Президент Польши, украинская бомба, еврейские деньги и Гондурас

Созданная в августе 1920 года бывшими военными Украинской и Западно-Украинской народных республик "Украинская войсковая организация" (УВО), она с самого начала сделала ставку на террор.

Уже 25 сентября боевики УВО организовали во Львове неудачное покушение на начальника Польши Юзефа Пилсудского и воеводу Львовского Казимира Грабовского. Примечательно, что захвативший к тому времени власть в УВО Евгений Коновалец вложил револьвер в руки своего будущего шурина Степана Федака, – но тот лишь легко ранил Грабовского, а в Пилсудского и вовсе не попал.

Кстати, Пилсудский приезжал во Львов на открытие "Восточных торгов" (пол. Targi Wschodnie).

Эта международная ярмарка призвана была подчеркнуть, что Львов является не просто частью возрождённой Польши, но ещё и местом её экспансии на Восток, в направлении Советской России.

Несмотря на то, что первая ярмарка в 1921 году была омрачена как покушением на Пилсудского, так и незавершённостью многих павильонов (посетители ярмарки в Стрыйском парке слышали грохот строительства и наблюдали за повозками, на которых спешно вывозили неиспользованные строительные материалы), "Восточные торги" с каждым годом набирали размаха и популярности. Поэтому на их открытие в 1924 году решил приехать президент Польши Станислав Войцеховский.

Войцеховский стал вторым президентом Польши в 1922 году.

С одной стороны, он был правой рукой Пилсудского, с другой – посредником между разными политическими группировками периода становления польского государства. Как фигура компромиссная, он был непримирим к радикальным течениям, – в частности, запретил деятельность Коммунистической партии. Вместе с тем, Войцеховский был сторонником жёсткого решения вопроса национальных меньшинств, что, конечно, касалось и украинцев.

В пятницу, 5 сентября 1924 года, когда должны были открыться четвёртые "Восточные торги", львовская полиция работала в усиленном режиме. Польские правоохранители опасались действий украинских террористов, ведь всего чуть больше недели назад, 30 августа, они убили директора украинской семинарии в Перемышле Софрона Матвияса, которого назвали "предателем украинского дела".

Правда, улиц во Львове никто не перекрывал. Напротив – вся программа президентского визита и маршрут его передвижения были накануне напечатаны в местных газетах, чтобы как можно больше людей могли увидеть государственного лидера.

Сам Войцеховский ехал в открытой карете, запряжённой шестёркой коней. Впереди и сзади – конные гвардейцы с саблями наголо. Тысячи людей, собравшихся вдоль улицы, махали шляпами и руками, выкрикивали "Niech żyje!" ("Да здравствует!"). 55-летний Войцеховский, стоя с цилиндром в руках, поздравлял львовян поклонами.

Среди ликующей толпы проезда Войцеховского ждали двое боевиков УВО – 19-летний Теофил Ольшанский и 24-летний Николай Ясинский. Они должны были убить президента.

Непосредственными организаторами покушения на Войцеховского были сотник Юлиан Головинский – краевой комендант УВО, и сотник Емельян Сеник – боевой референт краевой команды УВО. Именно они продумали план покушения, нашли исполнителей и помощников, и обеспечивали их отход.

Сознательно были выбраны парни из провинции, не "засвеченные" во Львове. Сначала за них поручились местные руководители УВО – из Перемышля и Станиславова (совр. Ивано-Франковск). Затем последовало собеседование с краевыми руководителями, где они получили подробные инструкции.

В них, в частности значилось:

"Отдаете ли себе отчёт в том, что это опасно, почти нет надежды на побег, можно погибнуть вместе со своей жертвой? А когда поймают – тяжкие пытки и тоже смерть. В силах ли вы вытерпеть это и никого не предать? После того, как всё исполните – не убегайте, стойте на месте. Бегство ничем вам не поможет, потому что только обратите на себя внимание. Таким образом, вас сразу же схватят. Если останетесь в живых – полиция вас арестует".

И далее:

"На следствии вы должны заявить, что являетесь членами УВО, и по её приказу атаковали главу враждебного государства, которое насильственно и бесправно оккупировало украинские земли, с чем украинский народ не согласился и никогда не согласится. (...) Защиту вы получите наилучшую, хотя она вам ничего не даст – судьба ваша предрешена".

Накануне самого покушения Ольшанскому и Ясинскому дали возможность отказаться, но они ею не воспользовались.

Когда президентский кортеж выезжал с улицы Коперника на Марийскую площадь (ныне – площадь Мицкевича), Ольшанский бросил сверток с бомбой прямо под копыта лошадей. Но взрыва не прозвучало. Извозчик развернул карету и погнал коней обратно по Коперника. Полиция и агенты в штатском оцепили место покушения, оттесняя людей.

Подробные репортажи о покушении на президента опубликовали все львовские вечерние газеты.

