Если раньше у нас была мобильная оборона, выстроенная по принципу опорных пунктов и точек сопротивления, которые перекрывали зону перекрестным огнем, то сейчас у нас сплошная линия обороны с инженерными сооружениями. Им понадобится время, чтобы все это преодолеть.
А мы за это время успеем на это отреагировать, считает глава Центра изучения военных и политических конфликтов Андрей Клинцевич.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее замминистра информации ДНР Даниил Безсонов призвал российское экспертное сообщество не заниматься шапкозакидательством относительно того, что мы легко одолеем натовские танки, а наши РЭБ смогут подавить любой беспилотник и даже спутниковый интернет Старлинк.
По его мнению, все успехи ВСУ связаны не с их умением воевать, а с нашими ошибками, которые мы только-только стали исправлять.
- Андрей, вы могли бы по пунктам объяснить, какие откровенные просчеты мы допустили в этой кампании? Какие проблемы были неизбежны? Какие из наших неудач обусловлены силой противника?
- Любая война – это череда ошибок. Побеждает тот, кто меньше их совершает. Сейчас, как отметил наш президент, идет гражданская война. Нам противостоят такие же русскоговорящие инициативные войны, а сражаться со своей тенью всегда сложно.
Оперативное искусство как раз важно в том смысле, кто кого переиграет. Количественные и качественные ресурсы тут имеют значение. Но каждая из сторон пытается отвечать на действия противника.
Приведу простой пример. В свое время для Украины стали серьезной проблемой наши барражирующие боеприпасы "Ланцет". Даже появился термин "ланцетование", когда мы уничтожаем вражескую технику.
Украина в ответ на это стала натягивать над техникой металлическую сетку, которая останавливала боеприпас. А мы в свою очередь повысили мощность боезаряда, который пробивает эту сетку. Идет постоянная игра.
Что касается натовской техники, то правда – где-то посередине. Наши эксперты пытаются сказать, что не надо боятся танков, поступающих в распоряжение ВСУ. Это не серебряная пуля, которая добьется перелома на фронте.
Мы можем уничтожать эту технику силами и средствами, которые у нас есть. Это на шапкозакидательство, а холодный расчет.
- В чем Украина нас сейчас объективно опережает?
- Есть объективная проблема, которую в ближайшее время нам будет очень сложно устранить. Мы будем вынуждены подстраивать нашу тактику под это дело.
Сейчас Запад применяет всю спутниковую группировку дистанционного зондирования земли, в том числе гражданскую, которая работает и в оптическом, и в инфракрасном диапазоне (хоть он и в меньшем спектре). Он также применяет радарные спутники, которые излучают волну, пробивающуюся через туман и облачность, предоставляя ВСУ ту же картинки.
Более того, сейчас американские, финские и другие компании, специализирующиеся на этих спутниках, наняли для предоставления разведданных противнику.
Еще есть спутники радиотехнической разведки с размахом антенн в 14 метров, которые дают точки радиоактивности: штабы и узлы связи. Это стало нашей ахиллесовой пятой, когда Украина с помощью "Хаймарсов" и других высокоточных ракет наносило по нам удар. Но мы достаточно быстро отвели эти склады в тыловые районы вне зоны досягаемости.
Мы стали делать много мелких складов и часто меняли их расположение. Стали лучше их маскировать и ужесточили режим использования сотовой связи. Потому что как только спутник засекает большое количество с мобильных телефонов, противник понимает, что там – большое скопление людей.
Следующий для нас вызов – цифровое поле боя. Нам важно ускорить передачу боевой информации между подразделениями.
В военной истории было несколько этапов развития связи: передача сведений при помощи курьеров или сигнальных огней, потом появление радиосвязи, потом появление цифровой радиосвязи, когда она зашифрована и противник не может тебя прослушать, а если взломает, то эта информация через какое-то время будет неактуальной.
У нас еще много где есть аналоговой связи, которая легко прослушивается противником. И нам важно перейти на цифровое поле боя, когда командиры видят на планшете свои и чужие войска, в оперативном режиме определяя координаты, откуда стрелять и куда стрелять.
Украина быстро сделала свою цифровую систему "Крапива", куда они оперативно подгружают информацию со спутников и с беспилотников. Этот режим позволяет им немного быстрее, чем нам, отрабатывать какие-то элементы. У нас это где-то есть, а где-то нет. Где-то у командира есть по три-четыре рации разных диапазонов. Передача информации идет через человека.
У нас есть к чему стремиться и двигаться. Главное, что мы бережем людей. Мы понимаем, что человеческий ресурс – важнее всего. Если ты провел месяц на фронте, ты гораздо эффективнее тех, кто полгода не вылезал с полигона.
А Украина сейчас сжигает свои резервы в Соледаре и в Артемовске, потому что "ничего страшного, сделаем новых". Но эти новые люди будут слишком зеленые. Даже если им дадут лучшие средства борьбы, они не смогут раскрыть весь свой потенциал.
