соответственно), то нынешние войны становятся делом всего народа, требуя от него предельного напряжения сил. До наполеоновских войн армии были в современном понимании крошечными, но даже резко разросшиеся армии эпохи Наполеона, продолжавшие расти в течение всего XIX века, ещё не потрясали воображение.
Война испокон веков кормила войну. Какой-нибудь древний греческий базилей или скандинавский конунг, ведя на войну свою дружину, тратился на корабли и обеспечение своих воинов, но, в случае удачи, добыча покрывала все затраты — война была экономически выгодным для её организатора мероприятием, по крайней мере пока он побеждал (малой кровью и на чужой территории).
Наполеоновская армия требовала огромных государственных затрат, но император компенсировал их контрибуциями с побеждённых, которые позволяли не только кормить армию на протяжении всего похода, но и отсылать в казну государства суммы, значительно превышающие изначально потраченные на подготовку войны. Ну и верхушка армии-победительницы обогащалась за счёт грабежа, да и её солдаты могли кое-что для себя урвать.
Однако в ХХ веке всё переменилось. Прошла всего неделя с момента атаки Израиля боевиками ХАМАСа, а Тель-Авив уже просит у США помощи в 10 миллиардов долларов, при том, что военно-техническая помощь Западом и так оказывается с напряжением всех его возможностей. Если каждую неделю войны Израиль будет сводить с подобным дефицитом, то к концу года ему понадобится полтриллиона долларов только финансовой поддержки. А ведь толком-то на Ближнем Востоке ничего ещё не начиналось.
Аналогичным образом, Зеленский заявлял, что на войну против России Украина тратит 2/3 государственного бюджета. При этом надо иметь в виду, что в 2022 году, при номинальном бюджете Киева меньше 50 миллиардов долларов, коллективный Запад инвестировал в военные действия на Украине больше ста миллиардов (только США вложили 43 миллиарда). Причём Киеву этих денег не хватило ни на закупки вооружений в нужном количестве, ни на стабилизацию экономического положения страны. К концу первого года боевых действий экономика Украины оказалась полностью уничтоженной.
Экономики США и ЕС с вызовами войны, в которой эти государства пока участвуют опосредованно, также не справляются. Если США за счёт полного разорения своих европейских союзников ещё балансируют на грани рецессии, причём уже без шанса её избежать, то ЕС давно находится в глубоком кризисе. Проблемы Китая и России не так ярко выражены, но они есть. Несмотря на то, что финансовые и экономические системы обеих стран справляются с вызовами и даже смогли обеспечить небольшой рост, потери от конфронтации весьма существенны, а главное, будут нарастать по мере продолжения и расширения военных кризисов, увеличения их количества и масштаба.
Вывод прост. В современном мире для регулярного государства война является крайне невыгодным, весьма затратным мероприятием, которое никогда не окупается полученными по итогам преимуществами. Война — вынужденное решение, в условиях, когда другие средства защиты принципиальных интересов государства не работают, а отказ от их защиты ведёт к национальной катастрофе.
Поэтому те сторонники теории заговора, которые считают, что Россия умышленно затягивает боевые действия на Украине (из каких-то общеполитических соображений) или которые предполагают, что Запад сам устраивает против себя провокации, чтобы получить возможность развязать очередную войну, неправы. Современная война слишком невыгодна, чтобы дополнительно тратиться на её развязывание или искусственно её затягивать.
Безусловно, у войны есть свои бенефициары в виде предприятий ВПК, которые получают дополнительные прибыли, а также разного рода организаций наёмников и прокси-структур, которые, не являясь государством, не несут связанных с войной финансово-экономических издержек, но зарабатывают на поставке наёмников и на выполнении специфических задач прокси-войны. Совокупный вес этих структур недостаточен для того, чтобы принудить государство начать войну, по той же причине, по которой совокупный вес всех таксистов страны и мира недостаточен для того, чтобы заставить вас вызвать такси в конкретный момент, а совокупный вес всех мясников недостаточен, чтобы заставить вас купить кусок мяса, если вам не надо. Вы выступаете заказчиком, а предложений на рынке достаточно много, чтобы вы имели средства давления на того, кто предоставляет вам услугу, а он соответствующей возможности не имел.
Тем не менее нельзя исключить, что в ближайшее время роль прокси-структур в решении государственных военных задач будет расти. Это единственный способ вновь сделать войну относительно дешёвой — платить наёмникам или содержать прокси дешевле, чем напрягать собственные государственные ресурсы, при этом они в современных условиях, при минимальной информационной, разведывательной и военно-технической поддержке показывают достаточно хорошие результаты в противостоянии даже достаточно современным регулярным армиям. По крайней мере тем, которые находятся на балансе стран с ограниченным ресурсом, вынужденным держать крупную армию, соответствующую если не последним, то предпоследним технологическим требованиям (как, например, израильская).
Прокси-война позволяет уйти от прямого столкновения сверхдержав или их региональных союзников. Такие войны вели или ведут: СССР против США во Вьетнаме, США против СССР в Афганистане, Иран против Израиля на Ближнем Востоке, США против России на Украине, Россия и Китай против США, Франции и Великобритании в Африке.
Прокси-война снимает вопрос вины за её развязывание и облегчает заключение мира. Как только противостоящие политические силы в виде государств формально или неформально договариваются, боевики и наёмники исчезают в неизвестном направлении так же, как появились из ниоткуда, а их наниматель формально ни при чём — он не воевал, а финансирование (даже если о нём все знают), во-первых, надо доказать, а во-вторых, наниматели всегда могут заявить: «Мы даём деньги исключительно на гуманитарные цели, а куда их тратят — вопрос не к нам».
Ставка на прокси-войну позволяет свести армейскую структуру к штабам, высокотехнологичным и специальным войскам, переложив основную тяжесть ведения боевых действий с собственного населения на профессиональных наёмников или боевиков.
У прокси-войны есть свои недостатки, в частности ставка на наёмников может в перспективе привести к деградации и вырождению собственных армейских структур, что недопустимо, так как сами боевики и наёмники должны всегда контролироваться превосходящей силой, без содействия которой не смогут вести успешные боевые действия. Тем не менее в нынешних условиях прокси-война — единственный способ избежать финансово-экономической неэффективности и политической проблемности боевых действий, вернув им прежний, естественный характер.
Поэтому ставка на прокси-войну в самых разных странах становится всё более востребованной. Особенно на фоне четырёх десятилетий успешной прокси-войны Ирана против США и Израиля. Тем не менее надо понимать, что любое государство, уставшее от прокси-войны, может перевести её в обычный формат, ударив непосредственно по тому, кого считает заказчиком прокси-агрессии против него. То есть в прокси-войну заложен ещё и огромный провокационный потенциал, а её последствия далеко не всегда можно заранее просчитать.
На данном этапе войны продолжают оставаться невыгодным и нежелательным способом решения межгосударственных проблем, вынужденным действием, «последним доводом».