Однажды в Киеве
Типичный холерик, живости лица, действий и ума необыкновенных. Ему была уготована дорога в лицедеи самим фактом рождения. Дорогу эту Ролану в известном смысле проложил отец, человек вовсе не чуждый актерской тяги к переодеванию. Звали его Семён Геронимович Гордановский. Был он польско-чешского происхождения, а характер имел, судя по всему, непоседливый. В начале Гражданской войны он подался в анархисты и воевал у Махно, но потом передумал и перескочил в Первую конную Будённого.
В середине двадцатых Семён Гордановский служил в иностранном отделе ГПУ. По семейной легенде, он неоднократно перебрасывался с тайными заданиями в Германию, и каждый раз — с новыми документами. Последняя из «легенд» стала официальным ФИО: вместо Семёна Гордановского в Москве объявился Антон Быков.
Матерью Ролана Быкова стала дочь зажиточного еврейского торговца из Киева. В этом городе такое смешение кровей было обычным. К 1917 году не менее двух третей жителей «матери городов русских» составляли именно евреи, поляки и литовцы.
Ролан Антонович прошел стандартный биографический путь московского школьника, студента, правда, с вузами повезло ему не сразу. В театральное училище поступил с третьего захода. Впрочем, эта деталь встречается в биографиях даже великих актеров.
Рождение образа
Такой живчик, как Ролан Быков, не мог долго застаиваться в резерве, его талант проклюнулся сразу. Надо заметить, что уж слишком нестандартен был этот уроженец Киева на тогдашней театральной сцене и съемочной площадке. Смотрите сами — до конца пятидесятых в советском кино (про театр и вовсе говорить не приходится) основным комическим характером был рубаха-парень из народа, вроде персонажей Петра Олейникова. Или правильные, но попадающие в нелепые ситуации герои «Кубанских казаков». А тут вдруг появляется в большом количестве «маленький человек», первым из которых, конечно, был лирический симпатяга Юрия Белова («Карнавальная ночь») и Леонида Быкова. И уж вовсе внезапен был выход из тени гоголевских масок в исполнении молодого Ролана Быкова.
Но глупо было бы сводить все роли Ролана Быкова к одному типу. Тут и приниженные сирые и убогие, вроде священника из «Хождения по мукам», и Акакий Акакиевич из «Шинели», и задиристый и неуступчивый Карякин из «Служили два товарища», и жуликоватый отец Фёдор, и фанфаронистый задира Чебаков из «Женитьбы Бальзаминова», и зануда Петрыкин из «Большой перемены». И совсем особняком стоит классический клоун-логопед из «По семейным обстоятельствам».
Новелла о скоморохе открывает кинокартину, дает ей зачин. В ней сталкиваются сразу несколько антитез, противоположных линий жизни: святое и плотское, срамное и благочестивое, стыдливость и разнузданность, дикость и культура, естественность и ханжество, насилие и гуманность. В этой сцене нас знакомят с главным героем — монахом-иконосписцем Андреем Рублевым и его товарищами по артели. Но все кружится вокруг фигуры скомороха. Говорят, что многое, например, «дикие танцы» скоморошьи и срамные песенки, придумал и добавил в кино именно Быков. И были они столь отвратительно хороши и так откровенно нарушали первоначальный замысел режиссера, что скоморохи были первыми интеллигентами на Руси, что Тарковский будто бы заявил: больше никогда с этим «бесом» работать не станет.
Разве даром Валентин Гафт написал на Быкова такую эпиграмму:
Ему бы в сборную по баскетболу,
Какой-то черт сидит в нем, бес,
Всего-то два вершка от полу,
А звезды достает с небес.
Но, наверное, столь естественной для Ролана Быкова была эта роль козлобородого и козлоногого скомороха, выскочившего из шкуры античного Пана, что роль вышла просто невероятно, немыслимо хороша и логична. Она не только сработала на фильм вопреки замыслу режиссера, но и стала той ролью, в которой душа и характер актера открылись: один раз, зато с откровенностью полного раздевания перед зрителем.
Две жемчужины
Ролан Антонович очень много играл. Больше в кино. И не только потому, что после пробы себя в роли главного режиссера ленинградского Театра им. Ленинского комсомола (1958-1960) он понял, что ему тесно в рамках сцены. Думается, ему было скучно играть все время одно и то же. Его беспокойная творческая душа рвалась взять от жизни как можно больше.
В кино за сорок три года актерской карьеры он сыграл 102 роли. Естественно, что количество просилось в качество на режиссерском поприще. И тут, надо сказать, он проявил себя гораздо скромней. За время, прошедшее с успешного режиссерского дебюта («Семь нянек», 1962) до конца жизни (1998), за тридцать шесть лет Ролан Быков снял восемь полноценных фильмов. Да, все заслоняла актерская карьера, да мешала крайняя переборчивость в подборе сценариев, но, кажется, его холерическую натуру снова-таки несло вперед-вперед, быстрей и быстрей, совсем как гоголевскую тройку-птицу.
Из всего снятого Роланом Быковым в истории советского кинематографа остались две редкостные жемчужины. Первая окрашена в светлые тона счастливого советского детства семидесятых — «Внимание, черепаха!». Вторая почти исключительно темного цвета — «Чучело».
Заметим только, что чуткий камертон души художника уловил, на наш взгляд, грядущие времена надругательства над душой, культурой, искусством, которые несли с собой девяностые, до которых во время съемок картины оставалось еще 10 лет. Все то злое, подлое, немыслимо грязное, что обнаруживает в долях аптечного грана фильм «Чучело», вырвалось вскоре на волю. Смириться с этим трудно было Быкову, трудно и нам, сегодняшним, пережившим его уже на 21 год.
Смертельно болела душа
Новые времена, новые правила игры Ролан Антонович переживал трудно. Возможно, они свели его в гроб раньше срока в большей степени, чем рак легких.
Его жена Елена Санаева в одном из интервью вспоминала:
А когда болит душа, далеко ли до смерти тела? Ролан Быков ушел из жизни 6 октября 1998 года, за 6 дней до своего 69-летия.