15 ноября 1922 на Черкасчине родился Иван Григорьевич Драченко – лётчик-штурмовик, Герой Советского Союза и полный кавалер орденов Славы. Таких на всю страну было всего четверо, а на авиацию – он один. 14 августа 1943 года в ожесточённом бою он был тяжело ранен, потерял правый глаз, но всё равно вернулся в строй.
Иван родился в селе Великая Севастьяновка (ныне Христиновского района Черкасской области) в простой крестьянской семье. Еще в школе он увлёкся авиацией, поэтому после окончания десятилетки и Ленинградского аэроклуба собирался стать летчиком-истребителем.
Его планы изменила война, 18-летнего молодого парня в 1941 году призвали в Красную Армию. По совету опытного пилота и по воле обстоятельств он вскоре оказался в Тамбовской авиационной школе пилотов – там готовили летчиков-штурмовиков. Летом 1943 года он её закончил и отправился на фронт в 140-й гвардейский штурмовой авиационный полк (гв. шап) в качестве лётчика-штурмана. Уже в начале лета он совершил свой первый боевой вылет.
Первую награду – орден Красной звезды – Иван получил за участие в Курской битве.
Тогда он совершил 21 боевой вылет, уничтожил 3 вражеских танка, 20 автомобилей с боеприпасами и живой силой, 4 зенитки, склад боеприпасов и около роты солдат. Вскоре случился вылет, который разделил всю его жизнь на два неодинаковых временных промежутка, на "до" и "после".
14 августа 1943 года их полк отправился на штурмовку в район Харькова. Задание: ударить по движущейся к фронту вражеской танковой колонне. В районе железнодорожной станции Мерефа "илы" наткнулись на плотный заградительный огонь немецких зениток, а затем их атаковали "мессеры". Завязался бой, во время которого несколько штурмовиков немцы сбили, в том числе и тот, который пилотировал Драченко:
"Взрыв потряс машину. Бросил взгляд на приборную доску — а по ней будто молотком кто прошелся. Штурмовик с каждой секундой "тяжелел", и управлять им становилось все труднее. Высота неумолимо падала. Уже отчетливо вырисовывались подковообразные позиции зенитных установок, пулеметные гнезда, ряды окопов, оплетенных сетью проволочных заграждений. У дороги сновали немцы…
И вдруг раздался оглушительный треск, было такое ощущение, словно машина врезалась в какую-то невидимую стену. Неимоверная сила оторвала меня от сиденья, казалось, я куда-то проваливался, как в бездонный колодец. И не было конца этому падению… Когда вернулось сознание, словно в тумане увидел серо-зеленые фигуры, услышал чужой говор…".
Драченко поместили в Полтавский концентрационный лагерь, где пытались спасти сильно повреждённый глаз. По одним данным его лечением занимался немецкий врач, по другим – пленный советский доктор. В конце концов, глаз пришлось удалить. Для Драченко это была настоящая трагедия, так как он, как настоящий пилот, надеялся вернуться в небо, но одноглазым этот путь был заказан.
Немцы предложили Ивану сотрудничать, он категорически отказался, поэтому его стали периодически избивать и издеваться.
Тем временем, после разгрома врага на Курской дуге, наша армия перешла в своё стремительное наступление по левобережной Украине.
Немцы торопились поскорее убраться из Полтавы, куда уже доносился гул канонады, и в сентябре решили перевести лагерь Драченко подальше на запад. Пленных его группы перевозили на грузовике, сопровождал их всего лишь один охранник.
Иван и ещё один пленный лётчик решили организовать побег. Они задушили охранника, благодаря чему пять человек выпрыгнули из машины прямо на ходу. Они несколько дней скитались по вражеским тылам. Один раз чуть не попались – попросили у одного дебелого селянина в подтяжках вынести им немного хлеба, а он вместо этого вышел наружу из хаты с двумя полицаями. Пришлось срочно убегать.
Через несколько дней на измождённых и голодных бывших военнопленных наткнулись наши фронтовые разведчики. Вместе с разведгруппой Драченко и его товарищи по несчастью и перешли линию фронта.
Лётчика доставили в "Первый Московский коммунистический военный госпиталь" (сегодня им. Бурденко), где его взялся лечить профессор Свердлов. Спустя несколько месяцев пилота поставили на ноги, "подремонтировали" сломанный нос, вставили вместо глаза стеклянный протез, который внешне ничем не отличался от настоящего… однако от дальнейшей службы собирались, само собой, отстранить. Однако это Ивана никак не устраивало.
Он был настойчив, долго упрашивал профессора Свердлова, и все же, в конце концов, добился, чтобы ему выдали справку, которая гласила: "Младший лейтенант Драченко И.Г. направляется в свою часть для дальнейшего прохождения службы". О потери глаза в ней не было ни слова – документ открывал молодому летчику возможность снова подняться в небо.
В марте 1944 года Иван вернулся в родной 140-й гв. шап. О своем недуге он рассказал только двум близким друзьям. Одним из них был Николай Кирток. Он потом вспоминал:
"Когда Иван вернулся в полк после госпиталя, он в первой же беседе открыл мне свою тайну.
