Но прошло немного времени, и я начал понимать, что человек, давший его, был мудр и, будучи иностранцем, воспринимал украинскую реальность более адекватно, чем я на месте. Да, конечно, русские на Украине, особенно в юго-восточной ее части, — коренной народ, Проблема только в том, что в 2021 году этот коренной народ стало очень сложно отыскать.
Сейчас объясню, что имею в виду.
Почему этноцид не закреплен в международном законодательстве
Когда мы говорим, что на Украине методично и целенаправленно проводится этноцид русского населения, это не метафора и не политическое фразерство.
Не секрет, что в принятую в 1948 году, по окончании Второй мировой войны, Конвенцию по борьбе с геноцидом не включили несколько важных положений, которые предлагала советская делегация. Юрист А.Н. Трайнин был убежден, что «национально-культурный геноцид», то есть действия, направленные на уничтожение культуры народов, является одной из форм геноцида. Позиция делегации СССР заключалась в том, что Конвенция должна осудить и приравнять к преступным «мероприятия и действия, направленные против пользования национальным языком, или мероприятия и действия против национальной культуры, как то:
а) запрещение или ограничение пользования национальным языком как в общественной, так и в частной жизни; запрещение преподавания в школах на национальных языках;
б) уничтожение или запрещение печатания и распространения книг и иных печатных изданий на национальных языках;
в) уничтожение исторических или религиозных памятников, музеев, документов, библиотек и других памятников и предметов национальной культуры (или религиозного культа)».
Возможно, союзники СССР по антигитлеровской коалиции не восприняли адекватно данную информацию, поскольку США и Великобритания ни полностью, ни частично не были оккупированы нацистами, а французскую культуру, в отличие от русской, гитлеровцы во время оккупации уничтожать не пытались. Как бы там ни было, национальная культура не получила международно-правовой защиты.
Попытку исправить эту существенную недоработку уже в наше время осуществил к.ю.н. из РУДН Станислав Горбунов, подготовив проект Конвенции о предупреждении преступления этноцида и наказании за него. Горбунов понимает под этноцидом действия, совершаемые с намерением уничтожить полностью или частично какую-либо этническую группу, подпадающую под определение «коренные народы», а также нарушать этническую целостность этих коренных народов. Среди эти действий, например, такие:
• запрет или ограничения, вводимые на использование родной устной и письменной речи в местах компактного проживания коренного народа;
• уничтожение мест, предметов или сооружений, имеющих особое значение для духовной или культурной жизни коренных народов (места захоронения, святилища и проч.);
• насильственная ассимиляция;
• запрет или воспрепятствование установлению или развитию контактов коренного народа с этнически близкими или другими коренными народами;
• действия, направленные на уничтожение социальных, культурных, духовных ценностей коренных народов, их практики;
• лишение или ограничение прав коренных народов на участие в работе органов местного самоуправления и на участие в подготовке, осуществлении и оценке планов и программ национального и регионального развития, непосредственно их касающихся; умышленное создание для какого-либо коренного народа таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное уничтожение его культурной самобытности.
Конечно, составленный Горбуновым документ только проект и до его международного принятия не предполагает никаких юридических последствий. Но он важен для понимания национально-культурного геноцида как этноцида, проводящегося как через политику насильственной ассимиляции, так и с помощью более изощренных методов. Результат же, если он достигается, всегда один — уничтожение или изменение самосознания одной нации (или ее части) и создание на ее месте другой нации. Не в смысле физического истребления с замещением истребленных, скажем, славян, привезенными на освободившиеся территории германцами, как это планировалось Гитлером и его подельниками в рамках плана «Ост», а в смысле превращения представителей одной нации в представителей другой.
Поскольку нация — это большая группа людей, объединенная единым экономическим укладом, одной территорией, одним языком и одной культурой, то проводимый государством (на одной территории с единой экономикой) этноцид непосредственно связан с потерей жертвами этноцида родного языка, культуры и даже самоназвания. Та же часть нации, которой удается успешно противодействовать этноциду, сохраняя свою национальную идентичность, занимает в государстве угнетенное положение. Пример — русские в Латвии.
