Союзные силы ведут боевые действия на Украине максимально щадящим способом, стараясь сохранять жизни людей. ВСУ воюют совершенно по-другому. Но виновные в военных преступлениях неизбежно понесут ответственность, уверен военный обозреватель медиахолдинга «Правда.ру» Александр Артамонов.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Александр, артиллерия ВСУ снова совершила обстрел Донецка снарядами калибром 152 мм. Насколько надо отодвинуть противника, чтобы обстрелы прекратились? И в этом ли на самом деле проблема?
— В настоящее время мы пришли к широкомасштабной общевойсковой операции по всей линии фронта, по крайне мере его центральной части.
Здесь имеет место, прежде всего, артиллерийская дуэль, которая плавно, но верно перешла в артподготовку для удара по Авдеевке — Пескам. То есть по центральному району, откуда в течение восьми лет кошмарят все население Донецка и откуда летят самые бесчеловечные боеприпасы.
Когда говорю «боеприпасы бесчеловечные», это не преувеличение журналистское, а это констатация военного обозревателя. Потому что в том числе это боеприпасы, запрещенные в стране производства, это я про Францию в данном случае говорю. Это кассетные боеприпасы с разделяющейся на высоте 10-15 метров над землей головной частью, фактически не оставляющие воронку и накрывающие собой очень большую площадь, не оставляющие шансов людям на выживание, если они вне укрытия.
И это в том числе то, что было применено ВСУ в течение последних суток, — снаряды, точнее, даже боеприпасы, начиненные минами «Лепесток». Причем не просто противопехотными минами класса «Лепесток», а пружинного типа, срабатывающими от нажатия при минимальном количестве взрывчатого вещества в тротиловом эквиваленте, рассчитанными именно на потерю конечности и нанесения несмертельных ран, но тяжких увечий, мины с непоставленным самоликвидатором.
Каждую мину класса «Лепесток» можно поставить на самоликвидацию, как правило, через сутки или меньше, прямой временной промежуток до 48 часов — это норма. Так вот, у этих боеприпасов, разбросанных сейчас по всему Донецку, нет самоликвидатора, то есть он не поставлен на взвод. И мины становятся опасными постоянно. Они похожи на игрушки, и любой человек может наткнуться, не заметить в щебне, в пыли, среди битого кирпича. Ребенок может специально подобрать, остаться, боже упаси, без ручки или погибнуть сразу.
Что делается в ответ, с какой скоростью и где делается? После приказа Сергея Кужугетовича Шойгу о необходимости обеспечить безопасность Донецка похоже, что под город и в город были стянуты очень крупные артиллерийские подразделения, дивизионы. На один прилет сразу же, незамедлительно, шло 4-5 прилетов по Авдеевке, в результате там сдетонировал склад боеприпасов в месте, который бойцы называют «муравейник», из которого большей частью велись обстрелы (Донецка. — Ред.).
Это относительно небольшой пятачок, который позволял быстро прятать свои орудия в укрытия, тем самым сохранить их от ответного огня наших артиллеристов.
«Муравейник» сдетонировал и, похоже, полностью уничтожен. Но это должно стать только прелюдией к дальнейшим действиям, так как сейчас наша артиллерия работает не переставая, фактически не давая возможности украинским артиллеристам прицеливаться, не давая возможности высунуться из укрытия.
Мало того, что эти подонки, я иначе не могу назвать их после операции с обстрелами минами «Лепесток», обречены на скорую сдачу в плен и потом на справедливый суд.
В данный момент, помимо фронтальной артиллерийской дуэли, ведется операция в обход Бахмута-Артемовска вплоть до речки Бахмутовка. Далее, во всю идут бои под Соледаром, при вхождении (союзных сил. — Ред.) в Соледар. Насколько я знаю, фактически освобожден Северск. Из Кодемы бежал гарнизон украинский, мы знаем, что после этого была попытка возврата украинцев на эти позиции. Там тяжелые позиционные бои на выходе из города.
Если вы посмотрите на карту, то речь идет не просто о перерезании пуповины, которая связывала район Краматорска и Кодему с Авдеевкой, где поставлялись все эти боеприпасы. Речь идет уже о полукольце, об окружении Авдеевки очень широкой дугой: с заходом и в тыл, то есть буквально уже с западной стороны. Это если посмотреть тот вектор, который мы видим сейчас, вектор наступления. И после этого — взять ее (Авдеевку. – Ред.) измором.
Снаряды закончатся, насколько там есть пехотные части, я не знаю, возможно, там стоят только эти дьявольские артиллеристы, поэтому вряд ли они сумеют долго сопротивляться зачистке при помощи десантно-штурмовых бригад. Дальше последует суд класса «Нюрнбергский трибунал».
