Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
- Александр Юрьевич, каждый раз мы с вами обсуждаем новые поставки техники, и каждый раз на Западе придумывают все что-то новое. В этот раз – танки и истребители. Допустим, экипаж танка куда ни шло, на это еще можно сделать скидку, подготовят. Но истребители? Есть определенные варианты, возможно, их готовили раньше, сильно заранее. Насколько давно украинцев готовят к использованию западной техники в действительности? Ну и, конечно же, танки и самолеты – что они могут изменить?
– Танки и самолеты недавно начали готовить, но готовят интенсивно, и возможна различная степень интенсивности обучения. Давайте на это не будем делать скидку и не думать, что танки и самолеты у противника появятся в очень отдаленной перспективе.
Танки, думаю, появятся скоро, как и БМП различных модификаций, но прежде всего, речь идет о "Брэдли". Да, я знаю, что это машина довольно старая сама по себе, в основе своей, но конечно, те экземпляры, которые придут, к сожалению, на территорию так называемой Украины, это будут довольно глубоко модифицированные экземпляры.
Поэтому недооценивать эти машины не надо, это, все-таки, броня и пушка - кстати, довольно хорошая, качественная пушка, если не ошибаюсь, двадцатимиллиметровая, но тем не менее, стреляет она далеко и часто.
Что там еще? "Мардеры" идут. Одним словом, броня туда придет и, я думаю, будет задействована. Причем, думаю, задействована будет не способом размазывания этой брони по всему фронту, а через создание какого-то бронетанкового соединения. Вообще - такого мощного бронированного кулака, который способен как на нанесение контрудара, так и на активные наступательные действия.
Поэтому сказать, что это пустяки, которым можно поухмыляться – нет, это совершенно не пустяки. И проблемы у нас в связи с этим в перспективе могут возникнуть достаточно серьезные.
– Что говорят бойцы? Вообще - обсуждают ли западную технику на фронте, готовятся ли бороться с ней, обсуждают ли уязвимые места?
– Да все понимают на самом деле, что предстоит нелегкая, мягко выражаясь, борьба. Да, сейчас мы видим некое… я бы сказал, противник слабее сейчас, чем был ранее. На фронте чувствуется снарядный голод, чувствуется нехватка артиллерийских стволов. Это правда, действительно - ответка прилетает реже. Это действительно факт. И, собственно, все меньше и меньше населения так называемой Украины на фронте, а все больше и больше разнообразных тех, кого мы называем наемниками или ЧВК западными.
Хотя мы прекрасно понимаем, что значительная часть тех персонажей, которые против нас стоят на фронте – это никакие не наемники в классическом смысле этого слова, не чевэкашники, а это просто штатные военнослужащие из стран НАТО, прежде всего, Войска Польского, которые сменили шевроны и приехали в командировку.
То есть, против нас воюют практически страны НАТО, не только своим штатным вооружением, но и своими штатными военнослужащими, потому что пушечного мяса на Украине уже не хватает. Такова ситуация.
– Прямое участие?
– Да, это практически прямое участие, просто война не объявлена, а прямое участие есть. И рассчитывать на то, что в какой-то момент поставки вооружения закончатся, сразу скажу, не стоит.
Наоборот, они будут интенсифицироваться, и это довольно очевидно. Дело в том, что вся западная элита, и прежде всего, американская – они настолько себя идеологически и политически связали с устойчивостью режима Зеленского, они настолько этот режим Зеленского зацеловали в самые разные места, что теперь для них крах режима Зеленского обозначает их собственный идеологический и политический крах.
Представляете, сколько они денег, организационных ресурсов, просто материальных ресурсов потратили на поддержание жизнеспособности своего марионеточного режима, вот этой вот террористической группировки под названием "Украинская власть"!
Если все-таки украинская власть рухнет… а я уверен в том, что это произойдет неизбежно – просто весь вопрос, когда, и сколько мы на это усилий потратим. Так вот, вы понимаете, когда это произойдет – это будет для западных элит кошмаром, для нынешних западных элит. Потому, что им фактически придется сменяться. Потому, что они столько потратили на все это. Я имею в виду, всего потратили – не только денег. Они так вложились…
– О деньгах и о техники. Постоянно встречаются посты – три миллиона, пять миллионов, десять миллионов за победу, за единицу западной техники, имеются в виду, в первую очередь, танки "Абрамс" или "Леопарды", за F-16, полагаю, награда будет еще больше. Насколько такие денежные, финансовые мотивации, извините за тавтологию, мотивирует бойцов к усиленному обучению?
– Мотивация приветствуется, но это не самая принципиальная вещь, откровенно говоря. Она, конечно, всегда полезна, но, мягко выражаясь, охота за денежными призами не сильно влияет на процесс. Большинство тех людей, с которыми на фронте взаимодействую я – это естественно, добровольцы, а добровольцы мотивированы на эту войну и так. Мотивированы как идеологически, так и пониманием того, что эта война – за выживание России и русского народа.
Если вдруг представить, что мы ее проигрываем, то это просто будет обозначать, что, извините, нас всех убьют. Всех – это обозначает буквально всех – и мужчин, и женщин, и детей. В общем – всех.
Поэтому это война за выживание. Это фактически для нас такая же Отечественная война, а может быть, даже более Отечественная война, чем война 1812 года или Великая Отечественная. Это война за выживание русского государства и русского народа.
– По сути - Третья Отечественная.
– Да. Мы это понимаем и, соответственно, вариантов нет. Будут платить деньги за танки – хорошо, будут платить за квадрокоптеры, беспилотники, F-16 – очень здорово, если заплатят. Но, если не заплатят, в конце концов, их же все равно надо уничтожать, кто-то должен это делать.
