- Александр Сергеевич, две недели назад в Донецке в своем выступлении на форуме «Россия-Донбасс: единство приоритетов» глава ДНР Денис Пушилин сказал, что в прифронтовой полосе живут полторы тысячи граждан ДНР, у которых есть российский паспорт, и вот эти граждане России подвергаются обстрелам украинской артиллерии. Если бы российские власти попросили бы у вас совета, что надо сделать, чтобы украинская артиллерия прекратила эти обстрелы, то что бы вы ей посоветовали?
— Я бы обратился к опыту, который у нас уже имеется по 2014 году. Когда противник подступил непосредственно к границам Донецкой агломерации и начал вести обстрел наших позиций, которые не могли не располагаться в черте города, соответственно, от этого страдало гражданское население. В ответ мы действовали комплексно.
С одной стороны, мы давили позиции противника, с которых велся по нам огонь, а с другой — мы отселяли из опасных районов население в более безопасные центральные районы города. Сейчас на этом этапе, на этом моменте, когда война у нас невыразительная, позиционная, или, как говорят, перманентная, сейчас только такими мерами можно в принципе ограничиться.
Если бы, например, мы обладали наступательным потенциалом и имели бы политическое решение двигаться дальше, эта проблема решалась бы достаточно просто. Противник просто был бы обращен в бегство, и отступая он уже не имел бы возможности обстреливать наши окраинные районы.
Сейчас, пока линия фронта не перемещается, я бы настоятельно рекомендовал, причем, наверное, без особого учета желания людей. Потому что очень многие по субъективным причинам не хотят отселяться из прифронтовых районов в безопасные районы, что иногда просто диву даешься, насколько люди готовы жертвовать, даже не жертвовать, а рисковать собой ради каких-то привычек, огородов, чего-то еще.
Я понимаю, конечно, своя земля, и могилы, и прочее — это важно. Но когда есть семьи с детьми и когда риску подвергаются дети ввиду безответственности родителей, то это все предстает в другом виде. Здесь уже нужно применять волю со стороны государства, но для этого государство должно быть готово к расселению, размещению этих жителей в более безопасных районах и должно быть готово предоставить им все необходимые для этого возможности.
Что касается действий гражданской власти, здесь понятно. Что касается военного аспекта, эффективности нашей работы в военном направлении, то здесь эта работа оставляет желать лучшего по вполне понятным причинам. Мы имеем на сегодняшний день ограничения, прежде всего касающиеся военных действий. Применение огня в отношении Украины невысокое, потому что у нас действует запрет на применение различных типов вооружений, независимо от того, как действует украинская сторона.
И мы вынуждены работать вдогонку. Как мне кажется, мы имеем все ресурсные возможности, но не используем весь наш потенциал для того, чтобы подавить активность противника. И в этом направлении хотелось бы работать более эффективно, но для этого нужна политическая воля, решение, для этого нужны другие установки.
- Согласны ли вы с тезисом Владимира Путина, что русские и украинцы — это один народ, которые он озвучил в своей недавней статье?
— Я сам персонально олицетворение этого тезиса, потому что являюсь продуктом или детищем и различных эпох, и различных обстоятельств, и различных этносов, потому что в моей крови их намешано достаточно много.
Я себя идентифицирую с русскими, и на вопрос, какую бы национальность я вписал в графу «национальность», я отвечаю, что я писал бы «русский». Но при этом я родился на географической территории Украины, хотя и на русских землях, которые были присоединены волевым решением к Украине. Поэтому, конечно, я фундаментально согласен с позицией Владимира Путина, когда он называет украинский и русский народ единым народом.
Те незначительные языковые отличия, которые присутствуют, исключительно местного значения, они не могут приниматься в расчет, не могут рассматриваться серьезно. Потому что даже на Кубани говорят на суржике с употреблением значительного количества слов явно украинского происхождения в силу миграции населения в различные периоды исторического развития, в силу других особенностей.
Тем не менее, это только подтверждает то, что мы по сути являемся искусственно разделенным единым народом. Причем разделенным непонятно, по каким соображениям. Когда презрели все догматы наши, когда, например, на рубеже еще Первой мировой войны у нас не было делений на республики, автономии, федеральные округа и прочее, когда была Житомирская губерния, когда была Подольская губерния, когда все это было единым государством, по различным политическим соображениям было пересмотрено, были созданы какие-то национальные образования.
