Количество обстрелов Луганской народной республики «збройными сылами» увеличилось за неделю в десять раз. Украинские медиа, вдохновившись продвижением ВСУ в Харьковской области, вбрасывают фейки о взятии и других городов, заодно готовят новые рассказы о «геноциде» по примеру Бучи. Для этого выкапываются тела вээсушников, захороненных российскими и луганскими войсками. О надеждах и опасениях мирных жителей и военных ЛНР — в репортаже с прифронтовых территорий.
По дороге, ведущей от Луганска на передовую, продавщицы в магазинчике быстро меняют бумажные стаканчики в кофемашине, выдавая готовые напитки на прилавок, где их забирают военные — самый основной клиент. Точка проходимая, женщины работают сноровисто, фасуя в пакеты промасленные беляши, выкидывая плотные коробочки пачек сигарет, цветастые банки энергетика — ходовой товар. Только традиционный смол ток, обмен социальными контактами, сводка новостной погоды, идет без улыбок: «Расстреляют сразу».
У продавщиц не идет из головы судьба людей на территориях, попавших вновь под украинскую власть, тех, кого зачислили в сепары и коллаборанты иногда за то, что те просто продолжали работать — учителями, коммунальщиками или такими же продавцами, принимая рубли и отпуская так же кофе и пирожки людям в форме. Судьбу этих людей они легко могут примерить на себя: после 24 февраля магазинчик оказался в ЛНР, Украина отступила.
Военные, забирая стаканчики, в ответ успокаивают, продавщицы в упор смотрят на каждого покупателя, переводя глаза на следующего, как будто выпрашивая успокоительных известий.
У обочин дорог на всех направлениях — к Лисичанску и Соледару — женщины и мужчины разного возраста машут руками проходящим военным машинам. Мехводы, высунувшись из люка по шею, напряженно смотрят перед собой и отвечают иногда еле заметным кивком головы — руки с рычагов не снимают. Водители грузовиков могут поднять ладонь над рулем, только бойцы на броне или в кузове отвечают тем же: приветственным взмахом руки. Точно так же встречали колонны техники, когда Лисичанск был только что взят. Только тогда люди еще и улыбались, а сейчас, как и продавщицы в придорожном магазинчике, тревожно заглядывают в лица солдат и офицеров.
В освобожденный еще летом Лисичанск недавно прилетели ракеты дальнобойных «Хаймарсов» — убили двух человек, стоявших за бесплатными обедами. Начальник гарнизонной службы Второго армейского корпуса Народной милиции Луганской народной республики Александр Никишин видел такое уже в Северодонецке, там украинские артиллеристы накрыли центр раздачи гуманитарной помощи.
Тогда Никишин пытался на камеру воззвать к чему-то человеческому в вээсушниках, сейчас только отмечает, что ракет для американских реактивных систем залпового огня у ВСУ, похоже, много — не жалеют бить ими по оставленному городу. «Интересно, сколько им завезли?» — задает он вопрос больше себе. А потом приводит пример спокойствия мирных жителей: после удара стоявшая относительно недалеко очередь за пенсией не потеряла ни одного человека, все остались стоять в кассу. «Никто не разошелся, не шелохнулись почти», — предлагает Никишин разделить его удивление от такого фатализма, чрезмерного даже для пожилых людей, этих чемпионов выживания на постсоветском пространстве.
Не все так стоически переносят жизнь в прифронтовом городе. «Приходят к нам, женщины, чаще, конечно, плачут: "Вы нас не оставите?" Утешаем, успокаиваем, людям иногда просто поговорить надо, кому-то пожаловаться» — рассказывает он о том, как военная власть, помимо привычных функций — отвечать за все, — занимается и чем-то вроде психотерапии в Лисичанске, где нет интернета, но слухи — и часто самые дикие, сразу запускающие страх, — просачиваются со всех сторон.
А на другом направлении — на Соледар — по проселочным дорогам, где на слякотных обочинах уже почти никого не встретишь, замполит 11-го казачьего батальона везет на автомобиле из увольнительной бойца Руслана, который развлекает своего командира мрачноватыми шутками про долг Родине. Юмор Руслан находил в том, что он сразу же явился по мобилизации в военкомат, а теперь возможность съездить домой использовал, чтобы успеть подать в налоговую отчет за месяц — все обязанности перед государством он, хоть и ворча, выполнял аккуратно.
Сарказма ситуации придавало то, что Руслан, боец эвакуационного взвода, чья задача — вытаскивать раненых иногда буквального с того света, по профессии гробовщик, тот, кто помогал проводить умерших в последний путь. Если точнее, то Руслан — владелец небольшого похоронного бизнеса, предприниматель, отправившийся воевать, как он сам себя рекомендует.
