Игорь Юшков: Энергокризис никуда не денется, европейцев ожидает снижение уровня жизни

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.

— Здесь важно учитывать то, почему рубль укрепляется к валютам, к их доллару и евро. Дело в том, что у нас в страну заходит очень много валюты, и доллары, и евро, в основном в них мы торгуем различными ресурсами, в том числе и нефтью, и газом, и углем, и различными металлами, и прочим сырьем.

Экспортируем мы по-прежнему — и в объемах довольно много, и в денежном выражении еще с начала 2021 года наши товары растут в цене, потому что европейцы и американцы осуществляют в энергии переход, развивают возобновляемую энергетику, с одной стороны. Им надо очень много металлов — и меди, и никеля, и прочего сырья, которое используется и в изготовлении самих солнечных панелей и ветряков, и, что самое главное, для аккумуляторов и развития энергетики как таковой.

Этого всего очень много нужно. Мировое производство не успевает за спросом, поэтому это все растет в цене. Энергетический кризис начался не сейчас, не 24 февраля. В 2021 году газа не хватало, нефти не хватало, соответственно, пытаются перейти на уголь, его тоже стало не хватать, поэтому это все дорого.

Получается, что в страну заходит очень много валюты. Но при этом перестраиваются логистические цепочки, из-за санкций транспортные компании боятся что-либо доставлять в Россию. У нас упал довольно сильно импорт. Сейчас некий переходный период, когда мы меньше импортируем из Европы, из стран коллективного Запада, и переключаемся на увеличение импорта из Азии.

Пока импорт сократился, и получается, что валюта, которая приходит в страну — раньше ее покупали компании-импортеры, и получается, она довольно сильно уходила из страны.

Поэтому курс был довольно плавающий и рубль не сильно укреплялся. А сейчас получается, что нам приходит много валюты в страну, но она никуда не уходит. Поэтому ее переизбыток сформировался на валютном рынке, поэтому рубль укрепляется.

Плюс к тому, часть компаний, по всей видимости, перешли уже на рублевые расчеты за газ. Они приходят, обращаются к «Газпромбанку», он берет их валюту, доллары или евро, меняет их на рубли. То есть, спрос на рубли возрос и получается, что он укрепляется.

Рубль действительно крепкий, даже Центральный Банк пытается его несколько ослабить, потому что он укрепился больше, чем у нас сейчас запланировано в бюджетных документах.

По идее, разные импортные товары должны подешеветь в рублевом выражении. Здесь уже вопрос к ФАС, смотрит ли она, мониторит снижение цен или нет. Потому что у нас такая пагубная привычка у продавцов сложилась, что, мол, когда рубль падает, они цены поднимают, и говорят: «ну а что ж вы хотели, мы же за валюту скупаем эти товары, привозим в Россию». Но, когда рубль укрепляется, почему-то обратно ценники они не спешат менять. Это задача, в том числе, Федеральной антимонопольной службы — следить за справедливым ценообразованием. Часть товаров подешевела, часть нет, но тут дело регулятора выяснить, почему. То ли это инфляция съедает это удешевление, то ли они просто хотят больше заработать.

— Во многом это связано с тем, что у нас в целом цена на внутреннем рынке не привязана фактически к мировым ценам на нефть, у нас есть специальное правило, демпфирующий механизм, который позволяет сохранять стоимость топлива в стране ниже, чем за рубежом. И, соответственно, у нас не дорожает бензин вслед с подорожанием нефти.

В обратную сторону он тоже не дешевеет, но, тем не менее, государство де-факто регулирует цены на топливо с помощью механизма демпфирующей надбавки.

Сейчас мало того, что нет взрывного роста цены топлива, но оно зачастую еще дешевеет, потому что формируется переизбыток предложения на внутреннем рынке. Нефтяные рынки перестраиваются, мы все больше нефти отправляем в Азию, сокращая поставки в Европу. Там если не берут какие-то партии российской нефти, они все больше и больше уходят в Индию, Китай, в Юго-восточную Азию.

Не всегда удается вовремя законтрактовать наш экспорт, договориться о перенаправлении поставок, поэтому часть нефти остается на внутреннем рынке, и, соответственно, формируется переизбыток предложения на внутреннем рынке. Мы перерабатываем эту нефть, соответственно, очень большое предложение топлива на топливной бирже.

Поэтому бензин дешевеет на бирже. И тут, опять же, вопрос, что не всегда, к сожалению, топливные компании, которые занимаются продажами на АЗС — не всегда они снижение цены на бирже перекладывают в снижение цены для обычного пользователя на АЗС. И это тоже вопрос к ФАС. Но, тем не менее, у нас, по крайней мере, нет такого роста цен.

Сейчас посмотрим, какие будут новые цели для Министерства энергетики, потому что предыдущие годы Минэнерго удерживало рост стоимости топлива в уровне инфляции. У нас сейчас инфляция прогнозируется в районе 20%, по итогам года, и было бы логично, если бы Минэнерго изменило свою позицию, и не позволяло нефтяным компаниям индексировать цену на уровне инфляции. То есть, чтобы нас не на 20% бензин и дизель вырос. Да, скорее всего, по итогам года он подрастет, но тем не менее, предпосылок тому, чтобы он рос на 20%, наверное, сейчас нет.