Я сначала не поверил, но когда увидел протез, спросил: “Как же ты будешь летать?” И тогда он рассказал о том, что пережил и передумал в плену. Иван обратился ко мне с просьбой взять к себе ведомым: “Николай, я обязательно должен воевать. У меня огромный счет к врагу. И не только за погибшего отца или свое увечье. Мне за тех, кто в лагере не выжил и убежать не смог, отомстить надо…”
Я обещал хранить тайну друга и всячески помогать ему. Была у нас на первых порах такая тактика, когда Драченко садился, я выходил к посадочному "Т" и дирижировал его посадкой".
Второй близкий друг, Николай Пушнин, жёстко ответил Ивану, что ни один стрелок, если узнает про его инвалидность, не согласится с ним летать. По счастливой случайности их разговор подслушал Аркадий Кирилец и сразу уговорил Драченко взять его в свой экипаж стрелком, после они вместе совершили более 50 боевых вылетов.
Первым орденом Славы Драченко наградили за подвиг, совершённый 26 июня 1944 года.
В тот день два штурмовика получили приказ собрать информацию об обороне противника под Яссами в Румынии. Советские войска готовили наступление, и воздушная разведка была крайне необходима. За штурвалом первого "ила" находился Иван Драченко, второй пилотировал Константин Круглов. Сфотографировав оборону немцев на отрезке Яссы-Хуши-Роман, они направились в северном направлении к городку Тыргу-Фрумос. Казалось, что задание можно считать выполненным, но внезапно прикрывавшие илы истребители были атакованы сразу 12 "мессерами", а пара "илов" – четырьмя "фоккерами". Завязался ожесточённый бой.
Штурмовики смогли сбить одного из нападавших, но вражеский перевес всё ещё был слишком велик. "Ил" Круглова задымился, и врезался в землю. Тогда Драченко развернул свой самолёт и на бреющем полёте повёл его назад. "Мессеры" отстали, но "фоккеры" нагнали и навалились с новой силой. Спасением стала церквушка в бессарабском селе Егоровка. Драченко вспоминал:
"Подскочил к ней и пошел вокруг колокольни делать виражи. Тут нас и оставили вражеские коршуны. Еле дотянул до своего аэродрома. Техники насчитали несколько сотен пробоин в самолёте. Но, к счастью, фотокамеры оказались целыми: задание по разведке было выполнено".
В следующий раз Драченко отметили за его заслуги при штурме железнодорожной станции Тузира – в сентябре 1944 года он уничтожил на ней целый вражеский эшелон, за что был награжден орденом Славы 2-й степени.
Затем последовали новые награды. Уже в начале октября за совершение 55 успешных боевых вылетов он стал полным кавалером орденов Славы. В октябре 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Ивану Григорьевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
Всего за два года войны Драченко совершил на самолете "Ил-2" 178 боевых вылетов, сбил 5 немецких истребителей, 9 машин уничтожил на аэродромах. Уничтожил десятки вражеских танков, бронетранспортеров, грузовиков и сотни вражеских солдат.
Тайну Драченко раскрыли только в 1945 году. Он протирал платком правый глаз и не заметил, что стеклянный зрачок перевернулся на 180 градусов. Конечно, это заметили. Один из его боевых товарищей, увидев такое, подумал, что Иван сошёл с ума и у него зрачок "уехал" под надбровье, как это часто случается у свихнувшихся. Драченко пришлось во всём сознаться.
Последовала проверка…
В воздух с ним поднялся сам замкомдива полковник Володин. Он проверял технику пилотирования одноглазого лётчика и тактику, с земли за полётом наблюдал сам командующий 1-м гв. штурмовым авиакорпусом генерал Василий Георгиевич Рязанов. Когда самолёты приземлились, он подошёл к Драченко и Володину и сказал: "Хорошо, если бы все лётчики так летали. Пусть воюет до Победы".
Последние свои вылеты одноглазый штурмовик совершил в районы Берлина и Праги.
После окончания войны Драченко поступил в Военно-воздушную академию, но в 1947 году ему твердо ответили, что при таком дефекте летать нельзя. На этом и закончилась его военная история, дальше началась обычная жизнь без взрывов и бомбежки.
В 1953-м он закончил юридический факультет Киевского государственного университета, затем аспирантуру. Впоследствии работал директором школы, главным инженером одной из киевских фабрик, заместителем директора дворца культуры "Украина".
Общий его "иконостас", помимо Золотой Звезды, состоит из орденов Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, двух орденов Отечественной войны 1-й степени, полного "банта" орденов Славы и множества медалей.
Украинцев, которые бы получили и звание Героев Советского Союза, и стали бы полными кавалерами орденов Славы, за всю историю было только двое (о втором из них мы ещё обязательно как-нибудь расскажем). Но вот слепых на один глаз и при этом ещё успешных лётчиков – таких, конечно же, не было, в этом Драченко уникален. Как и в своём стремлении во чтобы-то ни стало летать. Таких вот могучих богатырей рождала век назад многострадальная черкасская земля. Жаль только, что у его земляков – наших современником – сбились моральные и ценностные настройки, а тратят они свою доставшуюся им по наследству неуёмную жизненную энергию не туда, и не затем.