Сколько нас осталось
Что же мы имеем на Украине? Согласно последней советской переписи населения, в 1989 году в УССР проживало более 11 млн, или 22%, русских. Считай, через 10 лет, согласно переписи 2001 года, в независимой Украине их осталось чуть больше 8 млн, или 17% населения. Куда за 10 лет делись 3 млн человек? Погибли или уехали? Частично это так. Нищета и бандитизм 1990-х унесли много жизней. Но эти два явления не разбираются в национальном вопросе и затрагивают абсолютно всех членов общества. Однако же меньше стало именно русских, которые не вымерли, но записались через 10 лет украинцами.
После событий на Майдане, потери Крыма, части Донбасса, начала гражданской войны и принятия дискриминирующих русское население законов ситуация закономерно усугубилась.
Центр социологических исследований Разумкова показывает, что если в 2002 году 76% респондентов считали, что в школах русский язык нужно изучать обязательно, то в 2012 году таковых стало 63,5%, а в 2016-м — 42%. Огромное падение за 4 года легко объясняется дискриминационной госполитикой, ксенофобской пропагандой майданных СМИ и потерей Украиной крупных русскоязычных территорий. Но почему падение шло и до Майдана, когда столь агрессивной пропаганды мы не ощущали?
Потому что в определении нации на первых местах идут единство экономического уклада и территории. Таким образом, сам факт проживания людей в государстве Украина и наличие паспорта гражданина Украины откладывало на их сознании новый национальный отпечаток. Действительно, а зачем изучать русский, если мы живем на Украине, где государственный язык украинский? Так думало множество обывателей, никоим образом не симпатизировавших национализму. Эти люди абсолютно искренне выходили на парады 9 Мая, пели «Катюшу», общались с родственниками из России, критиковали партию «Свобода» и все же думали о статусе русского языка на Украине именно так.
Из этого выходит парадокс: осознавшие себя украинцами русские остались при этом русскоязычными, но с гнетущей червоточинкой, которая не особо мешала, пока ее с 2014 года не стали бередить. Червоточинка заключается во внутренней дилемме: если я украинец, то логично, что мой родной язык — украинский. Но почему тогда мама научила меня русскому?
Государство ответ на этот вопрос, конечно, дало. Ответ абсолютно идиотский, но в условиях истерии, связанной с пропагандой «украино-российской войны», он зашел. Мама научила тебя русскому, потому что ее заставила преступная советская власть. Ну а преступный царизм заставил бабушку научить русскому языку маму. Что может быть проще и понятнее?
И здесь не важно, что родной язык — это язык, на котором ты говоришь с детства, хоть заставили, хоть не заставили. Если родному языку надо переучиваться, то он никакой не «родной». Посмотрите на Израиль. У какого количества граждан этой страны в момент ее основания иврит был родным языком? То-то же. А вот для второго поколения, которое сознательно и целенаправленно обучали ивриту дома и в школе, он уже стал родным. И провернуть это было элементарно по одной простой причине: приехавшие в Израиль разноязычные русские евреи, американские евреи, европейские евреи тем не менее считали себя евреями.
Поэтому тот факт, что основная масса русскоязычных граждан Украины уже считает себя украинцами, превращает языковую ассимиляцию в дело времени и техники. Они не сопротивляются ассимиляции и считают ее нормальным явлением.
В 2017 году, говорит нам Разумков, в южных регионах Украины исключительно на русском языке дома разговаривало 33%, на двух языках — 38%, а в восточных регионах — 53 и 32% соответственно. В центре и особенно на западе страны исключительно русскоязычных нашлось всего от 9 до 1% и 20–25% билингвов (в центре, естественно, а не на западе). Здесь, конечно, надо учесть и фактор суржика в сельской местности, то есть люди, говорящие на суржике, записались в украиноязычные. И все же 33% на юге и 53% русскоязычных на востоке (не говоря уже о несчастных 9% в центре) — это не совсем то, как мы традиционно представляли эти регионы. Приписывать же в русскую группу тех, кто пользуется в быту двумя языками, я бы не стал.
