Военная фортуна переменчива – в любой победе всегда содержится толика поражения. Но бывает и наоборот. Часто в неполной победе, а то и в болезненном поражении содержится росток будущего успеха.
10 мая 1770 года стал чёрным днём для многих жителей Бухареста. В этот день началась эвакуация российского гарнизона из столицы Валашского княжества.
Вместе с военными из города вынуждены были уйти те представители валашских элит, которые 12 февраля присягнули на верность императрице Екатерине II.
А ведь только 23 февраля 1770 года Петербург салютовал 101-м залпом по случаю победы над крупным отрядом османских войск у дунайского города Журжа (ныне – Джурджа) неподалёку от Бухареста. Тем не менее, уже в начале апреля командующий Первой русской армией генерал Пётр Румянцев вынужден был отдать непопулярный приказ об оставлении недавно завоёванной страны (Бухарест перешёл под контроль россиян в ходе антитурецкого восстания горожан и рейда легкоконного отряда подполковника Назара Каразина 5-6 ноября 1769 года).
Довольно лёгкое изгнание османов из Валахии было во многом неожиданным для обоих воюющих сторон. Мало кто мог предположить, что мощнейшая турецкая группировка распадётся после Хотинского сражения (в сентябре 1769 года) столь стремительно. В условиях большой озлобленности против Порты жителей Валахии и небольшого количества турецких гарнизонов, для овладения Бухарестом хватило всего 500 конников (в большинстве своём – молдавских добровольцев, недавно принятых на русскую службу).
В конце ноября 1769 года российское военное присутствие в Валахии было усилено батальоном егерей под командованием секунд-майора Анрепа. Однако этих сил для контроля над обширным регионом было явно недостаточно. В условиях, когда основная часть армии Румянцева находилась на зимних квартирах в Подолии и Северной Молдавии, для удержания Валахии ставка делалась на иррегулярные силы.
Несколько добровольческих отрядов общей численностью до 4,5 тыс. человек к концу осени заняли оборонительные позиции на сопредельных с турками территориях княжества. Подавляющее большинство арнаутов – волонтёров составляли местные жители. Степень дисциплинированности и боеспособности валашских новобранцев отставляли желать много лучшего. Они больше подходили для выполнения полицейских функций, чем для участия в боевых действиях.
Между тем, оправившись от шока поражения у Галаца (от отряда подполковника Фабрициана) и падения Бухареста, османы активизировались на левом берегу Дуная. Их оплотом здесь являлась Браильская крепость.
Опираясь на неё, турки нарушили сообщение между молдавской группировкой русских войск и бухарестским гарнизоном. Благодаря умелому маневрированию и значительному численному превосходству османы оттеснили русских от побережья Дуная у Галаца.
Для местного населения это имело трагические последствия. Народный эпос "История страданий Галаца" рассказывает о том, что турецкие войска жестоко наказали сочувствовавших русским горожан: многие были убиты, угнаны в рабство, а сам город сожжён дотла.
События у Галаца стали неприятным сюрпризом для российского командования. Турецкие отряды умело пользовались растянутыми коммуникациями русских войск, перерезали их, нападали на заставы и небольшие гарнизоны.
В начале декабря начались вылазки на Бухарест со стороны остававшейся под контролем Порты дунайской Журжи (ныне – румынский город Джурджа). Расстояние между ним и валашской столицей – всего около 80 километров. В виду немногочисленности российских регулярных войск (до 350 человек) Бухарест охватили тревожные настроения.
Многие его жители, опасаясь скорых городских боёв, стали уходить на север (под защиту Карпат, а те кто позажиточнее – на территорию австрийской Трансильвании). Не дремала и вражеская пропаганда. Распространялись слухи и прокламации, что в Валахию скоро вновь вступят войска султана.
Румянцев вынужден был усилить бухарестский гарнизон. Из Молдавии на запад отправился отряда генерал-майора Замятина. В него входили четыре гренадёрских батальона и Ингерманландский пехотный полк. Это были элитные части российской пехоты, но в них остро стояла проблема кадрового некомплекта.
Прибытие подмоги ожидалось к середине декабря, но в конце первой декады месяца османам удалось блокировать на пути из Журжи в Бухарест крупный волонтёрско-казачий отряд Каразина (до 1 тыс. человек).
Россияне заняли оборону в старинном и хорошо укреплённом монастыре Комана. Эта обитель знаменита тем, что в ней по всей видимости покоятся останки легендарного князя Влада Цепеша (прототипа Дракулы).
Обороняющимся помогало то, что монастырь окружён топкими болотами. Однако вырваться из окружения семитысячной вражеской группировки было невозможно, запасы же продовольствия, фуража и пороха у осаждённых быстро таяли.
В этих условиях фактический командующий русскими войсками в Бухаресте Анрепа и глава пророссийского правительства Валахии Пырву Кантакузино решили вызволить отряд Каразина собственными силами.