Вот что можно сказать по поводу той ситуации, которая складывается в районе Авдеевки. Вряд ли Бахмутовка — я про речку — станет тем рубежом, который позволит удержаться украинским частям… Собственно, не только в этой части, а это очень большой регион, о котором сейчас только что говорил, ведутся активные боевые действия. Нет нигде затишья. Что плохо для укронацистов — это то, что, похоже, что Авдеевка оголена. Я не о том, что нет частей, защищающих позиции их артиллеристов.
Сейчас была максимальная концентрация сил на южном направлении в районе Николаева, Херсона, попытки уничтожить Антоновский мост и рядом находящийся железнодорожный мост, для того чтобы неким образом сковать мобильность наших частей. На самом деле это формальное объяснение, оно не несет никакой смысловой нагрузки с точки зрения ведения военных действий, по той причине, что РСЗО «Хаймарс», которые используются для уничтожения Антоновского моста, в принципе не годятся для уничтожения объектов инфраструктуры.
Уничтожить, конечно, можно все что угодно. Можно и с молотком что-то навоевать на поле боя. Но «Хаймарс» работает хорошо против складов, в особенности складов боеприпасов, против какой-то единицы бронированной техники. То есть это точные попадания, это оружие сверхточного боя.
Именно таковым оно разрабатывалось на излете холодной войны, именно таковым оно и является. В то время как для уничтожения опор моста требуется оружие с широким поражающим фактором, а никак не оружие точного боя, которое сделает дырку, пробьет отверстие, как мы наблюдаем, в дорожном полотне, но сам по себе такого рода объект дорожной инфраструктуры не может уничтожить.
— Видимо, чем есть, тем стреляют?
— На мой взгляд, не совсем так. У них, к сожалению, еще есть и ракеты «Град», не до конца все боеприпасы отстреляны, хотя склады детонируют бесконечно, мы этим озаботились.
У них, помимо этих РСЗО, есть достаточно сильная артиллерия, в том числе 155-миллиметровая, классическая фугасная, здесь скорее нужны именно фугасы. Но похоже, они должны отчитываться перед заказчиками. И в данном случае, для того, чтобы отчитаться, необходима наглядность. Из космоса, а также с самолетов дальнего радиолокационного обнаружения «Авакс» очень хорошо видно дорожное полотно моста, потому что это открытая местность, и хорошо видно, что действительно нанесены удары.
Таким образом идет отчет перед заказчиком и получение очередной партии боеприпасов и оружия. Мы понимаем, что киевская хунта сейчас живет по принципу «жизнь взаймы». То есть каждая новая поставка вооружения продлевает ее существование ровно настолько, пока не закончатся эти вооружения.
Далее требуется очередная партия вооружений, иначе просто произойдет полный коллапс. А коллапс произойдет обязательно. Газохранилища не заполнены, запасов зерна на зиму не хватит и армия не обладает зимней одеждой, о чем Залужный и его команда не раз докладывали своему президенту Украины.
Тем не менее такое ощущение, что мы имеем дело с каким-то полком «бессмертных», которые не думают о том, как одеваться, чем кормиться… Не говорю уже о гражданском населении, которое, похоже, вообще никем никак не учитывается.
В секретном докладе ЦРУ, который перестал быть секретом больше месяца назад, говорится о том, что предел сопротивляемости украинской армии должен наступить во второй половине сентября. Я так понимаю, что стратеги из Пентагона и штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли именно эту дату взяли, потому что во второй половине сентября происходит стабильный переход ночных температур за ноль, соответственно, начнется замерзание людей и полная деморализация. Плюс к этому добавьте еще где-то полтора месяца боевых действий в том ключе, о котором я пытался рассказать.
Возвращаясь к Антоновскому мосту, не могу не отметить, что хорошо работают понтонные службы, тем более эта часть акватории Днепра находится полностью под нашим контролем. Мы не можем дать себя сбросить в Днепр и не уйдем из Херсона по ряду причин. Мы никогда не оставим город — там люди, они нам поверили, они фактически сейчас готовят референдум о присоединении к Российской Федерации, что вызывает особое ожесточение укронацистов.
Отмечу что война на юге Украины не похожа на войну городов в районе освобождающейся ДНР. Юг Украины — это район лиманов, как мы помним, это кромка побережья, фактически нет каких-либо крупных населенных пунктов. Небольшие станицы, поселки… Война там будет идти исключительно мобильная. Укрепрайонов, как в Славянске и Краматорске, там не возведено. Поэтому наступление из Херсона фактически упрется в Южный Буг. Соответственно, командовать всей этой частью театра военных действий от Днепра до Южного Буга мы сумеем, когда начнем – и похоже, уже начинаем — контрнаступление.
