Серый из снайперского взвода 248-го отдельного батальона мастерски уходит от внимания: «Вон, других поищите». Дело не в давнем воинском суеверии — не сниматься перед боем. Серый и его товарищи только вышли с передовой и выглядят так, как выглядят люди проведшие несколько дней в перестрелках, перебежках и переползании с места на место: уставшими, небритыми и покрытыми пылью. «Боевые бомжи», — шутит кто-то из сидящих на земле утомленных людей в пикселе, на реплику никто не отзывается даже кривыми усмешками. Все только отрицательно качают головой при виде объектива или просто протягивают открытую ладонь в знак полуприветствия-полузапрета.
За их спинами поселок со смешным названием Метелкино — юго-восточный пригород Северодонецка. И российская, и украинская стороны о взятии села сообщили кратко и сухо. В Киеве отделались туманным заявление о «потере контроля», в Москве министерство обороны в стиле сводки Совинформбюро дало лаконичный абзац: «Успешно развивается наступление на Северодонецком направлении. Подразделениями Народной Милиции Луганской Народной Республики при поддержке Вооруженных Сил Российской Федерации освобожден населенный пункт Метелкино». Абзац в пресс-релизе — это результат рискованной и тяжелой работы сотен людей, вышедших только что из боя, в том числе и взвода Серого, который в полном составе сидит в тени и жадно пьет воду, чтобы потом пройти в расположение, где можно будет отоспаться и дальше «успешно развивать наступление».
«Ладно, слушай, как мы брали Метелкино… Они (украинские военные. — Прим. ред.) правильно делали: плиты ставили, между ними — пулеметы, под заборами проходы делали прямо в дома, в подвалы и соединяли несколько зданий в одну крепость. И пулеметные точки на крышах. Эвакуировали одну бабку, она сама рассказывала, мы ее не расспрашивали, просто сидели, говорили, водички принесли, она нам выдает: "В тот дом три года завозили БК (боекомплект. — Прим. ред.)". По рации даешь координаты, их накрывают 120-мм (120-миллиметровым возимым минометом. — Прим. ред.), так все рвется — столько патронов», — Серый показывает в сторону где было здание, в котором долго взрывался порох.
Противник был подготовлен, «работал» по уставам. «Грамотно контратаковали. Все по книжкам, окопы отрыты как надо, направления стрельбы выбраны, цели пристреляны, мины стоят на нужном расстоянии, перекрывают полностью периметр. Если знаешь эти книжки, то нашел одну мину, отсчитывай пятьдесят-шестьдесят метров, стоит вторая. Уже проверено. Просто с криком: "А-а-а! Мы сможем!" — перекашивает Серый рот в пародийном крике, — не пройдешь».
Как это нередко бывает среди военных Луганской и Донецкой Народных Республик снайпер воевать учился в рядах тех, кого гонит сейчас перед собой — по призыву в Вооруженных сил Украины (ВСУ). Поэтому Серый и может оценить, насколько твердо офицеры на той стороне придерживаются уставов.
«А если тебя интересует, как они воюют… ***** (недостойные люди. — Прим. ред.), — переходит он с тактической подготовки на моральное состояние украинских военных. — Своих же бросают. Только с позиций вышли, лежат их дохлые. Отступали "лепестков" (противопехотная фугасная мина ПФМ-1. — Прим. ред.) насыпали, по-над гражданские дома насыпали. Ходил по дороге одной в Метелкино, утром просыпаюсь, они засыпают тропинку из кассеты. Я бабке с дедом: "Готовьтесь, радость вам". Кому они это накидали? Мы — военные, мы пройдем. А мирные?»
По обочинам дорог вокруг Метелкина, действительно, лежат «лепестки», получившие наименование из-за необычной формы — то ли каких-то огромных семян, то ли зубов дракона — так называлась американская мина, считающаяся прототипом советской ПФМ-1. Сосновые леса засевали кассетами, которыми стреляли реактивными системами залпового огня.
Помимо этого отступающие украинские военные устанавливали и самодельные мины — обычные растяжки с гранатами. «По отходу своему много "подарков" нам пооставляли», — отмечает боец армии ЛНР Борода на брошенной украинской позиции. Там вэсэушники сделали и мину-ловушку для бронетехники из противотанкового гранатомета «Джавелин». Устройство не сработало, «Джавелин» стал трофеем.
А иногда на позициях бойцы с жовто-блакитными флагами на рукавах забывали на позициях даже своих боевых товарищей, не раненых или контуженных, а целых и здоровых. «В Северодонецке бросили [своего], ушли. Выпивали или что они там делали. Бухали-отдыхали (…). Услышали, что все — убегают», — вспоминает Борода забавный случай.
А в самом Метелкине местный житель Геннадий вспоминает, как сбежал с завода «Азот», ставшего подобно мариупольской «Азовстали», ловушкой для остатков гарнизона.
Военнослужащим ВСУ, по его словам, не было дело до мирных, а вот бойцы националистического батальона «Айдар» сразу предъявили претензии в советском стиле за недостаточную лояльность бывшей УССР. «Первый вопрос: "А шо вы тут сидите? Русский мир ждете? Хотите пересидеть?" А потом, брехать не буду, пришел ихний командир: "На наших хлопцев не обижайтесь, они погорячились."», — описывает житель поселка столкновения с идейными бойцами.
Сами «айдаровцы», ищущие крамолу в поведении местных жителей, спокойно пользуются «языком врага», отмечает Геннадий: «Комплексов нету. Кто на русском языке говорит, кто на украинском. Это так они могут повыделываться: "Як розмовляете?"».
Ответ на вопрос, почему бойцы нацбата так лезли ко всем с языком, которыми не всегда сами пользовались, Геннадий формулирует точно и емко и без наукообразны формул: «А это зацепка такая у них».
Сами «айдаровцы», ищущие крамолу в поведении местных жителей, спокойно пользуются «языком врага», отмечает Геннадий: «Комплексов нету. Кто на русском языке говорит, кто на украинском. Это так они могут повыделываться: "Як розмовляете?"».
Ответ на вопрос, почему бойцы нацбата так лезли ко всем с языком, которыми не всегда сами пользовались, Геннадий формулирует точно и емко и без наукообразны формул: «А это зацепка такая у них».