— Здесь у нас есть некий генетический страх перед дефолтом, потому что многие помнят 1998 год, помнят, что тогда сразу все подорожало, и дефолт — это страшное и ужасное. На самом деле дефолт — это когда ты не можешь расплатиться с внешними долгами. У России деньги есть, просто их заморозили на счетах зарубежных банков. То есть, по сути, у нас их украли. И в этом плане большой вопрос, а надо ли нам платить новыми деньгами, которые мы сейчас, в данный момент, зарабатываем с помощью экспорта нефти и газа, эти новые доллары, евро отдавать по нашим старым долгам.

Когда ты не расплатился — что тебе грозит? Тебе больше в долг не дадут. Только нам и так сейчас больше в долг никто не даст, потому что мы обложены санкциями. Арестуют твое имущество за рубежом. Но имущество российское и так арестовывают направо и налево, без суда и следствия. И частную собственность российских бизнесменов и граждан, и юридических лиц — все это арестовывается.

В этом плане большой вопрос — надо ли нам вообще платить? Пока мы платим, даже из новых (доходов — Ред.), последний платеж был, насколько мы понимаем, из новых доходов государства, по старым долгам мы расплатились. Здесь вопрос в том, что у нас валюты предостаточно, и поэтому хорошо расплатились, чтобы сохранить имидж России, как страны, которая гарантировано в любой ситуации исполняет свои обязательства — и по нефтегазу все контракты сохраняем, и по внешним долгам.

Вопрос целесообразности остается. Если против нас идет экономическая война, есть ли смысл нам тратить эти деньги на то, чтобы долги какие-то отдавать? Есть 300 миллиардов долларов, заморозили их на российских счетах в зарубежных банках — к ним и обращайтесь, они вам отдадут… Думаю, что в ближайшее время Россия сформулирует какую-то свою позицию по этому вопросу. Пока мы идем по инерции, расплачиваемся за счет новых доходов. Может быть, эта позиция все-таки изменится.

— Здесь сложно сказать, будет ли топливо для посевной — все будет зависеть от того, когда завершится острая фаза конфликта. Потому что пока  любые поставки топлива на территорию Украины Россия рассматривает как источник снабжения вооруженных сил Украины, то есть, заправки танков и прочей техники. Идет ли этот дизель для посевной или для танков — отличить невозможно. Сама Украина сейчас не рассматривает поставки топлива для посевной, она все рассматривает либо для удовлетворения внутреннего спроса обычных граждан, либо соответственно, для войск, для заправки боевой техники.

Внутренняя переработка украинская фактически остановлена, какие-то НПЗ разрушены, какие-то подходы инфраструктуры нефти разрушены и т.д. По Кременчугскому НПЗ были удары, сейчас, насколько мы понимаем, он не работает. И другие, более мелкие НПЗ тоже остановлены, потому что перекрыт еще и подвоз нефти морем — через Одессу, естественно ничего не разгружается.

Поэтому, в основном топливо заходит только с территории европейских стран, и то, мы видим, что это все больший риск. Плюс к тому, железнодорожная инфраструктура теперь тоже вовлечена в конфликт. Для того, чтобы не перемещались по железной дороге вооружения, которые поставляются со стороны Запада украинским войскам, Россия наносит удары по железнодорожной инфраструктуре. Соответственно, и топливо в меньшей степени будет поступать.

Думаю, что пока под очень большим вопросом вся история с посевной и обеспечением топливом Украины. Мы видим, что и так уже дефицит, на заправках, как правило, есть лимитированные партии нефтепродуктов. Заправиться дорого и не всегда возможно.

— Мы видим, что любой покупатель пытается воспользоваться нынешней ситуацией и выторговать себе наиболее выгодные для себя условия. Пока Индия готова брать большие объемы российской нефти, и она это делает, и до истории с шестым пакетом, эмбарго, Индия уже начинала покупать много российской нефти. Она становится одним из главных покупателей российской нефти, пожалуй, уступая только Китаю.

Они вышли на первое место сейчас по покупкам российского сорта Urals. Это нефть, которая идет в западном направлении. По сути, мы уходим постепенно с европейского рынка, и переходим, прежде всего, в Индию и ряд других стран Юго-восточной Азии. Индия берет нефть не только для себя, но и для переработки на нефтеперерабатывающих заводах на побережье, потом дизель заправляет в суда и отправляет обратно в европейский рынок. По сути, Индия выступает еще и переработчиком российской нефти, тем самым ее легализуя, и отправляя в Европу. И там прекрасно покупают дизель, сделанный из российской нефти.

Стоит ожидать, что такие операции могут быть увеличены. Мы все больше и больше будем отправлять (нефть — Ред.) в Азию, в Индию. Китайские многие заводы точно так же делают, перерабатывают российскую нефть и эти продукты продают в другие страны, и даже в Европу дотягивают ее.

Поэтому Индия становится одним из главных наших партнеров. И не исключено, что доли в российских проектах, которые раньше принадлежали западным компаниям, возможно, купят индийские компании.

