Полностью цитата из «Коммерсанта» выглядит так: «"Украинская сторона готова к обсуждению с Россией возвращения к государственным границам по состоянию «до 24 февраля», что исключает территориальные претензии Украины относительно статуса Крыма и донбасских республик". По мнению дипломата, подобные вопросы должны обсуждаться в формате президентских переговоров между Владимиром Путиным и Владимиром Зеленским».
И далее: «С моей стороны было бы не очень разумно раскрывать наши условия, но сегодня каждый пункт может быть предметом диалога». Причиной возвращения к этой теме, помимо постоянно декларируемой готовности Киева к переговорам, называется военное превосходство России.
Честно говоря, мы не нашли на странице La Repubblica этой цитаты, но коллегам доверяем. Однако, заявление министра в любом случае не слишком понятное.
Начнём с того, что, судя по цитате, вывод относительно отказа от Крыма, ДНР и ЛНР, сделал не Кулеба, а автор публикации. Если исходить из более ранних заявлений Владимира Зеленского, то:
— официальная позиция Украины состоит в принципиальном отказе от признания российской принадлежности Крыма, ДНР и ЛНР;
— Киев не отказывается от возвращения этих территорий, но намерен придерживаться политико-дипломатического пути «деоккупации» — по словам Зеленского, потери в случае попытки возвращения Крыма военным путём составят «сотни тысяч убитых военных с нашей стороны», что для него якобы неприемлемо.
Таким образом, заявления Кулебы противоречат государственной политике. В то же время он относится к числу лиц, которые уполномочены излагать официальную позицию государства (по этому поводу был специальный указ) и, если он признаёт возможность переговоров по поводу признания, это может означать изменение позиции Киева. Но насколько это серьёзно?
Тут, насколько можно понять, поезд ушёл в феврале, в крайнем случае — в марте. Судя по интенсивному движению в сторону интеграции на освобождённых территориях Запорожской, Харьковской и Херсонской областей, Россия не согласится на возвращение к границам на 24 февраля. Об этом специально сказал 23 июня глава МИД России Сергей Лавров: «Мы будем смотреть, какая ситуация сложилась "на земле". Там освобождённые районы, у них даже мысли нет, у большинства населения опять возвращаться под контроль неонацистских властей или властей, всячески потакающих неонацизму».
Что касается ДНР и ЛНР, то их Россия признала в границах, которые были на момент провозглашения в 2014 году, то есть в административных границах Донецкой и Луганской областей, включая ныне не контролируемые ими территории.
Однако в заявлении Лаврова есть и оговорка: в случае изменения политики властей в Киеве (то есть после денацификации и демилитаризации) переговоры на эту тему в принципе возможны. Это, конечно, не значит, что они могут быть результативными, но сами переговоры не исключаются.
Впрочем, вероятность такого развития событий мы считаем примерно нулевой — согласие на денацификацию будет означать для Зеленского гибель уже не политическую, а физическую. Правда, признание возможности переговоров о Крыме не менее токсично.
Что подвигло Киев на такие заявления?
С чисто военной точки зрения — Лисичанская катастрофа. Даже если котёл (точнее три котла: Горский, Северодонецкий и Лисичанский) в полной мере не захлопнется, украинский фронт на этом направлении рухнул. Выстроить новую оборону будет крайне сложно.
Собственно, резервы у Киева есть, но назначение у них другое. Как пишет телеграм-канал «Южный ветер» (его ведёт хорошо информированный и квалифицированный человек): «Ещё не были задействованы 64, 65, 66 омбр и 5 отбр (соответственно — отдельная механизированная и отдельная танковая бригады ВСУ. — Авт.) корпуса резерва, прошедшие полный курс боевого слаживания и укомплектованные за счёт поставок техники с Запада. Также где-то на прикрытии границы находятся две десантные бригады корпуса резерва, которые также участия в боевых действиях не принимали. Этого хватит для организации наступления не более чем на двух направлениях».
Однако, по его же оценкам, полностью резервные соединения будут готовы к наступательным действиям не раньше начала июля. И, главное, после Лисичанска минимум часть этих сил придётся выделить для обороны на новых позициях.
В общем, для восстановления ситуации на фронте Киеву нужно время, а выиграть его можно в том числе и ведением переговоров.
С точки зрения политической, перед предоставлением Украине статуса кандидата в члены Евросоюза Киеву наверняка непублично озвучили условия, при которых он может рассчитывать на ускоренное повышение статуса.
По мнению гендиректора Правительственного офиса координации евроатлантической интеграции Натальи Форсюк, Украина может рассчитывать на членство в ЕС не ранее 2029 года: « Раньше — маловероятно. Из-за того огромного количества законодательства, которое нужно принять и имплементировать». Но Зеленскому ждать до 2029 года нежелательно (хотя это предположение и укладывается в его второй срок, который, учитывая текущую электоральную ситуацию, более чем вероятен). Ему надо достичь каких-то успехов в этом направлении раньше.
Как нам представляется, Евросоюз может сделать Украине шаг навстречу и предоставить… членство — не членство, но какую-то политическую декларацию или соглашение, в котором будет представлена «дорожная карта» поэтапного присоединения к ЕС. То есть декларируется, что Украина уже член, но права члена получает поэтапно, в соответствии с ходом реформ.
Албания, конечно, будет недовольна (она уже недовольна), но кто её спрашивать будет? Она ведь с Россией не воюет…
Правда, условия тут могут быть двойственные. Ядро ЕС (Германия, Франция и др.) согласны на подписание мирного договора с Россией, который позволит снять антиевропейские санкции, даже ценой утраты части территории Украины. Главное — чтобы скорее.
Для США, Великобритании и Польши пресловутая «территориальная целостность» тоже не священный Грааль, но Украина должна сначала нанести хоть какое-то поражение России: как минимум — отбить Змеиный и разблокировать порты Одесской области (хотя бы формально; провести разминирование Украина всё равно не может — у неё тральщик только один и тот устаревший, правда и мины не шибко современные).
В общем, у Киева есть интерес к проведению переговоров. Либо чтобы выиграть время, либо чтобы дать сигналы Евросоюзу, либо для того и другого вместе.
Вопрос в том, есть ли такой интерес у России?