Это очень важный момент. Явно этот бронированный кулак (ВСУ. — Ред.) был собран для показа всем покровителям, заокеанским подателям оружия. В любом случае ясно, что подойти незаметно к Херсону не удастся. Там местность не та, она заболочена и открыта — людей готовят на убой, это живое человеческое мясо.
Я уверен, что в Мелитополе, Житомире и других местах нас читают и слушают. Если вы в состоянии, — обращаюсь в данном случае к украинцам, — категорически избегайте попадания в ВСУ. Знаю, что и так люди избегают, потому что это фактически на убой, это просто чтобы вас разобрали на бастурму. В том смысле слова, что невозможно никакое сопротивление на открытой местности по заранее пристрелянным квадратам артиллерии и системы РСЗО. Россия на открытой местности достаточно широко применяет, когда это необходимо, и термобарическое оружие, а это страшное оружие — там температура три тысячи градусов и перепады давления до 140 единиц по Паскалю.
— Когда ожидать контрнаступления со стороны ВСУ?
— Наступление пока еще не началось, идет сейчас из Киева, как говорят, только прощупывание позиций, и бомбардировки по мостам доказывают, что все готовится. Думаю, что наши действия начнутся не ранее, чем начнутся действия украинской армии. По той причине, что, выйдя из Николаева, украинская армия фактически оголит Николаев. Двинувшись вперед на Херсон и попав на гладкую, как стол, местность, фактически в ловушку, в окружение водных преград, она в то же самое время оставит Николаев без прикрытия.
Со стороны Снегиревки, это чуть севернее, чем Херсон, и начнется это наступление с охватом группировки, выдвинувшейся против наших позиций.
Тут можно ожидать, к сожалению, всяких эксцессов. Мы перенесемся чуть на запад, в район Румынии, я напомню, что президент Франции Макрон заявил о готовности ввести до двух батальонных групп на территорию Румынии. Сейчас там около пятисот французских военнослужащих, он хочет нарастить группировку до двух-трех тысяч человек, это только французы. Там есть и другие союзнички по НАТО.
В тот момент, когда мы будем выходить на Одессу, я не исключаю, что Румыния двинет войска через Молдавию вместе со всем контингентом НАТО, который будет придан румынскому основному ядру. Там могут быть и французы, и другие европейские языки, как в эпоху гитлеризма.
Я не могу этого не учитывать, потому что понимаю, что Румыния точит зубы давно на присоединение Молдовы к себе. Я знаю позицию Майи Санду, знаю, какая сейчас оголотелая русофобия в Молдавии. Я их понимаю, что в их Колбасне (село в Приднестровье. — Ред.) большое количество боеприпасов, которые нужны украинской армии, потому что она израсходовала свои боеприпасы. А натовцы решили пока придержать поставку тяжелых вооружений и возобновления широкомасштабной поставки боеприпасов. Поэтому Колбасна может оказаться в центре авантюры.
— Вопрос о новейшем вооружении — почему Россия его не использует на Украине?
— Россия использует новейшее вооружение на Украине. Но, наверное, Россия — одна из немногих стран, которые воюют при сохранении городов. Я не знаю примеров западных войн, которые велись бы при занятии города без полного его разрушения, как это было в Ираке, как это было в ряде других мест, как это было на севере Сирии, когда якобы американцы пытались нам помогать, помогать сирийской армии и нам.
Мы в максимально щадящем режиме проводим подобные операции. И это действительно важно отметить, потому что если проводить в щадящем режиме, то использовать термобарическое оружие широко мы не можем, хотя оно у нас есть. Я сказал, каковы факторы этого оружия, не буду повторяться. Шансов выжить немного, просто их нет — даже для тех, кто сидит в бункере, если только он не герметичный, даже если он на три горизонта ниже уровня земли.
Мы его применяем точечно только там, где подтверждено, что нет гражданского населения.
Можно еще использовать ковровые бомбардировки с высоты 8-9 километров. Я сам говорил, что против Авдеевки это придется использовать. Авиация сейчас проводит ковровые бомбардировки, насколько они ковровые — другой вопрос. Но там, где речь идет о крупных городах-миллионниках, об Одессе, Николаеве, Киеве, — тут не может идти речь ни о ковровых бомбардировках, ни о термобарическом оружии, ни об использовании боевых лазеров для выжигания кварталов.
