В этом году исполняется 18 лет с начала «оранжевого майдана», который, по одной версии, является первым, по другой — вторым (после «революции на граните») успешным переворотом в новейшей истории Украины.
На фоне совпавшего по дате (возможно, не случайно) началом Евромайдана эта дата как будто забылась.
Формально первым днём «оранжевого майдана» считается 22 ноября. На самом деле он начался несколько раньше — вечером 21-го, сразу после завершения голосования во втором туре президентских выборов.
Тогда штаб Ющенко провёл огромный митинг на Майдане. Официально в порядке празднования победы. О ней, на основании данных экзитполов и параллельного подсчёта голосов (ещё далеко не законченного), и было объявлено с трибуны.
Собственно, майданное стояние и блокада правительственного квартала (а также технологического штаба Януковича в Музейном переулке) начались после того, как из данных ЦИК начало следовать, что никакой победы нет.
Однако на самом деле Майдан был запланирован за несколько месяцев до «стихийного выхода возмущённых киевлян на Майдан». Причём это даже не скрывалось. Изначально установка штаба Ющенко состояла в том, что если их кандидат не побеждает, значит, выборы сфальсифицированы — и будут акции протеста.
Под эти акции готовился актив («Пора») и соответствующая инфраструктура, которая должна была быть задействована в любом случае — независимо от исхода выборов. Потому, думается, Майдан состоялся бы в любом случае.
Просто в случае, если бы ЦИК признала победу Виктора Ющенко, Майдан должен был бы гарантировать переход власти и оказать влияние на Ющенко с тем, чтобы он провёл люстрацию представителей старой власти (её потом ещё дважды проводили: в 2014 и 2019 годах — и долюстрировались до Гончарука и Милованова).
В отличие от Майдана 2013−2014 годов, в 2004 году в основе идеологии Майдана лежал очень сильный антиолигархический заряд. Причём он был связан вовсе не с личными установками Юлии Тимошенко (она просто идеально вписалась в повестку дня), а с задачами, которые ставились перед Ющенко: уничтожить крупный украинский капитал, расчистив площадку для капитала транснационального (позднее реализацией этой задачи занялся Зеленский).
Майдан 2004 года мог бы закончиться в тот же день. Собственно, ночью с 21 на 22 (да даже и ещё днём 22-го) центральная часть Киева пустовала, и правительственный квартал вполне могли бы занять войска.
Глава администрации Виктор Медведчук был готов к такому развитию событий. Однако приказ отдан не был: Леонид Кучма хотел обеспечить мирную передачу власти (кстати, ему Ющенко был симпатичнее, чем Янукович), а сам Янукович хотел вступить в должность без эксцессов.
Обоим это удалось. Правда, Кучме сразу, а Януковичу — через пять лет.
Относительно итога второго тура выборов до сих пор полной ясности нет. Суд установил, что определить результаты выборов нельзя. Но не объяснил почему, собственно, нельзя.
Слово «фальсификация» в определении суда отсутствует, соответственно, и виноватых нет. Очевидно, решение суда было компромиссом между властью и оппозицией. Суд взял на себя грех принятия неправового решения, назначив «третий тур выборов», не предусмотренный никакими законами.
Другой составляющей компромисса было принятие новой редакции Конституции. Кстати, Ющенко был против неё, но за неё был не только Кучма, но и посольство США — давно уже отмечены параллели в развитии конституций восточноевропейских стран, которые никак не могли проходить стихийно.
Итог всего этого известен: пять лет правления Ющенко оказались самыми непродуктивными в новейшей истории Украины. Он оставил страну с теми же экономическими показателями, с которыми её принял (кроме рекордного экономического роста). И избиратели его отблагодарили за поразительную эффективность, обеспечив на выборах 2010 года результат в 5,45% голосов.
Впрочем, вклад «оранжевого Майдана» в историю Украины состоял не в том, чтобы обеспечить избрание самого бесполезного президента, а в том, что показал: мнение половины страны вполне можно игнорировать (причём два раза — после Майдана был государственный переворот 2007 года), и за это ничего не будет (ну, кроме экономического кризиса).
Впрочем, даже значительная часть людей, которая увидела, что это чревато войной и утратой территориальной целостности, всё равно глазам своим не верит и считает, что так можно.