13 декабря команда из 150 русских пехотинцев и 1000 валашских кавалеристов двинулась на деблокаду монастыря Комана. Экспедиция затруднялась тем, что почти вся дорога между Бухарестом и Журжей пролегала через леса. Этим и воспользовались турки.
На подступах к монастырю ранним утром 14 декабря русско-валашский отряд угодил в засаду. Из пехотинцев никто не спасся. Погибли возглавлявшие поход русский майор и валашский боярин. Отрубленные головы Анрепа и Кантакузино были доставлены великому визирю.
Вскоре после этих событий отряд Замятина в 1300 гренадёр также подошёл к монастырю. На сей раз раз турки на стали искушать судьбу и отступили к Журже.
Служивший тогда в Молдавии молодой генерал-майор Григорий Потёмкин в своих записках отмечал, что трагедия 14 декабря имела сильный психологический эффект.
Османы ещё больше воспряли духом. "Весма уже надмен зделался побитием в Галаце гранодер, а в Ком[а]не егарей" – писал Потёмкин о настрое противника.
Россияне же стали снова с опаской смотреть на армию османской Порты. По стране поползли панические слухи. Генерал-аншеф Пётр Панин писал своему брату Никите Ивановичу из Харькова в начале 1770 года, что в городе распространились "неприятныя ведомости", будто на Дунае уничтожен весь егерский корпус Первой русской армии численностью в 700 человек.
Обстановка под Бухарестом была стабилизирована. Однако турки усилили нажим на молдавско-валашской границе у Фокшан. 4 января там произошло сражение между отрядом генералов Потёмкина и Подгоричани с превосходящими силами османов. Российский военный историк Борис Кипнес считает этот бой первым опытом применения русской пехотой расчленённого боевого порядка – батальонных каре. Для самого же Потёмкина бой у Фокшан стал дебютом самостоятельного командования обособленным воинским подразделением.
В том сражении русские вновь одержали победу, но для того чтобы полностью обезопасить сообщение с Валахией в конце января 1770 года командующий русскими войсками в Молдавии генерал-поручик Штольфен осадил Браилов.
Османские селения в окрестностях города были сожжены, однако браильская крепость выстояла. У русских войск на тот момент отсутствовали средства для взятия мощной цитадели.
Аналогичная ситуация повторилась в феврале 1770 года под Журжей. В сражении на окраине города русский корпус Штольфена (около 4 тыс. человек регулярных войск) нанёс поражение 15-тысячной группировке османов, но вражеской цитаделью овладеть не смог. Данной победе, собственно, и салютовал Петербург 23 февраля.
За внешним блеском победных реляций командующий Первой русской армией Румянцев прекрасно понимал, что ключевую задачу Дунайской операции начала 1770 года решить не удалось. Турки продолжали удерживать плацдармы на левом берегу Дуная, через которые они и в дальнейшем могли вторгаться в Валахию и Молдавию. К тому же в Бессарабии сохранялась союзная Порте Буджакская орда ногайцев, возвышались пока неприступные османские крепости в Бендерах, Аккермане, Измаиле.
Испытывая недостаток сил, русские военачальники вынуждены были метаться между Журжей и Бендерами чтобы купировать вылазки противника, предотвращать его крупные прорывы. Это грозило перерасходом и без того ограниченных ресурсов русских войск в Дунайских княжествах.
В этих условиях Румянцев был вынужден принять очень тяжёлое решение по сокращению линии соприкосновения с османами, означавшее оставление русскими войсками Валахии. Неприятным политическим аспектом этого шага являлось то, что княжество уже было приведено к российской присяге. Тем не менее, военная необходимость перевесила идеологию.
Дальнейшие же события подтвердили правильность расчётов Румянцева. Сосредоточив в Молдавии к лету наиболее боеспособные силы русской армии, он нанёс в 1770 году сокрушительные поражения османам при Ларге и Кагуле. Войска великого визиря вновь вынуждены были спасться бегством, а на их плечах россияне вторглись и овладели всей Бессарабией и ранее неприступным Браиловым.
В ноябре 1770 года русские вновь вступили в Бухарест и владели им вплоть до заключения Кучук-Кайнарджийского мирного договора. Лишив противника плацдармов на левом берегу Дуная Румянцев создал подвижную систему обороны Дунайских княжеств. Она позволила сковать на Балканах крупные османские силы, в то время, когда Вторая армия Василия Долгорукого-Крымского практически беспрепятственно занимала Тавриду.
Более того, удалось навязать врагу боевые действия на правом берегу Дуная, за что Румянцев, собственно, и получил почётное прозвание – "Задунайский"
Когда же в 1774 году представилась возможность завершить войну с Турцией, Румянцев настаивал на том, что Россия должна оставить за собой Дунайские княжества, считая их более ценным активом, чем Крымское ханство. Но императрица посчитала иначе.