- Почему ВСУ так цепляются за Артемовск? Это политический фактор? Или они бы и рады отойти на подготовленные позиции, но не могут?
- Это именно политическое решение. Украинские политики цепляются за города. Зеленскому важно было показать, что они побеждают, потому что контролируют территории. Но проблема в том, что Украина и Запад сами в это поверили. А теперь им сложно объяснить, почему они сдают города, если они побеждают.
Поэтому они будут удерживать Артемовск до какого-то знакового события. Соледар они держали до встречи в формате "Рамштайн". Артемовск будут держать до какой-нибудь встречи в рамках ЕС. Но сами украинские военные за города не цепляются.
Они понимают, что у Украины есть три ресурса сопротивления: армия, столица и западные союзники. Для них территория – это шахматное поле, где фигуры двигаются вперед и назад. Им было бы проще занять оборону на каком-нибудь барьерном рубеже, чтобы удерживать его меньшими силами и средствами.
Сейчас противник направил в район Артемовска дополнительные силы. В самом городе находится 12 бригад, а еще три находятся на подступах к нему. Понятно, что они обескровлены, в неполном составе, но это все равно много.
Мы сейчас ведем бои с севера в районе опорного пункта Парасковиевка, который контролирует дороги из Славянска и Северска. А с юга подходим к населенному пункту Красное, который контролирует дорогу из Константиновки через Часов Яр. Так что мы лишаем противника возможности вывести эту группировку из города.
Это сейчас в огромной городской застройке ВСУ могут перемещаться по брошенным домам. Их самоходная артиллерия может выехать, выстрелить и заехать в частный гараж. А как только эти колонны выедут на дороги, мы заметим их из спутников и беспилотников и нанесем по ним удар артиллерией и авиацией.
Поэтому сейчас у врага есть еще возможности выйти в район Славянска. Но мы захлопнем эти тиски. Какие-то пешие группы могут просочиться. Но техника и большое количество людей захлопнется в котле, как это было с Соледаром.
- Вы сказали, что они цепляются за города, потому что это позволяет им поддерживать боевой дух. Насколько для нас станет психологической проблемой, что мы просто перемалываем живую силу, но еще даже Славянск и Краматорск не освободили?
- Боевой дух Украины это как раз не поддерживает. У них запредельное число погибших, кладбища растут как грибы, а люди это видят. Целые подразделения даже отказываются выдвигаться в район того же Артемовска, понимая, что это гиблое место.
Понятно, что наше общество хочет видеть яркие победы и новые города. Но курочка по зернышку клюёт. Мы никуда не спешим, мы бережем людей. Нам не нужны победы к ключевым датам ценой гигантских потерь. Мы двигаемся темпом, который даст нам оптимальный результат.
Чем выше темпы наступления – тем больше потери.
- Как будут развиваться события на запорожском направлении? Когда мы от разведки боем перейдем к полномасштабному наступлению на Орехов и Гуляйполе?
- Орехов и Гуляйполе – два ключевых населенных пункта с точки зрения логистики. Вообще этот конфликт показал новую реальность, когда южно-украинский чернозем в полях стал непреодолимой кашей для гусеничной и колесной техники. Поэтому все перемещаются по дорогам с твердым покрытием, понимая, что это единственные артерии, соединяющие группировки.
Это как мобильный телефон. Если ты его не будешь заряжать сутки, он сядет. То же самое – у людей. Батарейки, еда, вывоз раненых – без этого воевать невозможно. И перерезание таких контрольных точек имеет ключевое значение.
Вообще Украина сейчас очень боится, что мы сосредотачиваем силы и средства. Любое стратегическое наступление подразумевает кратное преимущество в количественном и качественном составе. Мы формируем резервы, к нам подъезжает новая техника. Мы видим эшелоны с новыми танками Т-90М "Прорыв", а также БМП с новыми модулями "Бережок" и противотанковыми средствами. Это можно долго перечислять.
У нашего Генштаба есть свой замысел. Есть понимание, где и когда мы ударим. Необязательно, что это будет именно запорожское направление. Это может быть район Сватово-Кременной. Главное, чтобы удар был неожиданным для украинских войск.
Возможно, что удар будет с трех направлений – главное, отвлекающее и второстепенное. Надо раздергать их по силам и средствам.
В этом смысле российско-белорусская группировка, созданная в противовес угрозе НАТО со стороны Польши и Прибалтики, которые накапливают нам силы, не вступая в боевые действия, оттягивает на себя большую группировку ВСУ, потому что они вынуждены держать на севере резервы.
- А Украина сейчас может нанести политически обидный для нас удар, например, форсировав Днепр или прорвавшись на территорию Брянской области?
- Они мечтают об этом. Начальник главного управления разведки Украины Буданов заявил, что мы будем проводить террор. Об этом же говорит британская разведка MI-6. Им нужно больше террора. Им нужны взрывы гражданских администраций на территориях, которые контролируются Россией.