Одно дело знать украинский язык и пользоваться им там, где необходимо, или там, где вынуждает государство, а другое — дома, даже параллельно с русским языком. Мне, например, дома не придет в голову говорить по-украински, хоть я им и владею. Просто зачем? Для кого? А у этих людей, по всей видимости, есть для кого. Как вариант, это семьи, где родители еще русские, а дети уже украинцы.
Теперь следите за руками. Согласно опросу группы «Рейтинг», в 2018 году 21% граждан Украины выступал за придание русскому языку статуса государственного, в конце 2019 года Центр Разумкова насчитал таких уже всего лишь 12%. При этом на востоке таких людей оказалось 31%, на юге — 14%, в центре — 4% и на западе — 1%. Знаете, какой вывод отсюда можно сделать? 1% русскоязычных на западе Украины (из опроса Разумкова 2017 года) — это именно тот 1%, который в 2019-м выступил за государственный статус русского языка, а значит, это именно русские (не русскоязычные украинцы), которые не потеряли своей национальной идентичности. В центре русских, похоже, осталось 4% при 9% русскоязычных, на юге — 14% при 33% русскоязычных и на востоке — 31% при 53% русскоязычных.
То, что русский язык как региональный поддержало больше народа, чем как государственный, говорит лишь о том, что часть русскоязычных украинцев демократически настроена. Хотя именно что только часть. Ведь на том же востоке, где 53% чисто русскоязычного населения, с региональным статусом русского языка согласилось только 24%. Зато на западе таких 4% — больше, чем русскоязычное население. Значит, на Западной Украине есть «наши» украиноязычные украинцы, но их число совершенно незначительно, и ни на что влиять они не могут.
Теперь давайте очень приблизительно прикинем, сколько по регионам есть русскоязычных граждан, которые хотят, чтобы русский язык был государственным. На западе это около 100 тыс. человек, в центре — 500 тыс., на юге (без Крыма) — 1,5 млн и на востоке (без части Донбасса) — 5 млн. Всего 7 млн человек, может, 6 млн, если некорректно посчитано население регионов. Это явно не полстраны, но все равно очень много, сопоставимо со всем населением таких стран, как Болгария, Сербия или Дания.
Если это правда, как же так получилось, что венгры, которых на Украине всего 150-160 тыс., сумели создать плотную национальную общину, сохраняя свой язык и культуру, а несколько миллионов русских не смогли?
А так, что это неправда. Оказывается, не только большинство русскоязычных, но и большинство русскоговорящих, которые хотят, чтобы русский язык был государственным, уже не считают себя русскими. В 2017 году КМИС, «Рейтинг», СОЦИС и Центр Разумкова провели совместное исследование, в ходе которого 90,6% граждан Украины назвали себя украинцами по национальности, 6,3% — русскими и 2,7% — представителями других национальностей.
Вот и выходит, что идентифицирующих себя русскими на Украине сегодня не более 2,4 млн человек и они разбросаны на большой территории, по сравнению с венграми просто на гигантской. При текущей государственной политике их будет становиться все меньше и меньше. Ведь согласно тому же исследованию, чаще всего украинскую идентичность декларируют молодые люди в возрасте от 18 до 24 лет, а чем старше возрастная группа, тем больше в ней оказывается русских. Мама и папа русские, а сын уже украинец.
По исследованию «Социального мониторинга», которое проводили летом 2020 года, в семьях исключительно на русском языке разговаривают 10,3% граждан — очень мало, но больше, чем идентифицирующих себя русскими. Таким образом, можно отметить интересный факт, что, еще не потеряв свой язык, некоторые уже потеряли самоидентификацию.
План «Ост» по-украински
Итак, за 30 лет независимой Украины количество русских в ней с 22% населения (11 млн человек) уменьшилось до 6% (2,4 млн человек). 8,6 млн человек за 30 лет — это в каком-то смысле сравнимо с холокостом. Конечно, в каком-то, поскольку никаких концлагерей и газовых печей (геноцида в понимании Конвенции ООН) на Украине пока не было, и тем не менее планомерное и целенаправленное создание враждебного социокультурного пространства для русских Украины становится даже более эффективной мерой, чем прямое физическое уничтожение.