Поэтому мы пожинаем сейчас плоды этих решений. Когда Крым был непонятно по каким конъюнктурным соображениям передан Украине в управление, хотя он традиционно является российским. Николаевская, Херсонская, Одесская области возглавлялись русскими или русскоязычными. Это регионы были отвоеваны у Османской империи русскими войсками, русской кровью.
Соответственно, здесь не может быть двух мнений. Здесь позиция должна быть жесткой и однозначной. И все инсинуации на эту тему должны пресекаться всячески.
Вся новейшая история от украинских творцов не может приниматься в расчет, не может рассматриваться серьезно, потому что она противоречит конкретным историческим фактам. А мы базируемся на этих исторических фактах. Мало того, что мы базируемся на этих фактах, мы базируемся на нашем историческом самосознании, а оно как раз таки объединяет белорусский, украинский, русский народы в единое целое.
- Недавно Зеленский поменял верхушку военного командования, верхушку спецслужб. Некоторые связывают это с тем, что украинские власти опять готовят наступление на Донбассе. А что по этому поводу думает Александр Ходаковский?
— Пока основания говорить о том, что Украина готовит полномасштабное наступление, нет. Хотя она находится постоянно в достаточно низкой стартовой готовности. Украинская армия находится в достаточной степени готовности, чтобы перейти после короткого периода дополнительной подготовки к полномасштабному наступлению.
Поэтому мы этот аспект отставляем в сторону и относимся к нему как к само собой разумеющемуся. Те действия, которые предпринимает Зеленский сейчас, уверен, это не последние шаги, и по поводу министра обороны, и по поводу министра внутренних дел, я думаю, они вызваны, скорее всего, усилением им своих аппаратных позиций. Все-таки популярность Зеленского находится объективно не на пике.
По всем оценкам, по всем исследованиям, рейтинги Зеленского и его партии «Слуга народа» на сегодняшний день невысоки.
А Украина, как мне кажется, находится на пороге серьезных каких-то политических потрясений. Потому что те симптомы, те признаки, которые доносятся с той стороны, указывают на то, что согласия в государстве нет. Те достаточно резкие, радикальные шаги, которые предпринимает Зеленский и которые направлены на борьбу с олигархами, — это расшатывание уже сложившегося баланса сил.
Если посмотреть, например, на ситуацию с Кличко, который занимает достаточно весомую позицию, который уже несколько лет возглавляет Киев, столицу государства, и пользуется достаточным авторитетом в определенных кругах. Сейчас вокруг него затягивается петля, на него оказывается совершенно очевидное давление. Например, по последней инициативе Кличко, когда он собирал региональных представителей местных элит, то эта инициатива не была поддержана со стороны правящей элиты, со стороны Зеленского.
Насколько я понимаю, там присутствовал Разумков, он рассматривался как альтернатива господину Зеленскому на предстоящих и возможных президентских выборах. То есть в любом случае все, что мы наблюдаем из происходящего, говорит о том, что ситуация достаточно турбулентная.
Единства какого-то в правящей политической элите нет.
Но, тем не менее, очевидно, что страна в политическом смысле расколота, и этот раскол должен в каком-то обозримом будущем продемонстрировать нам определенные последствия. Что это будет, каким образом это будет, каким образом будет развиваться ситуация — сейчас сложно предсказать. Те, кто занимается политическим прогнозированием, говорят о том, что майдан не за горами. Но этот майдан будет в том числе носить и характер смены элит, потому что назревает еще очередная волна смены.
Тех, кто пришел на сегодняшний день к власти на Украине, несмотря на то что имеют очевидный прозападный крен, но, тем не менее, Запад не удовлетворяет в полной мере.
Особенно последний демарш со стороны Зеленского, когда снова достали карту сына Байдена и начали пытаться анализировать и извлекать из архивов материалы по участию сына Байдена в каких-то коррупционных схемах в Украине.
Это само по себе говорит о многом. Здесь и президент, и его сын, понятно, что это не совсем по нраву американцам, плюс очень резкие заявления Зеленского в адрес Германии и Франции, когда он выражал свое неудовольствие позицией этих стран в отношении к России и в отношении к Украине.
Очень много претензий со стороны коллективного Запада к нынешней верхушке украинской власти. И мне казалось, что есть тенденция к завершению процесса — полностью сменить элиту на Украине, поставить на ключевые позиции тех, кто вскормлен в лабораториях господина Сороса.
Западу нужно сломить окончательно сопротивление, потому что на кону очень серьезные вопросы, особенно связанные с землей, с земельной проблемой, после принятия соответствующих законов.
