— Валерий, ты был на освобожденных территориях ДНР? Какая там сейчас гуманитарная ситуация? В чем нуждаются люди? Что там происходит?
— С момента специальной операции Z республикой был создан оперативный штаб. В освобожденных пунктах сложность заключалась в том, что тербатальоны, отходя, открывали огонь по поселкам — по жилым домам, инфраструктуре, людям, не разбираясь куда. Они уходя из этих сел, начинали стирать их с лица земли.
Первые дни была очень тяжелая работа, люди сидели в подвалах. Нет воды, жилье разбомбленное, ни отопления, ни самого необходимого нет.
При освобождении населенных пунктов сразу же заезжает наш оперативный штаб и выстраивает всю работу, начиная от подвоза угля, восстановления электричества, восстановления связи. В населенных пунктах, где люди подали списки в Министерство социальной политики, многие начали получать социальные выплаты и пенсии.
Работа выстраивается, на освобожденных территориях все приходит в нормализацию. Люди положительно встречают. Практически все со слезами на глазах. «Пусть лучше сотрут с лица земли наши дома, но лишь бы не было этих нацистов, от которых натерпелись за восемь лет садистского отношения». Ситуация сложная на территориях, но рабочая.
— Почти сто населенных пунктов освободили. Говорят, что штаб работает с большими населенными пунктами, а в малых не успевает. Туда, мол, только волонтеры привозят гуманитарку. Это правда?
— Абсолютно неверно, освобождение территорий пошло с малых населенных пунктов и поселков — Донское, Николаевка, Гранитное — работа там сразу налаживалась.
Бывало, на краю села идут боевые действия, а в начале села уже заняли позиции наши вооруженные силы. На этом участке уже наши газовщики, коммунальные службы варят трубы и заделывают то, что пострадало в ходе боевых действий.
Везде, где населенные пункты, работает и гуманитарная служба, и МЧС, и все остальные службы, выстраивается полностью работа.
Подвозятся генераторы. Восстановили свет, генераторы переезжают в то место, где они нужней. Так поэтапно работа выстраивается.
— Когда начнут восстанавливать разрушенное жилье? Скоро будет тепло, настанет весна, затем придет лето, но потом снова наступит осень и зима, а людям нужно где-то жить. Как вы будете решать эту проблему?
— Мы сталкиваемся с проблемой, что люди живут даже в разбомбленных домах и не хотят покидать их. Но те люди, которые выезжают, отправляются в Российскую Федерацию. Их там размещают, обеспечивают всем необходимым.
Огромное количество людей уезжают вглубь республики. У многих есть родственники в Донецке и других населенных пунктах. Они едут к ним.
Прежде чем приступать к восстановлению жилого фонда, надо все разминировать. Это процесс небыстрый. Это работа военных и МЧС.
Что касается Волновахи, я там был — разрушений там огромное количество, город очень сильно пострадал. Люди рассказывают, как нацбатальоны, отступая, просто прямой наводкой стреляли по домам.
Говорить о том, что мы в ближайший день-два-три начнем восстановление, — это глупость.
Здесь также предстоит правоохранительным органам провести чистку, проверить и полностью очистить населенные пункты, для того чтобы людям было безопасно возвращаться, налаживать мирную жизнь и приступать к восстановлению жилого фонда. Это серьезный процесс.
— А в Мариуполе ты был? Какая там сейчас ситуация?
— Да, был. Там существует угроза гуманитарной катастрофы. Люди боятся, запуганы и не владеют никакой информацией. Ситуация в Мариуполе для мирного населения очень тяжелая, город очень сильно пострадал.
— Что с градообразующими предприятиями, «Азовсталью» и металлургическим комбинатом им. Ильича? Разрушения там сильные? Если да, то предприятия подлежат восстановлению?
— Сейчас там идут активные боевые действия. В первую очередь скажу об «Азовстали», там укрылись азовцы. Там очень много укрытий, есть, где спрятаться и спрятать технику. И там сейчас наши части совместно с военными РФ пытаются уничтожить очаги сопротивления нацистов.
Что касается восстановления предприятий. В каком состоянии они сейчас — это будет видно после того, как нацисты будут полностью уничтожены. Тогда можно будет туда зайти и понять, что с заводом, жизнеспособен он будет или нет. Там все заминировано. Они понимают, что деваться им некуда, а так как они совершили за восемь лет столько преступлений, пощады им не будет.
— Что сейчас происходит под Донецком? Когда возьмут Авдеевку и вообще отгонят ВСУ от Донецка, чтобы прекратились варварские бомбардировки?
— Есть, конечно, на Авдеевском направлении сложности, потому что там находится крупнейший коксохимический завод Европы. Есть где спрятать артиллерию, вооружение, «Грады», да и все что угодно.
Сейчас задача тоже стоит освободить территорию с наименьшими потерями инфраструктуры, потому что разрушенное нужно будет восстанавливать. Это делается более аккуратно, для того чтобы не страдали люди на той территории.
Авдеевку и Марьинку можно считать освобожденными только тогда, когда там не останется ни одного, даже переодетого нациста. Пока там есть очаги сопротивления. Процесс освобождения тяжелый. Война.
Я побывал 20 марта в 11-м полку, который освободил населенный пункт Степное, это в сторону Марьинки со стороны Мариуполя. Люди в Степном с маленькими грудными детьми просили, чтобы их вывезли и эвакуировали.
Идет стрельба, бомбежка. Вывезли этих людей. Сильный у людей страх, натерпелись они. Там батальон «Донбасс» был. Местным жителям даже было страшно есть наши сухпайки, которые им дали военные. Там же символика российской армии. Они плачут и спрашивают: «Вы же нас не бросите, не оставите? Если мы будем есть эти сухпайки, а националисты придут и увидят это — нас просто расстреляют». Вот такой страх вызывают эти нацбатальоны.
Вчера я туда возил хлеб и воду. В поселке питание есть, у кого-то осталось приусадебное хозяйство, но нет воды и хлеба. Одна женщина с велосипедом подошла, ничего не просила, стояла, смотрела на других, как они брали хлеб и плакала. Я к ней подошел, она тихонько говорит: «Берегите себя, мы вас так долго ждали».
У людей поселок очень пострадал. Они рассказывают, что когда нацбатальон отошел на четыре километра в соседнее село, а после открыл огонь по их домам.
Тем не менее люди рады освобождению. Значит, наши ребята, которые рискуют своими жизнями там, делают это не зря.