Сотрудничество с Индией нарастает. Здесь вопрос перестроения логистики, заключения новых контрактов. По ценам идет огромный торг, и в целом мы сейчас продаем российский Urals примерно по 70 долларов за баррель, в то время как сорт «Брент», к которому привязываемся, где-то примерно 100-105 долларов. Примерно 30-33% у нас сейчас идет вынужденная скидка.

— Дело в том, что в США, с одной стороны, строят все больше и больше СПГ-заводов, которые позволяют им экспортировать газ, но при этом забывают, что, чем больше вы заводов строите, тем больше у вас возникает так называемый «экспортный паритет».
То есть, у вас внутренняя цена постепенно подтягивается к внешним ценам. Потому, что компании получают все в большей степени выбор, куда им направить свой газ, на внутренний рынок, или на внешний. Естественно, они стараются экспортировать его, потому что на внешних рынках цены выше, и ты можешь больше заработать.

В итоге, стремление экспортировать приводит к тому, что все больше и больше становится заводов, заводы вводились в эксплуатацию последние годы. Поэтому и на внутреннем рынке цена подрастает, вслед за ценами на европейском, азиатском рынках. В этом плане, чем больше американцы будут строить те самые СПГ-заводы, под лозунгом помощи Европе, тем выше цена будет на их собственном, внутреннем рынке.

Плюс к тому, происходит удорожание самих проектов внутри США, те самые сланцевые проекты. Сливки они уже сняли, наиболее рентабельные проекты они уже разработали. Теперь каждое следующее месторождение, каждая следующая стадия бурения становится все дороже и дороже. Себестоимость добычи углеводородов в США подрастает, это тоже влияет на цены.

— Это скорее технические финансовые вопросы, там, если ты инвестируешь на российской бирже, то тебе не будет это как-то учитываться в системе налогообложения, в Британии ты налоги оплачиваешь и т.д. Это скорее технический вопрос, и это некий шаг, попытка изолировать Россию в финансовой сфере, чтобы никаких возможностей зарабатывать российским компаниям через биржу не было.

Поэтому здесь некая изоляция возникает, но радикально ситуация не меняется для российской биржи, для участников российских торгов, потому что есть гораздо большие проблемы с общим санкционным пакетом. Поэтому отзыв статуса кардинально ничего не меняет.

— Здесь мы видим энергокризис, он не сейчас начался, он развивался весь 2021 год. В прошлом году очень плохо работала ветряная энергетика, ветра просто не было, довольно большие периоды были безветренной погоды. Европейцы тогда начали активно замещать ветряную энергетику газовой, но газовой тоже оказалось мало, потому что Китай активно увеличивал потребление газа, и вышли из прошлого отопительного сезона европейцы с очень маленьким запасом газа в подземных хранилищах. Множество факторов привело к тому, что возник дефицит газа.

Когда попытались переключиться на более дешевый уголь, оказалось, что угля мало, потому что сами европейцы постоянно гнобили свои компании, говорили, что не надо вкладывать деньги в развитие газовых месторождений, в развитие угольной отрасли. Ведь мы идем к энергопереходу, мы все перейдем на солнечную и ветряную энергетику, поэтому не надо вкладывать в топливную индустрию, надо вкладывать только в возобновляемую энергетику. В итоге собственная добыча в Европе падает и по газу, и углю, в Норвегии тоже проблемы — и вот, возник дефицит газа. Поэтому, во многом сейчас счета конечному потребителю приходят, по сути, с определенным лагом.

Цены выросли на оптовом рынке еще в 2021 году, и сейчас это подорожание, наконец, доходит до конечного потребителя, поэтому и растет стоимость отопления во всей Европе, и стоимость электроэнергии, горячей воды, коммуналки — все возрастает очень существенно.

Это приводит к тому, что уровень жизни в Европе снижается, это разгоняет инфляцию. Запасы денег, которые были у простых европейцев, начинают таять. То есть, инфляция во многом в Евросоюзе разгоняется именно из-за подорожания энергоресурсов. Инфляция там сейчас рекордная за всю историю существования евро как валюты.

— В целом, информационная политика в Евросоюзе очень жесткая, они вычищают любую альтернативную точку зрения, преподносятся любые проблемы, которые происходят в Европе, как коварство России — что все это из-за России. Хотя, еще раз повторю — там цены на энергию росли весь 2021 год и начало 2022 года, и до нынешнего кризиса.

Сейчас очень удобно свалить все на Россию. Будут ли европейцы выражать свое недовольство в текущей ситуации, сказать сложно. Да, есть забастовки фермеров и остальных, но пока кардинально на политическую ситуацию внутри Евросоюза это не влияет.

Мы видим, что Макрон победил на выборах, но, опять же, здесь вопрос времени, потому что европейцам он говорит: «Надо чуть-чуть потерпеть, и дальше все будет замечательно и хорошо. Потерпите!». Но явно — энергокризис никуда не денется, даже если ситуация на Украине урегулируется. Энергокризис будет нарастать весь 2022 и, видимо, весь 2023 год эта проблема будет. Поэтому, недовольство европейцев будет расти вслед за понижением уровня жизни.