"Бомба хоть проста, но создана мастерски и очень старательно… Взрывная сила конструкции была страшна. Это просто чудо Матери Божьей, именем которой названа площадь, куда как раз въезжал Войцеховский! " – писал Kurier Lwowski.

Журналисты ещё не знали, что именно извозчик президентского кортежа, развернувший экипаж, спас не только президентскую чету, но и жизнь многих львовян. Организаторы покушения осознавали: взрыв в месте массового скопления людей может привести ко многим невинным жертвам. Именно поэтому Ольшанский, первый стоявший на пути президентского кортежа, получил бомбу, рассчитанную на малый радиус поражения. Но в случае неудачи, в 100 метрах дальше, уже на Марийской площади, ждал Николай Ясинский со значительно более мощной бомбой. Если бы президентский извозчик не развернулся, количество жертв могло бы исчисляться десятками.

Сконструировал оба взрывных устройства инженер Фёдор Яцура, главный пиротехник подполья УВО. Впоследствии он напишет, что, готовясь к теракту, испытал около сотни образцов взрывчатки. Яцура очень тяжело переживал неудачу покушения.

Однако польские военные эксперты, слова которых цитировала львовская пресса, высоко оценили простоту и эффективность бомбы. А международный резонанс примирил лидеров УВО с неудачей, ведь задачей было не столько убийство президента Польши, сколько демонстрация украинского сопротивления. Лишь позже выяснили, что один из посредников хранил взрывчатку, засыпав её пеплом, потому она отсырела.

Но самый интересный момент неудавшегося покушения состоит в том, что в неразберихе никто так и не заметил, кто же бросил бомбу. Дождавшись, пока рассосется плотная толпа, Ольшанский спокойно удалился. Через несколько дней он уже находился в Германии.

Расследование теракта возглавил комиссар полиции Михал Кайдана, известный во Львове политический сыщик, особенно предвзято относившийся к украинцам. Однако в этот раз его жертвой стал… еврей.

Одна из хористок Львовской оперы указала на 23-летнего студента-юриста Станислава Штайгера – мол, она лично видела, как тот бросил бомбу в президента. Подозреваемый был подвергнут процедуре "чрезвычайного ареста", и лишь позиция одного из судей спасла его от немедленной казни, переведя дело на рассмотрение суда присяжных.

Однако через три дня после покушения львовская еврейская газета CHWILA ("Момент") напечатала анонимное обращение лидеров УВО, в котором было сказано:

"Уважаемый господин редактор, покушение на президента, которое произошло около 15:00 5 сентября во Львове на улице Коперника, было организовано, вместе с рядом других акций, Украинской военной организацией и ее членами – украинцами... Мы сожалеем, что действия УВО неумышленно нанесли много вреда невиновному еврею".

Полиция фактически проигнорировала это обращение – ведь тогда пришлось бы публично признать существование террористического подполья УВО. В то же время еврей Штайгер, которого следствие еще и связало с коммунистами, был более удобным "виновником" – особенно учитывая тогдашнюю политику молчаливого одобрения антисемитизма в Польше.

Через несколько дней в берлинском Romanisches Café к лидеру УВО Евгению Коновальцу, подошёл его давний знакомый Яков Оренштайн. Это был известный издатель украинских книг и владелец издательства "Галицкая накладня", работавшего сначала в Коломые, а затем в Лейпциге.

Инженер Михаил Селешко писал: "Оренштайн заявил, что пришёл не по собственной инициативе, а по просьбе организации американских евреев, которые просили его посредничать по этому делу. Жиды предлагали: 1. чтобы УВО выдало от себя публичную декларацию, что это её член и по её поручению выполнил атентат на Войцеховского, 2. чтобы такую же декларацию сделал сам атентатник. 3. за это жиды гарантируют ему переезд и поселение в Америке, а УВО обещают соответствующую денежную помощь.

Полковник Коновалец на эти предложения не согласился".

Но, судя по всему, не стеснённый присутствием товарищей, Коновалец всё же достиг соглашения с евреями.

2 октября 1924 года Теофил Ольшанский в присутствии немецкой полиции сделал публичное заявление о своей причастности к покушению на президента Польши. Резонанс в мировых СМИ привёл к тому, что львовской полиции пришлось пересмотреть версию о вине Станислава Штайгера – правда, тот ещё более года находился в тюрьме, пока 17 декабря 1925 года его не оправдал суд присяжных. Комиссара Кайдану уволили, а следственного судью Рутко, который вёл это дело, понизили и отправили работать в отдел регистрации бродяг и нищих.

Естественно, польские власти потребовали у Германии экстрадиции Ольшанского, и тот уехал за океан. Сначала он жил на Кубе, затем поступил на службу в армию Гондураса. Там Ольшанский дослужился до чина полковника и даже участвовал в нескольких государственных переворотах. Но в конце жизни он всё же перебрался в США, где, по утверждению биографов, занимался резьбой и живописью.