У нас уже есть боевые лазеры — за 3-4 километра они стреляют, и в данный момент, насколько я знаю, они прошли боевое крещение на украинском фронте.
Ничто другое, кроме того, что позволяет медленное, неторопливое продвижение, использовано быть не может. Мы же не хотим получить руины и озлобленное население, которым нам еще придется заниматься. Я сказал «заниматься», это не просто слова в воздух, потому что сгорели склады с хлебом в Мариуполе, потому что уничтожены во многом склады на освобожденных территориях.
Потому что население освобожденных областей тоже встречает сейчас осень, зиму, фактически находясь на нашем коште. Заботы о всем населении, которое мы освобождаем, автоматически ложится на наши плечи на первый год, на полтора-два года. Я вчера беседовал с бывшим депутатом Верховной Рады Ильей Кивой — да, Украина богатая, земля благословенная, но нам придется это население кормить, лечить, одевать, потому что иначе люди умрут, они не могут год прожить в землянках, на щавеле и сныти.
Поэтому мы максимально пытаемся сохранять все, включая инфраструктуру, электростанции, одна из них освобождена — Угледар. Мы сохраняем их в действующем положении. Мы сохранили в Северодонецке крупные производственные предприятия, потому что это трудозанятость населения, это зарплата, возможность купить себе кусок хлеба.
Все эти особенности доказывают, почему война — с нашей стороны военные действия, не война — ведется именно таким, а не иным способом. Главнокомандующий сказал: «Мы даже еще не начинали». Он это сказал потому, что мы не ведем военные действия, как могли бы их вести, по тем причинам, что я выше описал.
— Какие задачи в этой ситуации стоят перед Черноморским флотом?
— У Черноморского флота сейчас очень нелегкие дни. Пришлось пересмотреть очень многое… Я не хочу пинать ногами коллег военных моряков, но ясно, что некоторые потери, которые имели место, были связаны во многом [связаны] и с беспечностью, причем в самой своей болезненной части, с определенной утратой боевого опыта и сноровки.
Не переходя на конкретные названия кораблей, скажу, что плавсредства тяжелого класса ходят без ордера, без сопровождения. Если вы проводите операцию по высадке десанта, то на 100% не надо демонстрировать эти кадры в открытом эфире. И если вы проводите операцию по десантированию, то надо вооружать плавсредства какими-либо средствами ПВО, то есть нужна защита с воздуха, а не использовать средства эпохи шестидесятых годов прошлого столетия.
Я сказал о двух единицах наиболее тяжелых потерь. Убежден, что моряки приняли это к сведению, никто не сумасшедший, никому не нравится терять плавсредства и отвечать перед военным трибуналом, почему, как и что произошло.
В защиту бойцов наших, военморов, скажу следующее: противник отнюдь не слаб, это никакая не колониальная война. Он достаточно мотивирован. Дело в том, что используется очень хитрая тактика. Любую систему противовоздушной, противоракетной обороны можно перегрузить количеством целей. Если у вас есть установка класса «Панцирь-СМ», то одновременно можно поразить четыре цели. А если у вас прилеты двадцати ракет сразу, а если идет рой беспилотников? То есть там сотни целей одновременно. Просто не справитесь, захлебнетесь.
Поэтому надо учесть, сколько противник выставит беспилотных аппаратов, сколько будет активных реактивных снарядов. Активный реактивный снаряд летит за сотню километров, может даже за две сотни лететь с пороховым ускорителем. Откуда украинцы будут стрелять при условии того, что им поставили эти снаряда, моряки без боестолкновения, без реального боевого опыта, предсказать не могли.
Я уверен, что сейчас произошло довооружение кораблей средствами ПРО и ПВО. У нас есть сейчас большая и серьезная опасность — это MANTAS T-12. Очень надеюсь, что меня услышите не только вы: MANTAS T-12 — это беспилотники класса «брандер», который способен поражать корабли из-под воды. Это боевой робот фактически, беспилотный аппарат. Уже научились им управлять, проходили курсы в штате Вирджиния операторы с украинской стороны.
Они могут причинить много неприятностей, потому что их автономность — до 100 морских миль и достаточно большая по количеству времени. Есть барражирующие боеприпасы в воздухе, а это — барражирующий боеприпас в воде. Бороться с ними тяжело, но возможно.
Наш флот сейчас поддерживает блокаду от нацистских кораблей, чтобы они не прорывались из зоны активных боевых действий, и в любом случае выполняет свои задачи, и его решающая роль еще наступит во время десантирования в районе Одессы.