Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
В СМИ широко обсуждается заявление генерала ВСУ Кихтенко, что попытка военного решения конфликта в Донбассе приведет к разгрому Украины. До этого были сообщения о том, что украинская сторона якобы испытывает серьезный дефицит топлива и патронов.
— Владлен, исходя из сказанного выше, можем ли мы быть уверенными в том, что Украина не затеет крупную провокацию в Донбассе, которая перерастет в полноценную войну, куда будет втянута Россия?
— Мы почему-то оцениваем конфликт в Донбассе исключительно с военной точки зрения. На самом же деле военная составляющая уже очень много лет не имеет решающего значения. Линия фронта практически никуда не движется за исключением отдельных «жабьих прыжков» в обе стороны. Главное — это политика.
Учитывая, что газ стоит уже чуть ли не 2 тысячи долл, России в случае такого наступления не нужно будет применять военную силу. Ей достаточно будет перекрыть вентиль, и там все замерзнут.
Повторюсь, дело не в бензине или патронах. Максимум, на что сейчас способна украинская армия (исходя не из своих боевых качеств, а из политической обстановки), — так это лишь проводить какие-то обстрелы по линии соприкосновения.
— Может ли эта политическая ситуация поменяться?
— Мы не можем полностью отбрасывать такого варианта. Но если мы говорим об обозримом будущем (на днях или на неделе), то, конечно, нет. Может, этот конфликт еще 20 лет продлится. У нас же был «замечательный» пример Карабаха, когда азербайджанцы спустя 20 лет внезапно пошли в наступление. В 1994 году были подписаны мирные соглашения, и все это время там шла позиционная война и обстрелы, просто об этом никто не говорил, потому что это всем надоело и не было интересно. Но началась полномасштабная война, в которой с обеих сторон погибли тысячи людей. Почему спустя годы такого не может быть с Донбассом?
— Если война все же случится, то в какой части Донбасса украинской армии будет удобнее всего атаковать?
— Это зависит от задач, которые перед ними будут стоять. Если они планируют полную зачистку территории, и им дадут на это карт-бланш, то они попытаются «по классике» разрезать ДНР/ЛНР. Но это будет возможно, только если политическое влияние России ослабнет. Полномасштабные операции с тысячами убитыми, включая гражданских, Украина сейчас не планирует. А что будет потом — зависит от массы геополитических обстоятельств. Кто мог подумать 20 лет назад, что американцы будут позорно бежать из Афганистана? Да никто. Можно предполагать все что угодно, но это будет лишь гимнастика для мозга. Пока же полномасштабного наступления не ожидается.
— Мы часто говорим о том, что в случае наступления ВСУ будут снова ждать Иловайск и Дебальцево. Удалось ли им сделать выводы из этих «котлов»?
— Вообще все военные операции в мире заканчиваются окружением вражеской армии и ее разгромом. Поймите, что конфликт в Донбассе — это не поединок двух боксеров. Это грубый пример, но это напоминает дворовую драку двух малолеток, которых подстрекают старшаки, когда в любой момент может прийти чей-то старший брат и сказать «все, хватит». Это не военное противостояние. Нельзя рассматривать этот конфликт так узко. Все будет зависеть от политических событий в Москве, в Европе и в Вашингтоне, я даже Киев не беру. Они не могут самостоятельно сказать «все, мы наступаем».
— Каковы будут действия России в случае этого наступления? Это будет повторение ситуации с Южной Осетией, или она точечно нанесет удар по важным объектам Украины, а все остальное сделает Народная милиция?
— Это все очень абстрактно. Если бы я общался с Владимиром Владимировичем Путиным, я бы спросил у него, что будет делать Россия. Сейчас я только высказываю свое желание. Понятно, что вступится, но как, мы не знаем. Если все будет так, как в Осетии — здорово. Но это все гипотетически. А если мы говорим о дне сегодняшнем, то Путин неоднократно предупреждал наших украинских партнеров, что это будет иметь самые тяжелые последствия. А если пройдут годы, то мы тем более не можем это знать.
— Приходится слышать мнение, что бойцы по обе стороны уже на самом деле не воюют, а только пьянствуют, проворачивают темные дела и не понимают, зачем это все нужно. Как там обстоит ситуация с дисциплиной, и нет ли какого-то разочарования у ополченцев Донбасса?
— Про ту сторону не знаю. А что касается нас, то мы же защищаем наши дома. Как ты можешь в этом разочароваться? Да, есть люди, которые разочаровались и уехали. Есть люди как я, которые долго воевали, им надо было отдохнуть, и они сменили род деятельности. Но если завтра начнется наступление, я сразу же выеду на передовую. У меня есть предварительная договоренность с воинской частью, которая возьмет меня на службу.
Что касается пьянства, то пьянство на войне есть всегда. Нет такой войны, где бы не пили. Это же мужской коллектив с оружием в экстремальной ситуации. Просто когда нет активных боев, вроде бы действует режим прекращения огня, по тебе стреляют, а ты не можешь ответить, все это сказывается на моральном состоянии бойцов и на качестве личного состава. Многие из-за этого ушли. Люди могут выдержать обстрелы, но не такого издевательского отношения.
Поэтому в плане моральных качеств ситуация с 2014-2015 годов и сегодняшняя ситуация — это пропасть.
— У нас было интервью с одним военным экспертом, который назвал главной слабостью армии России то, что она не готова стрелять в украинцев, так как считает их братским или почти одним народом. Насколько это имеет значение, и можно ли в принципе провести военную операцию так, чтобы ликвидировать как можно меньше украинских солдат?
— Это какой-то абсурдный вопрос. Если Россия считает украинский народ братьями, и Путин об этом говорил, то неужели они позволят убивать людей в Донбассе, которые не просто абстрактные «братья», а получают российские паспорта? И что значит «как можно меньше убивать»? Это война. Кого получится, того и убьют. Когда будут штурмовать города, возможно, сделают какой-то гуманитарный коридор. Но мирные люди гибнут всегда. И для военных, которые планируют операцию, это большого значения не имеет.
— Тогда поставлю вопрос иначе. Правда ли, что если Россия сейчас «заберет» Донбасс, то она потеряет всю Украину?
— Украина уже потеряна давно. Там уже около 400 тысяч прошли через «АТО», около 4 тысяч убитых (а у каждого из них семьи), многие остались инвалидами. Да, там есть люди, которые симпатизируют России, но там идет украинизация. Война идет уже восьмой год и постепенно уходит поколение, которое помнит хорошие отношения с Россией. Там становятся взрослыми люди, которые росли в маразме всех этих событий.