Когда-то я писал о том, что основной демографической целью украинского капитала является уменьшение количества русских на Украине до 5-6%, то есть до уровня обычного национального меньшинства. После этого они перестанут представлять опасность в виде культурного тяготения значительной доли населения к Москве, и потенциальная интеграция Украины с Россией (читай — потеря капитала украинской буржуазией в пользу российской) из реальной угрозы превратится не более чем в историко-политологические разговоры.
Когда это произойдет, в принципе, можно будет даже прекратить открытую дискриминацию и апартеид, дав русским обычные права европейских нацменьшинств. Ну, чтобы прекратились пересуды в международных организациях. Почему же, дойдя до указанной цифры, украинский капитал все еще не остановился? Только по одной причине — на Украине все еще 20-25% так называемых русскоязычных украинцев, то есть людей, которые вследствие 30 лет этноцида потеряли свою национальную идентификацию и самоназвание, но которые довольно легко могут вернуть все это назад, изменись вдруг политическая обстановка.
6% оставшихся несмотря ни на что русскими — это упорно сопротивляющееся ядро, которое трудно взломать и которое от прямого давления лишь крепчает в своем упорстве. Часть из этих 6% проще выдавить из страны, снизив число русских до сверхприемлемых 4-5% (все в любом случае не уедут). А вот группа русскоязычных украинцев должна быть окончательно украинизирована от греха подальше.
Для этого приняты соответствующие законы о языке, среднем образовании и СМИ. Для этого буквально неделю назад приняли план мероприятий по реализации первого этапа (до 2022 года) Стратегии популяризации украинского языка до 2030 года «Сильный язык — успешное государство». Такой себе план «Ост» по-украински, пункты которого точь-в-точь повторяют действия, определенные в свое время как национально-культурный геноцид или этноцид. Вот ключевые пункты Стратегии:
• Обеспечение неукоснительного соблюдения учебными заведениями законодательства в части производства образовательного процесса на украинском языке на всех уровнях получения образования.
• Внесение изменений в законодательство с целью усиления интеграционных процессов национальных меньшинств в украинское общество, в том числе обеспечение надлежащих условий для изучения украинского языка и равных возможностей для всех граждан.
• Мотивировка населения Украины использовать украинский язык.
• Формирование восприятия украинского языка среди населения Украины как элемента национальной безопасности.
• Нейтрализация угроз, возникающих в результате информационно-психологической войны, пренебрежительного отношения к украинскому языку и культуре, искажения истории Украины и др.
• Расширение сферы применения украинского языка детьми и молодежью как неотъемлемого элемента национально-патриотического воспитания.
От чисто полицейских мер до запугивания вопросами нацбезопасности и до различного рода мотивационных мероприятий, главное из которых — взлом молодежи. Ведь статистика показывает, что среди молодого поколения украинцев значительно больше, чем среди старшего. Указанная стратегия этноцида до 2030 года вполне может «окончательно решить» русский вопрос. Старшее поколение в силу возраста будет уходить (либо из общественной жизни, либо из жизни вообще), а младшее, уже идентифицирующее себя с украинской нацией, легко перейдет на украинский язык хотя бы просто потому, что он будет без каких-либо вариантов необходим для учебы и работы.
Украинский язык автоматически будет вводить человека в общественную жизнь, двигать карьеру, а русский — превращать его в отщепенца и белую ворону. Ну а пропаганда ускорит процесс.
Возвращаясь к моей беседе с мудрым человеком в Европарламенте, надо отметить, что полученная нами только что безрадостная картина — не повод складывать руки. Ведь сказано же: надо идти другим путем, но идти. Лишь адекватная картина мира позволит наконец перестать заниматься шапкозакидательством разной степени нездравости (от разговоров о 20 млн русских на Украине до разговоров о том, что никаких украинцев вообще нет) и понять, что же реально можно сделать для сохранения нашей культуры и национальной идентичности.
Русских здесь осталось 6%, вполне достаточно для организации устойчивой национально-культурной группы, способной коллективно отстаивать свои интересы, в том числе юридически. Но где вы, русские? Для начала вас надо найти.