Храм выстроен из красного кирпича. Я бы не сказал, что он какой-то красивый, но церковная территория ухожена. При въезде растут красные тюльпаны. Очень красиво. Около храма есть смотровая площадка, с которой открывается красивый вид на море и частный сектор, расположенный внизу. На правой стороне площадки на момент посещения торчала неразорвавшаяся мина.
В здании церкви есть верхний и нижний храмы. Помогал в их обустройстве, как нам рассказал веселый церковный староста по имени Александр, партнер Рината Ахметова по «Метинвесту» — Вадим Новинский, который был избран депутатом Верховной Рады от Мариуполя.
Церковь заметно пострадала от боевых действий — снаряды повредили несколько куполов. Особенно от обстрелов пострадало большое здание церковно-приходской школы.
Храм почтили своим вниманием глава ДНР Денис Пушилин, который привез с собой паски для раздачи прихожанам. Молился тут на Пасху полковник Александр Ходаковский, чья бригада «Восток» приняла активное участие в освобождении Мариуполя.
Сашина коллекция «оружия» и воспоминания о войне
Саша, с которым мы за время нашего не очень длинного общения уже успели перейти на "ты", выносит откуда-то и раскладывает на столе во дворе церкви свою нехитрую коллекцию: около шести хвостов мин, две использованные «упаковки» от «Шмелей», натовскую мягкую подставку для снайперской винтовки и еще что-то такое же «веселое» и начинает не просто объяснять, а читать лекцию. Чувствуется, что ему нравится выступать перед слушателями, поэтому он пускается в пространные пояснения. Надо сказать, у него есть дар рассказчика.
— Я ведь человек, который служил в армии, поэтому, когда рядом стреляли, я понимал, из чего стреляют — "Град" это или просто стрельба из автоматического оружия. Вот это называется «хвостовик мины», — Саша берет его в руки и показывает его мне с разных сторон. — Он сработанный, потому что, видите, у него ударенный капсуль. Ударили по капсулю, мина летит и падает. К нам, на территорию церкви, их прилетело немного: штук 20-30…
Тут в разговор вступает товарищ Саши по имени Сергей, который, как и он, тоже пережил жуткие обстрелы.
— Так у нас тут чего только нет. И снайперская винтовка есть…
— Снайперская винтовка? Откуда? У вас что, сидели азовцы?
Саша снова берет слово для разъяснения.
— Нет, не азовцы, а ВСУ. Были еще гранатометы, «Шмели».
— А где всушники сидели?
— Мы были в нижнем храме. В храме всушников не было — они сидели в нашем доме: квартировали там, ночевали. Когда ДНР подошел, они тихо ушли вон той стороной, — Саша машет куда-то в сторону, противоположную от въезда на территорию церкви. — Мы им благодарны, так как мы предоставили им печку, и где поспать, а они в ответ ничего не заминировали, не подсунули гранату. Подлости никакой они нам не сделали. Я им говорю: ребята, не ломайте замки. Я вам все открою. Понимаю военную обстановку. Понимаю, что любые военные или из Украины, или из России должны получить все то, что хотят.
У меня, могу вам показать, есть несколько «кусочков» от града, который к нам летел. Они падали к нам, а я вытаскивал их с окопа. Они были еще горячими. Это «Азов» своих обстреливал. ДНР тогда еще не было. Даже запаха их не было.
— А почему «Азов» так поступал?
— Почему? Потому что они фашисты и сволочи. Это точно не ДНР, ими даже не пахло тогда. Когда ДНР пришли, то первым делом спросили: помощь нужна? Есть раненные и военные? Мы, четыре человека, к ним вышли с поднятыми руками, — Саша поднимает руки вверх, демонстрируя, как это было. — Мужики нас ощупали. А что нас щупать? Мне 60 лет, другому мужчине — 73 года, третьему — 69…
Мы сидели в подвале. ДНР нам крикнули: выходите все из подвала! Вышли. Спрашивают: кто старший? Отвечаю: я. Они: идемте проверять подвалы. Я: идемте в верхний храм. Они: нам верхний храм не нужен, идемте проверять подвалы. Когда шли туда, они за мной, автоматы направлены вперед для стрельбы. Я говорю: ребята, не бойтесь, я иду впереди. Я без бронежилета, идите просто со мной.
Когда тут стояли ВСУ, калитка была закрыта на замок. На территории церкви не было ни одного военного. Ночами приходили люди, стреляли с нашей территории. Мы не выходили, потому что дрожало всё. Запускались дроны…
Сергей вставляет свои пять копеек в рассказ Саши:
— Тут еще танк их приехал и стрелял по церкви.
Саша уточняет:
— Мы не знаем, какой танк — азовцев или всушников. Я сам бывший танкист. Слышал выстрелы, но кто стрелял, не скажу. Отец Алексей, когда через 3-4 дня после обстрелов вернулся, потом у меня спрашивал: кто стрелял по храму. Я ему ответил: не знаю, батюшка, кто, но точно знаю, что стрелял фашист, и не важно из какой он армии.
— Кстати, а всушники были морпехами?
— Да, морпехами. У них командиром был очень хороший человек. Опытный военный. 32 года. Остальные были призывниками. Дети по 18-19 лет. Они не знали, как правильно стрелять. Этот военный сразу сказал нам: ребята, уходите из дома, потому что тут будет очень серьезный обстрел. Вообще уходите отсюда. Я ему: куда мы уйдем? Мы церковь охраняем. Он: ну тогда не вздумайте вылазить из подвала. Мы и не выходили. Только один раз вышли пописить и покурить, а тут как влупят. Лупило и ночью — в 2 часа ночи, например. Было холодно — в храме повылетали все стекла.
Несмотря на все это, я очень рад, что у нас, у верующих людей, не родилась ненависть, не родилось осуждение.
По поводу "Азова"
Раз нахожусь в Мариуполе, то начинаю расспрашивать Сашу про полк «Азов». Прошу его рассказать всё, что он знает.
— В нашем храме есть мама, 82 года, и ее дочка Ира, моложе мамы на 20-30 лет. Они тут укрывались от обстрелов. Муж Иры вместе с ней жил буквально в 1,5 км от храма. Пока шел обстрел, мы не могли выйти, ничего себе приготовить. В церкви же не будешь жечь костер. Поэтому муж периодически приносил кушать. Как он научился готовить еду, если ни газа, ни света не было, не знаю. В их доме стояло до 5 человек азовцев. Они ему говорят: ты не выходь, бо мы тебе застрелым, как падлюку. Муж: я жене понесу покушать. Пообщавшись, они его отпустили. Но говорят: только поздно не приходи, а то мы тебе застрелымо.
Он доходит сюда. А тут рядом стоит «Азов» и его не пускает. Два дня он не мог принести покушать. Мы, правда, с голоду не умирали, у нас было, что поесть. Мы ели консервацию.
Когда он возвращался, его раздевали около подъезда. Раздевали наголо. Проверяли натертости и наколки, кто ты, партизан/не партизан. К нам же никто в храм не заходил. БМП приедет и уедет, но в церковь не заходили. Правда, кругом все развалили. Теперь будем восстанавливать.