По указу Пушилина в рамках мобилизации должен быть осуществлён «призыв граждан, пребывающих в запасе», Пасечник объявил тотальную мобилизацию «граждан мужского пола, состоящих на воинском учёте или не состоящих, но обязанных состоять на воинском учёте и граждан, пребывающих в запасе. Возрастом от 18 до 55 лет». Также из ЛНР запрещён выезд граждан мужского пола в возрасте от 18 до 55 лет.
Сравнение формулировок двух указов свидетельствует о более высоком профессионализме властей ДНР. Меры, предпринимаемые в ЛНР практически идентичны украинским, образца 2014 года, когда под влиянием панических настроений, власти Киева собирались мобилизовать всех мужчин в возрасте до 60 лет, пока не выяснили, что такое действо армию не укрепит, экономику обрушит, а панику усилит.
Пушилин призывает запасников, прошедших службу в ВС ДНР, имеющих соответствующий опыт и приписанных к конкретной части. Интенданты должны знать какое количество оружия, боеприпасов, обмундирования и продовольствия дополнительно необходимо для увеличившегося контингента и иметь соответствующие расходные материалы в наличии, а командиры, в распоряжение которых поступает дополнительный контингент, должны знать как именно его использовать. То есть идёт плановое развёртывание частей и соединений.
Пункты луганского указа о мобилизации предполагают, что сколько наловим, столько в армию и отправим, а там уж командиры и интенданты пусть как хотят, так и выкручиваются. Весной 2014 года (до начала активных боевых действий в Донбассе) украинское ТВ демонстрировало десятки случаев, когда мобилизованные в ВСУ жили в лесу в палатках в гражданской одежде и на подножном корму, без всякого обеспечения, так как ВСУ не были в состоянии сразу переварить то количество людей, которое им прислали военкоматы и просто не знали, что с ними делать, пока не понадобилось восполнять катастрофические потери в котлах.
В целом складывается впечатление, что мобилизационные мероприятия в Донецке были действительно отработаны заранее, а в Луганске осуществлены формально. Понятно же, что военкомат, призывая граждан, должен в определённые сроки поставить конкретным частям контингент конкретных специалистов заранее известной численности. Как можно решить эту проблему, призывая «состоящих и не состоящих» не ясно.
Это напоминает «дивизии народного ополчения» образца 1941 года, формировавшиеся, вооружавшиеся и одевавшиеся по остаточному принципу (что нашли). Но тогда это была мера, вынужденная уничтожением большого количества кадровых соединений РККА уже в приграничном сражении, а также в последующих крупных катастрофах под Уманью, Киевом, Брянском и Вязьмой. В Донбассе же военная катастрофа не случилась и случиться не может, поскольку корпуса республик подпёрты с тыла ВС РФ. Возможно луганские недоработки как раз и связаны с уверенностью в том, что Россия всё равно не даст пропасть, поэтому заранее мобилизационные мероприятия не прорабатывали, а когда припекло, работали с чистого листа.
Впрочем, это проблема хоть и существенная (в системе обороны Донбасса луганское направление всегда было слабым звеном), но не самая главная. Главное заключается в том, что после восьми лет обстрелов и провокаций, в Донбассе вдруг среагировали столь жёстко. Эвакуация и мобилизация — недвусмысленный сигнал готовности к полномасштабной войне.
Понятно, что такие действия республики не могли предпринять без согласования с Россией. Хотя бы потому, что эвакуация происходит на российскую территорию. Причём в Ростовской области оказались готовы с колёс принять 700 тысяч эвакуированных.
Если даже предположить, что вывезут половину наличного населения ДНР/ЛНР (на сегодня по оценкам 3-3,5 миллиона человек), то количество эвакуированных не превысит 1,5-1,7 миллиона. То есть, при самой массовой эвакуации заранее готовых только в ростовской области мест — примерно на половину выезжающих. При этом надо иметь в виду, что за прошедшие годы многие граждане ДНР обзавелись в России родственниками, знакомыми, съёмным или даже собственным жильём. То есть, центры по приёму беженцев понадобятся далеко не всем выезжающим.
Можем констатировать, что план эвакуации был заранее чётко проработан и начал реализовываться непосредственно в тот момент, когда Украина резко усилила обстрелы республик и диверсионную деятельность на их территориях. Так и должно было быть. В Кремле не могли не понимать, что если США не удастся нашаманить «российское вторжение» при помощи истеричной кампании в прессе и дипломатических демаршей, то обязательно будет применён старый проверенный способ — провокация в Донбассе.
