«Нервы в лохмотья». Жители Донецка об обстрелах города и преступлениях ВСУ

Жизнь дончан превратилась в сущий ад. Не можешь понять, куда именно и когда прилетит. А самое главное: если обстрел застал тебя на улице, куда надо прятаться?

Отец Александр (Намоконов) служит в ежедневно обстреливаемом Киевском районе Донецка — в Храме Святителя Игнатия Брянчанинова. Это красивая церковь со стенами персикового цвета, красной крышей и золотыми куполами.

Храм находится буквально в 900 метрах от донецкого аэропорта, возле которого в 2014 и в начале 2015 года происходили сильные бои. А разбитый украинской артиллерией Иверский монастырь — вообще в непосредственной близости. Службы в храме идут только в выходные и на праздники, но все равно отец Александр каждый день садится за руль своего автомобиля и едет под обстрелами «на работу» — прихожан исповедовать да и просто по делам храма.

— Страшно ли мне?, — сам себе вслух в беседе с Украина.ру задает вопрос отец Александр, красивый священник с седыми шевелюрой и бородой. — В 2015 я тут был вместе с Александром Захарченко под обстрелами. Страшно не было. Сейчас же иногда очень страшно, аж ладони мокрые, а иногда я с иронией к обстрелам отношусь. Правда, все же накопилась уже сильная усталость от войны. Все нервы в лохмотья. Когда же все это прекратиться уже? Они же нас за «сепаров» и нелюдей держат. Мстят нам. Поэтому и обстреливают.

Сегодня, когда отец Александр был в храме, снаряд разорвался в 400-500 метрах от него. Пока непосредственных попаданий не было, так мелкие осколки долетают, бьются об стену. Не то что в 2015 году. Тогда в церкви были сильные разрушения, через крышу небо было видно. Но священник и прихожане смогли отремонтировать храм.

— Сейчас в Донецке совсем не осталось не обстреливаемых мест. Вот вчера ехал на машине к знакомому в Ленинский район. Так два снаряда рядом разорвалось — один в тополь попал. Так сильно и страшно было, что я, едя в машине, сильно голову опустил. Но не ездить, даже если обстрелы, не могу. Выхода нет — я же священник,

В конце беседы спрашиваю отца Александра о присоединении трех крымских епархий непосредственно к РПЦ, и о том, когда примеру Крыма последуют донецкие епархии. Священник говорит, что рад этому решению. Оно правильное. Рад он и позавчерашнему освобождению российской армией Святогорской Лавры, однако считает (это его личное мнение, а не позиция церкви), что пока вся ДНР не освобождена, дончанам нельзя поступать как крымчане, так как это негативно отразится на отношении киевских властей и украинских националистов к священникам и прихожанам на еще оккупированной территории Донбасса.

Свидетелем варварского обстрела ВСУ Ленинского района Донецка в этот понедельник, о котором упоминал отец Александр, был знаменитый хирург, специалист по лечению ожогов — профессор Эмиль Фисталь.

— У меня в это время шло совещание в Институте неотложной и восстановительной хирургии им. Гусака. И тут слышим свист снарядов. Все поднялись из-за столов и вышли в коридор. Там и пережидали обстрел. Институт не пострадал. Окна не повылетали.

А сегодня нам челябинцы гуманитарную помощь привезли. Слава Богу, сегодня по нашему району не стреляли. Я 33 года назад в Челябинске помогал лечить от ожогов людей, когда произошла катастрофа с поездом Челябинск — Уфа. Завязались связи. Вот теперь челябинцы помогают нам. — рассказал профессор Украина.ру

Главный редактор популярного донецкого радио «Новороссия ROCKS» известный донецко-ирланский панк-рокер Эд Покров стал в прошлую субботу свидетелем обстрела ВСУ Ворошиловского района.

— Я в этот день отыграл концерт в клубе «Ганджубас» на пересечении Артема и бульвара Шевченко, — вспоминает Эд события того злополучного дня в разговоре с Украина.ру. — Пришел домой с девушкой. А я живу в доме на 10-ом этаже по адресу: Набережная, 129. Это напротив бывшей гостиницы «Рамада» по бульвару Шевченко. Мы сидели и ели пиццу. Окна выходят на Крытый рынок. И тут началось светопреставление. Я видел непосредственно, как на город в этом районе упало два пакета «Градов». Сильные вспышки огня. Сильный гул. Потом повеяло гарью. Подружка перепугалась и выскочила в коридор. Я не из пугливых, я же из Киевского района. Все эти обстрелы в 2014 — 2015 годах пережил. Теперь, когда над головой, свистит, я даже не пугаюсь. Но подружка меня все равно в подъезд утащила. Причем я был в одних трусах.

Молодая парикмахер-колорист Виктория Богданова из Макеевки вместе с подругой работает в донецком салоне красоты Sexy Hair на пр. Ильича, 27, куда в прошлую пятницу прилетел артиллерийский снаряд. Правда, салону, который находится на цокольном этаже, повезло «подарок» от ВСУ не разорвался.

— Он буквально упал в 5 метрах от Sexy Hair, когда мы там с подружкой работали. Но не разорвался, слава Богу. В 50 метрах от нас находится банк. Туда тоже прилетел снаряд, но тоже не разорвался.

Мы, когда услышали звуки начавшегося обстрела, позвали к нам вовнутрь еще трех человек, которые находились рядом с нами на улице. У нас в цоколе есть еще комнаты. Мы спрятались в самые дальние. Если бы снаряд разорвало, то нам бы весь предбанник разнесло, но мы сами, наверное, не пострадали, так как были в глубине помещения.

Виктория в далеком 2014 году, когда в сентябре после первых Минских соглашений, возвратилась в родную Макеевку после двухмесячного отсутствия, попала под обстрел в районе профилактория. Поэтому знает, что это такое.

— После обстрела в пятницу на проспекте Ильича вечером, когда я возвращалась в Макеевку на автобусе, я снова попала под обстрел. На этот раз снаряд прилетел на Мотель, перед мостом на железнодорожные пути. Хорошо, что туда. Если бы в автобус, то меня больше бы не было.

Обстрелы для Донецка — дело привычное. Тут за восемь лет привыкли к гулу прилетающих снарядов, их разрывов, потому что война — это существенная часть жизни дончан. Но они отмечают, чт о в последние недели резко возросли и количество обстрелов и расширилась территория, по которой бьют ВСУ. Очевидно, что к мирному населению у "той стороны" отношение, действительно, как к врагам, которые подлежат уничтожению. То ли в Киеве уже поняли, что Донбасс, действительно в Украину не вернется, то ли мстят дончанам за свои  военные проигрыши. В любом случае, то, что творят ВСУ — военное преступление, за которое они рано или  поздно, но наступит наказание.