Понятно, что они будут пытаться уколоть нас в глубине нашей территории. Маленькие беспилотники будут пытаться нанести удар по инфраструктурным объектам, чтобы представить это таким образом, что Россия не сможет обеспечить собственную безопасность. Но мы понимаем, что любая страна может быть подвержена таким вещам.
Ни у кого нет сплошной системы ПВО по направлениям и охране инфраструктурных объектов.
Но что-то серьезное сделать на фронте они не смогут. У них недостаточно для этого сил и средств.
Что касается форсирования Днепра, то это не попытка наступления. Это действия небольших диверсионно-разведывательных групп, которые тайно должны прощупывать нашу оборону и проводить разведку местности. Им важно найти наши слабые места для широкого наступления, которое они анонсируют на весну.
Есть любопытная деталь. Именно США перехватили информационную повестку. Они раньше Украины сообщили о падении Соледара, они постоянно говорят о необходимости вывода сил из Артемовска, они говорят, что дадут Киеву силы и средства для похода на Мелитополь. Они сами обозначили направление основного удара.
Понятно, что это может быть отвлекающим фактором. Но, как показывает практика, США всегда пытаются сделать то, что они заявили.
Поэтому для противника важно попытаться прощупать слабые места для полноценного форсирования Днепра. Тем более, что по течению ниже Херсона огромное количество необитаемых островов. Там всегда можно высадить пару лодок. Но у нас так работает разведка, что как только эта группа заходит в какой-нибудь брошенный дом, то сразу запускается таймер по ее уничтожению.
- Хотел уточнить насчет натовских танков. У нас стали общим местом разговоры, что перелома на в кампании они не принесут, но на отдельных участках создать проблемы могут. Вы могли бы описать самый худший вариант развития событий, которого с их помощью может добиться Украина?
- Танки – это серьезно. Не надо их недооценивать. Да, британские 75-тонные танки – не то, что по грунту, а по мостам ездить не смогут. Напомню, что в советское время предельный вес техники составлял 50 тонн. Они будут использоваться в городской застройке, например, охранять Киев.
Но "Леопарды" – более легкие и подвижные. Немцы хотят дать Украине "Леопард 2А5". Это современная модель с мощной длинноствольной пушкой с калибром в 55-мм. Она представляет для нас серьезный вызов. Понятно, что удары по "Леопардам" можно наносить артиллерией и авиацией. Танковых боев не будет.
Если ВСУ сосредоточат их на отдельном участке, они фронт продавят. Но это будет как в ситуации на херсонском направлении. Они постоянно двигались на Андреевку и Сухой Ставок, заходили туда, а потом просто погибали под ударами нашей артиллерии. Потому что там поля и им было не за что зацепиться.
Они втягивались в огневой мешок, и мы били по ним. Это как кофемолка, которую пытаются остановить, засыпая туда новые зерна.
Украина уже заявила, что сосредоточат все машины в президентскую танковую бригаду, которую будут использовать на направлении основного удара. Но мы к этому готовимся. Если раньше у нас была мобильная оборона, выстроенная по принципу опорных пунктов и точек сопротивления, которые перекрывали зону перекрестным огнем, то сейчас у нас сплошная линия обороны с инженерными сооружениями.
Огромное количество бетонных надолбов, которые не дадут проехать танку. Их надо убирать инженерной техникой. Минные поля, рвы, колючая проволока. Им понадобится время, чтобы все это преодолеть. А мы за это время успеем на это отреагировать.
- Военные историки выработали принципы, что для успешного наступления нужна точная и мощная артиллерия, инициатива, управляемость, маневренность и ресурсы. Как у нас обстоят дела с этими компонентами?
- Сейчас у нас открывается окно возможностей до весны. Мы провели частичную мобилизацию. Мы обучили и быстро поставили в строй 300 тысяч призывников. Еще у нас есть 50 тысяч добровольцев в различных бригадах. Они до сих пор продолжают формироваться.
Это наш мощный кулак, который где-то будет применен на фронте. Вся эта сила распределяется и готовится к новому наступлению.
Противник это понимает. Глава Пентагона Ллойд Остин заявил, что ближайшие два месяца станут для Украины переломными. Если у нас на отдельных участках будет хотя бы трехкратное преимущество (лучше шести кратное), мы прорвем их оборону. А когда мы выйдем в их глубокие тылы, мы сможем делать широкие охваты.
Если Артемовск будет взят, мы упремся в еще мощную линию обороны в Славянске/Краматорске. Это 150 квадратных километров, залитых бетоном. Ее брать в лоб нельзя. Нужно обходить ее широким кругам вдоль Днепра и с других направлений. Для этого нужна другая армия. Компактная армия это сделать не может.
Мы это понимаем. В феврале мы увидим готовность атаковать по всем направлениям. А у Украины все наоборот. У нее вымываются ресурсы. Они только к лету попытаются что-то собрать и предпринять какие-то действия.