– О прямом западном участии. Запад действительно все активнее включается в поддержку Украины, особенно страны Восточной Европы. Вы говорили, что в районе Сватово, Кременной - все меньше и меньше украинской речи в эфире, все больше и больше иностранной. Когда западные силы выступят в открытую и выступят ли?
– Я думаю, что это в принципе теоретически возможно, особенно, когда дело касается Польши… Да, такого рода выступление вполне возможно. Это будет в тот момент, когда войска противника, то есть украинские войска, начнут терпеть серьезные и системные поражения.
Пока у нас война, все-таки, носит позиционный характер, и наши наступательные действия последнего времени, ограничиваются километрами, может быть, десятками километров - что, конечно, неплохо, достаточно прилично - и занятыми населенными пунктами, которые приходится штурмовать как крепости. Штурмовать долго, изнурительно, месяцами, неся при этом достаточно существенные потери, что уж там говорить, это правда. Нанося и противнику очень существенные потери.
Война носит достаточно позиционный характер. Но есть ощущение, это ощущение не случайное, что в какой-то момент противник надломится. Кстати, такое уже было в 2014 году, когда действительно многие части ВСУ какое-то время, особенно в обороне, сражались очень упорно. Но в какой-то момент, когда что-то надламывалось в психологии – бежали все подряд, и просто бежали без оглядки.
Я надеюсь, что мы в ближайшее время доживем до такого момента, и они побегут без оглядки, бросая все подряд – вооружение, технику, своих раненых, убитых. Такое уже было в разных местах, в разные периоды боевых действий 2014-2015 годов, я имею ввиду Южный котел, Иловайский, Дебальцевско-Черныхинскую операцию.
Мы, надеюсь, доживем до примерно такого же момента, когда они просто дрогнут и побегут. И вот тогда наступит кризис. Кризис западного мира. И тогда - вполне возможно, что будут приняты определенные решения натовскими западными политиками, руководителями военными, о прямом вмешательстве в боевые действия, открытом.
Потому что прямое вмешательство - на самом деле, оно уже есть, оно является фактом. А вот открытое и официальное вмешательство – его пока нет. Просто нынешнее прямое вмешательство является некой фигурой умолчания, не более того.
– ВСУ пока что всячески избегает излишней концентрации сил и, опять же, окружений крупных. То есть, таких масштабов, как Южный котел был, как Дебальцевский, Иловайский…
– Избегают! У них пока еще сохраняется высокая степень управляемости своими войсками. Более того, очевидно, что за линией фронта, в глубине, они готовят новые свежие части, которым собираются придать не оборонительные, а наступательные, прежде всего, функции. Это будут ударные части.
Все эти разговоры достаточно открытые, о формировании трех корпусов общей численностью 75 тысяч человек – это не просто разговоры. И, насколько известно мне, я, правда, не гарантирую абсолютную точность этих сведений, первый корпус, я так понимаю – его формирование уже заканчивается. А это, плюс-минус, где-то 25 тысяч человек.
Если у этого корпуса будет еще достаточно бронетехники – это может оказаться существенной, серьезной проблемой для нашего фронта. Тем более, как вы понимаете, у нас было всегда существенное преимущество в бронетехнике. Я не говорю о других моментах, таких как ракетное вооружение и т.д. По бронетехнике – у нас всегда было существенное преимущество, но как вы понимаете, интенсивные боевые действия идут уже практически год, и за это время, надо признать, у нас наступила ситуация, когда по каким-то параметрам несколько подистощились.
К сожалению, наш военно-промышленный комплекс, хоть и работает вроде бы в три смены, но те результаты, которые видны на фронте, пока не превосходят ожидания, а, скорее, до ожидания не достают. Хотя, конечно, новая техника появляется и сказать, что ничего не приходит - это было бы откровенным враньем. Приходит достаточно много, но хотелось бы немного больше – и техники, и снарядов, и многого другого.
В свое время мы сильно увлеклись так называемой международной интеграцией и разрушили целый ряд производственных цепочек внутри нашего военно-промышленного комплекса, понадеявшись, что вот это мы можем завезти, и то, и се, и здесь купим дешевле, и там купим дешевле, поэтому - зачем нам все это производить самим?
А сейчас наступают сложности с тем, чтобы произвести это самим – купить невозможно, или крайне сложно - через третьи, четвертые руки посредников и т.д. А произвести самим с нуля оказывается весьма и весьма сложно.
– Израиль начал спецоперацию против Ирана. По нашему союзнику наносят удар. Это предупреждение нам, предупреждение новым возможным нашим союзникам и нынешним? Каким должен и каким может быть ответ? Каковы последствия этой спецоперации Израиля против Ирана, в первую очередь для нас?
– Каким может быть и должен быть ответ - я пока формулировать не готов. Естественно, я кое-что думаю на эту тему, но я, прежде всего, оставлю подобного рода формулировки представителям нашего внешнеполитического ведомства и, конечно, высшему политическому руководству.
Что касается того, что происходит, то - мы с вами явно существуем пока еще только в прологе, но, тем не менее, в прологе уже интенсивном - Третьей мировой войны. Переход боевых действий, я имею ввиду - масштабных, международных боевых действий - в самую жесткую фазу совершенно не исключен. Это, конечно, печально и даже пугающе выглядит для обычных обывателей, но тут, как говорится, приходится привыкать к такой ситуации.
Наши предки тоже сталкивались, может быть, не со столь глобальными, в силу тогдашнего уровня технического прогресса, но тоже с колоссальными реальными угрозами, но не просто выживали, а добывали победы. Наша задача – не посрамить их память и сделать то же самое. Ничего страшного, справимся!