В части замполит отправляет Руслана дальше, к месту расположения на «буханке», отсчитав ему порцию шприц-тюбиков «Промедола», индивидуальных перевязочных пакетов и жгутов, согласившись заранее сам с тем, что обезболивающего много не бывает, и все же напомнив, что предметно-количественный учет наркотических анальгетиков еще никто не отменял. А после этого слушает новости.
— «Хакер» наступил на «лепесток» (противопехотная фугасная мина, прозванная так из-за своей формы. — Ред.), нога… — замкомбата по тылу делает красноречивый резкий жест рукой, показывая, что с ногой «Хакера» все плохо.
— Как?
— Шли след в след, как полагается. Сделал все же полшага в сторону, «лепесток» в траве незаметен…
Замполит отвечает только проступившими желваками — вроде бы и корить бойца не за что, а потеря. И даже любимые его выражения: «Самое летальное оружие на войне — собственная тупость» и «Героически умирать нельзя, надо сделать так, чтобы погибли с той стороны, причем без героизма» — тут вроде ни к месту. Но потери — это всегда тяжело.
Украинская армия щедро засевает «лепестками», на одном из которых подорвался «Хакер», окрестные леса и поля. Правда, как отмечает замполит, больше проблем ВСУ так создает своим же солдатам. «Лепестки вокруг нас защищают наши позиции. Оттуда если не атакуют, то постоянно пытаются нас прощупать: то разведка, то ДРГ (диверсионно-разведывательная группа. — Ред.) идет. Идет-идет ночью — бах, и на своей же мине. Мы предупреждены, осталось только автоматы выставить в нужном направлении и добивать выживших. Как говорится, подарок от Украины», — отмечает офицер. Взрывы бывают часто: «збройны сылы» постоянно пытаются найти слабое место в позициях батальона, но откатываются назад.
Попытки наступления обошлись ВСУ дорого: украинская армия традиционно почти всегда бросает трупы своих военных. «Вокруг их изрядно лежит. Устали хоронить "укропов" (жаргонное название военнослужащих ВСУ. — Ред.), — жалуется уже пожилой "Хоттабыч" — позывной ему действительно идет, красивая окладистая седая борода смотрится как у джинна-волшебника. — Устали. Потом стали просто зарывать и сверху ставить табличку "Солдаты ВСУ"».
Помимо трупов солдат с желто-голубым флажком на рукаве, «збройны сылы» оставляли немало трофеев: бойцы показывают боеприпасы, вытаскивают станковый пулемет ДШК, к которому умельцы приделали приклад. В батальоне хвалят неизвестных вээсушников за техническую смекалку: теперь крупный калибр работает по украинским позициям.
Но такой уровень технической подготовки и вообще знаний характерен отнюдь не для всех военных ВСУ, уверяют в батальоне. «Как-то с убитого укропа смартфон сняли, так у него в поиске было два запроса: "Можно ли есть котов?" и "Как убить танк с автомата?"».
По поводу телефонов — все соглашаются, что это шпион против владельца, и лучше бы, чтобы гаджет со всей личной информацией не попадал в руки. Кому хочется, чтобы фотографии родных листали пальцы садистов? «Гуманизм» противника — лишь повод для черного юмора. Все, радостно улыбаясь, вспоминают бои восьмилетней давности, наивных времен, когда противники по обе стороны пользовались сим-картами одних и тех же украинских сотовых операторов, а через линию фронта ходил транспорт. Гражданский конфликт начинался в единой еще стране, это лишь потом передовые разделили регион на разные государственные образования.
«"Мне стреляться? — Он мне звонит и спрашивает. — Я сижу на вокзале, в городе укропы». Все — и слушатели, и рассказчики — вспоминают год 2014-й, когда отступающие армии искали друг друга по городам, а одна часть ополчения — полупартизанская, как и все формирования тогда — отступила без одного заблудившегося бойца, и тот, поняв, что отстал, связался с командиром по телефону. «Переоделись в гражданское, проехали все блокпосты, тогда еще можно было ездить так через линию фронта, забрали его и вывезли», — завершает хэппи-эндом историю «Хоттабыч».
Только тогда всем это казалось, несмотря на жестокость той стороны, странной аберрацией привычной жизни, когда знакомые и родные просто чего-то не поняли. Сейчас об этом вспоминать очевидцам тех событий — бойцам батальона — забавно. Спорить оказалось не о чем.