По словам главы министерства Виктора Ляшко, эта инициатива Минздрава направлена на то, «чтобы пациенты могли получать высококачественную бесплатную медицинскую помощь в рамках программы медицинских гарантий». Ориентировочный срок передачи больницы в концессию предлагают установить на уровне 30 лет.
Концессия — это форма государственно-частного партнерства, нечто среднее между арендой и приватизацией. Как и в аренде, больница остается в государственной собственности, но оно не вкладывает средства в развитие или содержание объекта. Как в случае приватизации, предприниматель получает прибыль и эксплуатирует объект, а также платит государству концессионный сбор.
Естественно, предприниматель не заинтересован вкладывать средства в оказание бесплатных или доступных медицинских услуг. Бизнес интересует прибыль. Государство же пытается сбросить с баланса всю социальную сферу, включая общественное здравоохранение. В концессию власти Украины мечтают сдать железнодорожные вокзалы и порты, объекты культурного наследия, метро, школы и тюрьмы.
Государство ограничено конституционными правами граждан и не может сделать цены на анализы во всех районных больницах на уровне швейцарских клиник. В частные больницы немногие из украинцев пойдут из-за отсутствия средств. Следовательно, чтобы «схема заработала» пациентам нужно не оставить выбора.
Потенциально здесь существует целый ряд рисков. Концессионеры могут выбираться руководством Минздрава на коррупционной основе, то есть предпочтения будут отдаваться компаниям своих близких и родственников или тем, кто предложит больший откат. Благодаря договору о конфиденциальности, граждане не смогут узнать, за какую цену больницы передадут в концессию. Принятый в 2019 году закон о концессиях предусматривает возможность проведения прямых переговоров без предварительного отбора кандидатов (конкурса может и не быть, а чиновники Минздрава выберут того, с кем договорятся).
Потенциально здесь существует целый ряд рисков. Концессионеры могут выбираться руководством Минздрава на коррупционной основе, то есть предпочтения будут отдаваться компаниям своих близких и родственников или тем, кто предложит больший откат. Благодаря договору о конфиденциальности, граждане не смогут узнать, за какую цену больницы передадут в концессию. Принятый в 2019 году закон о концессиях предусматривает возможность проведения прямых переговоров без предварительного отбора кандидатов (конкурса может и не быть, а чиновники Минздрава выберут того, с кем договорятся).
Во-вторых, концессионер в таких странах, как Украина, где передел собственности может произойти в любой момент, пожелает максимально быстро отбить вложенные средства. И это чревато резким ростом цен на медицинские услуги для населения.
Еще одна потенциально коррупционная составляющая — возможность концессионера закупать оборудование или заказывать ремонт помещений у своих фирм по ценам, завышенным в десятки раз, чтобы потом отчитаться в гигантских инвестициях. Как это нередко бывает: по бумагам вложили 10 миллионов инвестиций, а по факту — покрасили дверь. Часть счетов за эти «инвестиции» концессионер потом может выставить государству, и налогоплательщики своими миллионами налоговых отчислений скинутся на эту покрашенную дверь.
Есть также еще один риск. Многие государственные больницы в крупных городах стоят на центральных дорогих и достаточно крупных земельных участках (зачастую с парком вокруг). Инвестор сможет использовать участки по своему усмотрению, например, пересдать в аренду коммерческим структурам под торговые центры.
В 2020 году чиновники «Укрзализныци» уже поднимали эту тему — они очень хотели сдать в концессию ведомственные больницы компании. Официальная мотивация — их убыточность, хотя задача ведомственной медицины (как и корпоративных больниц) — это, в первую очередь, улучшение здоровья своих работников, что косвенно влияет и на эффективность работы всей компании.
В 2020 году чиновники «Укрзализныци» уже поднимали эту тему — они очень хотели сдать в концессию ведомственные больницы компании. Официальная мотивация — их убыточность, хотя задача ведомственной медицины (как и корпоративных больниц) — это, в первую очередь, улучшение здоровья своих работников, что косвенно влияет и на эффективность работы всей компании.
Такая же логика присутствует в организации любой социально ориентированной инфраструктуры (ведомственные санатории, детские сады и спортивные клубы). Социально защищенный работник лучше работает, но социальная сфера предполагает отдачу в долгосрочной перспективе и становится помехой, если для руководства предприятия основная задача — выжать всё в максимально короткие сроки и успеть выехать заграницу до визита следственных органов.
Одесский Telegram-канал «Соборка» также обращает внимание, что в предлагаемом Минздравом варианте концессий больниц медработники фактически попадают в услужение концессионеру.
«По словам "соросенка" Ляшка, условным "инвесторам" дадут право брать в аренду лечебные заведения под ключ: помещения, персонал, оборудование, и использовать их как свой бизнес за определённую плату… В итоге врачей хотят сделать батраками в своих же больницах», — пишет «Соборка».
В зависимости от условий концессии, концессионер может получить возможность одновременно выкачивать деньги, как с пациентов, таки с государства, что будет особенно выгодно тем чиновникам Минздрава, которые сдадут учреждения в концессию своим компаниям на выгодных условиях, как это обычно бывает, когда чиновник и частный предприниматель в одном лице. В таком случае гражданин фактически заплатит за лечение дважды — сначала, как налогоплательщик, а затем — как пациент.
Экономист Алексей Кущ полагает, что для Украины концессионная модель не подходит, а в случае применения к области здравоохранения она закроет украинцам доступ к медицинским услугам.
«Каждый инструмент привлечения инвестиций должен соответствовать условиям экономики. Концессия хорошо работает в стабильных развитых экономиках, где длительный период — как минимум 10 лет — наблюдаются низкие показатели инфляции и, соответственно, очень низкие риски, низкая стоимость денег и много дешевого длинного ресурса. Когда для инвестора доходность в 1,5-2% в год — например, на долгосрочной концессии дорог — считается приемлемым показателем. Кроме того, разные страны имеют разную платежеспособность населения. Причем, как показывает опыт европейских стран, одной платежеспособности мало, нужны еще и институциональные механизмы в виде дополнительных подушек ликвидности.
Например, если это платная медицина с элементами концессии, то должна быть страховая медицина, которая подкрепляет платежеспособность населения. Если это образование — значит, должна быть система социальной поддержки. При отсутствии социальной поддержки передача социальных объектов в концессию может привести к тому, что население будет отсечено и от медицины, и от образования. То есть все надо рассматривать в комплексе. Украина, я считаю, к сожалению, под концессионную модель не подходит», — говорит Алексей Кущ.
В целом же в современных украинских условиях сдача в концессию учреждений здравоохранения неминуемо поставит еще один барьер между врачом и пациентом, которых и без того уже медицинская реформа Ульяны Супрун поставила предостаточно. Опыт захода частников в другие сферы в украинских реалиях тоже показывает, что качество услуг не повышается, а повышаются сугубо цены и тарифы.
Кроме того, концессия предоставляет достаточно широкие возможности налаживания коррупционных схем взыскания с бюджета дополнительных средств за инвестиции. Те же украинские пациенты, кому все-таки придется полежать в «концессионных» больницах в крупных городах, не только получат завышенные счета, но и лечиться будут где-нибудь между салоном меха и шашлычной.