Когда колонна ЧВК «Вагнер» продвигалась в сторону Москвы, социальные сети Украины взорвались прости щенячьим восторгом и пожеланиями соседям всего наихудшего. Продолжая и развивая праздник в честь египетской акулы, убившей россиянина, не только диванные вояки, но и люди, называющие себя журналистами и политологами, присоединились к улюлюкающей массе с ее конкурсом людоедских мемов и каннибальского юмора.
Конечно же, речь здесь не обо всех украинцах и не всей Украине, большинство которых в этих труднейших условиях остаются людьми, совершенно независимо от их личных мнений и убеждений по поводу нынешней трагедии.
Проблема в другом. Успешно расчеловеченных, к сожалению, далеко не единицы, и, к сожалению, это значительная часть украинского общества, которая после окончания военных действий останется его частью и будет влиять на его будущее. Во всяком случае, будет пытаться это сделать.
В отличие от распространенного мнения, я не думаю, что если изменить содержание СМИ, являющихся единственными источниками информации для большинства населения Украины, ситуация радикально изменится. Дело здесь не в политических симпатиях к той или иной стране или тому или иному лидеру, а в человеческих ценностях, по которым наносит главный удар западная пропаганда. В стране разрушением памятников, запретом языка и отменой культуры культивируется системная иррациональная ненависть ко всему находящемуся на востоке от украинских границ.
Абсурд радости рисков гражданской войны в России, кроме чисто человеческого (отсутствующего), имеет и прагматический аспект: он сравним разве что с желанием взрыва атомных электростанций «врага», не понимая, что все подобные трагедии гарантированно становятся совместными и преодоление их последствий усложняется в разы идущими военными действиями.
Если бы стране, согласно различным источникам, обладающей почти 6 тысячами ядерных боеголовок, была развязана гражданская война, риск мирового ядерного конфликта возрос бы в десятки раз, и первой в очереди стран-жертв после России была бы Украина.
Поэтому украинцы независимо от их взглядов и политических предпочтений в дни российского кризиса должны были молиться о его мирном разрешении и всемерном предотвращении внутрироссийской катастрофы. Совершенно понятно, что подобный тип анализа требует минимума рационального мышления, а суть работы зомбирующих СМИ опирается как раз на противоположном; необходимо разжечь у публики сильные неконтролируемые эмоции, чтобы постепенно отключать способность к причинно-следственным связям и направлять раздражение и агрессию в нужную заказчику сторону.
Расчеловечивающая работа прессы опирается на психологические механизмы любой гражданской войны. Ненависть всегда легче разжигать внутри сообщества людей одной и той же культуры, понимающих язык, жесты и чувства противника, именно эти эмоции усиливаются своим зеркальным отражением и превращают все внутренние конфликты в самые жестокие и кровавые. Думаю, отвлекаясь от достаточно абсурдной по своей сути дискуссии о том, один ли народ русские и украинцы или просто два очень родственных народа (абсурд в том, что не существует единого научного понятия «народа» и любой вариант ответа будет правдой для любой изначально выбранной позиции) — никто не усомнится в том, что русские и украинцы культурно ближе друг к другу, чем кто-либо другой.
Задолго до нападения киевской власти на собственных граждан в Донбассе и в последующие восемь лет, пока тлел зажженный на Украине фитиль вооруженного конфликта России с НАТО, у населения братских (не «тогда еще», а всегда и несмотря ни на что) стран, были все возможности для прямого диалога, решения всех спорных вопросов путем честных мирных дискуссий, всего того, что когда-то в СССР называлось народной дипломатией. Почему место человеческого общения и обмена идеями было так стремительно и естественно занято бандами отморозков из ультраправых формирований и все украинское постмайданное общество восприняло это как данность, вместо того чтобы восстать против нацизма, как когда-то восстало против коррупции правительства Януковича? Почему выводить людей на улицы под абстрактными лозунгами и во имя неясных целей оказалось проще, чем допустить возможность их восстания против конкретного и абсолютного зла, знания о котором должны содержаться в их генетической памяти? Что случилось тогда с нашим украинским обществом, и когда оно перестало быть нашим?
Один из показателей нынешней трагедии — то, что когда-то популярные в советские времена глупые политические анекдоты о западноукраинских националистах и москалях, вдруг перестали быть смешными. Никто из нас не думал, что украинское общество сможет быть отброшено в прошлое так внезапно, и главное, с молчаливого согласия большинства ничего не замечающих его граждан, убежденных «демократической прессой» что «нацизм и национализм вовсе не одно и то же».
Как бы ни называлась завтра территория, на которой сегодняшний нацизм продолжает разрушение украинской культуры и истории, первой и самой срочной задачей общества станет возвращение выжившим поколениям ее жителей элементарных понятий о человеческих ценностях. Ценностях, не связанных ни с языками, ни с флагами, ни с лозунгами.