Террористические обстрелы дают практически неограниченную возможность для нагнетания напряжённости. Выстрелили 10 раз, если Россия не прореагировала — выстрелили 100 раз, а затем 1000. И так до тех пор, пока не реагировать станет невозможно. При этом любой ответ со стороны ДНР/ЛНР можно назвать «российской агрессией» и начать без ограничений утюжить артиллерией жилую застройку республик, стимулируя Россию и республики не просто подавить ведущие огонь батареи, но занять места их дислокации, чтобы исключить повторение обстрелов. Это, в свою очередь, потребует атаки на позиции ВСУ и даст США необходимую для обвинений картинку.
Как свидетельствуют практика и опыт, жители ДНР/ЛНР также находятся под постоянной террористической угрозой. Украинские ДРГ постоянно стремятся к организации террористических актов, как против руководителей республик, так и против случайных мирных граждан, но самое опасное заключается в их регулярных попытках организовать диверсии на опасных производствах, способные вызвать техногенную и экологическую катастрофы общереспубликанского масштаба. Данная опасность является даже большим стимулом к эвакуации мирных граждан, чем террористические артиллерийские обстрелы.
Рассматривая общеполитический аспект нынешнего обострения Донбасского кризиса, необходимо отметить, что если бы мы жили в XIX или в первой половине ХХ века, то объявление мобилизации означало бы неизбежную войну. Дело в том, что тогда армии при мобилизации увеличивались кратно, выдвижение войск к границе проводилось постепенно, группировки формировались неделями, а то и месяцами. Государство стремилось объявить войну в наиболее удобный для него момент мобилизационного процесса — когда концентрация его войск в приграничных районах существенно превышает концентрацию войск противника.
Даже в эпоху германских блицкригов мобилизация всегда предшествовала войне. Чехословакия провела мобилизацию ещё в 1938 году (в ходе первого этапа Судетского кризиса). Польские войска к сентябрю 1939 года практически закончили мобилизацию (по крайней мере поставили под ружьё тех, на кого хватало оружия). К майскому наступлению немцев 1940 года Франция, Голландия, Бельгия уже несколько месяцев, как развернули войска у границ, а Британский экспедиционный корпус был 9 месяцев, как развёрнут во Франции.
Даже СССР проведя скрытую мобилизацию, более, чем в два раза увеличил численность РККА с 1939 года по июнь 1941, доведя её до 5,5 миллионов человек. Успехи блицкрига достигались не столько тактической внезапностью (которая действовала дни, а то и часы), сколько мощью и подвижностью ударных кулаков, отлично отработанным взаимодействием танковых групп и фронтовой авиации, а также высокоэффективной работой штабов. СССР смог достичь того же уровня эффективности командования и взаимодействия к средине 1943 года. Союзники не смогли никогда.
Но со второй половины ХХ века, в связи с быстрым ростом эффективности ядерного оружия и средств доставки, штабы сверхдержав вынуждены были планировать войну фактически без мобилизации (наличными силами). Что уцелеет после обмена массированными ядерными ударами (по 12-15 тысяч боеголовок с каждой из сторон) было неясно, но предполагалось, что крайне мало и управление этим малым может быть до крайности затруднено. Так что война должна была начаться и закончиться за несколько минут, в крайнем случае (при постепенном нарастании мощи ударов) за пару-тройку дней.
В этих условиях, демонстративная мобилизация стала средством психологического давления на противника. Не первым военным, а последним дипломатическим аргументом, вынуждающим его к уступкам. Фактически мобилизация является демонстрацией готовности к военному решению, с тем, чтобы избавить оппонента от иллюзии, что дальнейшее повышение ставок может дать ему преимущество на переговорах. Ставки сразу повышаются таким образом, чтобы оппонент понимал, что следующий шаг — война, причём начинать придётся именно ему.
Всё сказанное не отменяет того факта, что эвакуация и мобилизация являются действительно последним аргументом. С их объявлением войны ещё можно избежать, но она близка как никогда. Сторона, объявляющая мобилизацию умышленно ограничивает себе пространство для манёвра. Отменить мобилизацию ничего от противника не добившись будет означать серьёзную потерю лица. Противник понимает, что теперь не просто мяч на его половине поля — за ним окончательный выбор. Попытка перебросить мяч назад вызовет практически автоматическое начало боевых действий.