На Украине на сегодняшний день назревает достаточно непростая ситуация, и она может закончиться серьезными, я не скажу преобразованиями, это может закончиться серьезными событиями, которые могут потрясти основы существования нынешней власти. Какая бы она ни была разнородная, какая бы она ни была слабая на сегодняшний день, но она более-менее балансирует, выживает, но в перспективе этому выживанию может быть положен конец.
- Россия подает в Европейский суд по правам человека иск к Украине. Если бы вам предложили выступить свидетелем на стороне России против Украины, то вы бы приняли это приглашение?
— Я бы принял это предложение в любом случае, независимо от гарантий безопасности. Если покопаться в хронологии, в архивах, то вы обнаружите, что это я первый сказал о том, что Украина виновата в том, что не закрыла воздушное пространство для гражданских судов в период этого конфликта.
Когда все муссировали разговоры о том, что это было, кто это сбил, украинские наземные силы ПВО, или это сделала украинская авиация, потому что очень много было различных материалов, которые нужно было исследовать, дать им соответствующее толкование, я не стал делать акцента на деталях, которыми не владел, я не обладал экспертными возможностями для того, чтобы давать правильную характеристику.
Я сказал о том, что Украина виновата прежде всего в том, что она допустила возможность появления «Боинга» в пространстве, в воздушном пространстве, которое пролегало над территорией боевых действий. Когда это положение, когда эта норма, даже пункт, претензия появилась в этом документе, который был подан в ЕСПЧ, я бы удовлетворил, потому что это правильная постановка вопроса. Можно долго и безуспешно копаться в деталях и выяснять, и, в конце концов, остановиться в таком состоянии неразрешенности этого вопроса, но вот это не требует никаких двойных толкований, это не требует никаких доказательств.
Объективно Украина могла предупредить эту ситуацию, но целенаправленно этого не сделала. Какие цели она преследовала, была ли эта преступная халатность, или это была злонамеренность — я не готов сейчас говорить. И все остальные вопросы, которые прозвучали там касательно Донбасса, они, конечно, очень острые вопросы, и вопросы действий украинских карательных подразделений, вопросы, которые касаются нашего гражданского населения.
Я вот здесь выступаю живым свидетелем того, насколько мы, не являясь регулярной армией, находясь в стадии формирования, когда подразделения верстались буквально на коленке, все-таки проявляли достаточную избирательность. Насколько мы были аккуратны в вопросах применения нами тяжелого вооружения, именно с целью не допустить жертв с той стороны, которая оказалась под контролем украинских вооруженных сил.
Всегда мы делали акцент на том, чтобы наши действия носили исключительно точечный характер, и мы мобилизовывали все наши возможности, небогатые, откровенно говоря, возможности на тот момент с точки зрения наведения нашего вооружения, чтобы, не дай бог, не допустить жертв среди гражданского населения, которое мы воспринимали и воспринимаем нашим гражданским населением.
Но здесь даже вопрос не в местоимении, не в характеристике, что это наши, даже если бы это были представители западноукраинского населения, то все равно мы бы действовали аналогичным образом. Потому что во главе все равно бы стоял гуманизм и наши гуманистические настроения в тот момент.
А эти люди действовали в отношении нас очень ангажировано. Они подверглись промыванию мозгов, и на нас поэтому смотрели как на людей второго сорта, и, соответственно, обращались с нами адекватно своим воззрениям на нас. Конечно, есть очень большая вероятность того, что рациональную западную публику это не заинтересует. Они это спишут на то, что, мол, мало ли конфликтов на сегодняшний день в мире развивается.
Но, тем не менее, Россия сделала бросок, мяч на их стороне поля, и они должны реагировать. Мы в свое время даже оказывали содействие и российским следственным органам, и органам надзора, которые были уполномочены собирать информацию. Мы предоставляли максимум доказательств вины украинских властей.
Мы предоставляли возможность работать следственным группам, которые собирали материл, анализировали его и компоновали. Они его предоставили на суд европейского сообщества. Хорошо, если широкое европейское сообщество вообще будет иметь возможность ознакомиться с результатами этого документа. Эти документы, несмотря на реакцию Европы, важны, и даже если эта реакция будет сдержанная и не очень резонансная, это не имеет значения. От них мы особо чрезмерной реакции позитивной не ждем. Но, тем не менее, этот документ увидел свет, и он пошел по назначению.