Для начала о предпосылках. Всем рассматриваемым событиям — и на Украине, и в Белоруссии, и в США — предшествовало довольно серьезное социальное напряжение, которое успело «пустить корни» вглубь социумов и государств. Везде произошла предварительная радикализация и поляризация общества.
С чего начиналось
Украина к 2013 году зашла в тупик по причине отсутствия четких ориентиров развития, коррумпированности государственной системы и многовекторной внешней политики. Виктор Янукович пришел к власти как пророссийский политик, жители восточных регионов и Крыма ожидали от него шагов по сближению с Россией. Но он начал делать шаги навстречу ЕС, объявив о намерении заключить с Брюсселем Договор об ассоциации, однако позже отменил и данный шаг.
Всё это привело к социальной катастрофе накануне Майдана, что в декабре 2013 года зафиксировали социологи из Национальной академии наук: Януковичу доверяли всего 11% опрошенных, Верховной Раде — 5 %, правительству — 8 %, местным органам власти — 14 %.
Похожие обстоятельства предшествовали и белорусскому кризису. В республике накопилась электоральная усталость от 26-летнего бессменного президента. Отсутствие реальной политической борьбы и экономических успехов, а также усиливающаяся ценностная пропасть между властью и населением, особенно молодежью, были усугублены многовекторной внешней политикой.
Согласно данным Геннадия Коршунова, экс-директора Института социологии Национальной академии наук Белоруссии, весной 2020 года Александру Лукашенко доверяли 24% минчан, а по данным ЦИК — и вовсе 11%.
На протяжении последнего года росла поляризация и американского общества — оно оказалось разделено на две примерно равные части, которые начали радикализироваться. Условно «леволиберальная» его часть, которая ненавидит Трампа, всегда поддерживает Демократическую партию и стоит в фарватере глобалистских ценностей, ошарашила консерваторов и условных «реднеков», когда во время акции Black Lives Matter поставила всех, кого только можно, на колени перед афроамериканцами и призвала целовать им ботинки.
Поддерживаемые всеми мейнстримными СМИ и самим Джо Байденом акции, часто происходящие в режиме погромов и насилия против несогласных с их идеями, стали по сути символом антитрампизма. Они продемонстрировали, какие сегодня ценности продвигают сторонники и члены Демпартии, что привело к консолидации несогласных с такими подходами американцев вокруг фигуры Дональда Трампа и необходимости вспомнить собственные ковбойские корни и дать погромщикам отпор с оружием в руках.
В стране произошел крупнейший за последние десятилетия социальный кризис с привкусом гражданской войны. В таких условиях очень сложно достичь согласия в обществе и легитимности власти любому политику, даже если он будет стараться. А Дональд Трамп и Джо Байден, наоборот, заняли конфронтационное положение к оппонентам, что сделало перемирие практически невозможным.
Искры трех «майданов»
В ситуациях, когда назревает серьезный социально-политический кризис, любая мелкая неосторожность со стороны властей может спровоцировать «взрыв». В то же время в Киеве, Минске и Вашингтоне местные администрации довольно легкомысленно отнеслись к происходящим социальным процессам и совершили главные ошибки.
На Украине, метавшейся с Востока на Запад и наоборот, Янукович, терявший поддержку среди пророссийского населения и так и не обретший её среди прозападного, вдруг объявляет о намерении подписать соглашение об ассоциации с ЕС. Но спустя некоторое время отказывается от данных планов, разозлив рассчитывавшую на это прозападную часть населения. Это стало поводом для акций протеста за подписание документа.
При этом они сперва носили мирный характер и протестующие не требовали отставки правительства и президента, пока в ночь с 29 на 30 ноября их не разогнали силовики. Это решение власти вызвало в обществе всплеск негатива, в результате чего Евромайдан привлек гораздо большее число протестующих, а его требования стали включать в себя не только евроинтеграцию, а главным образом отставку Януковича и его правительства. Националисты стали формировать отряды «самообороны», которые впоследствии смогут давать отпор силовикам и захватывать административные здания.
В Белоруссии социальный кризис еще до выборов проявлялся в форме небольших локальных акций протеста, митингов и «цепей солидарности». В целом это напоминало то напряжение, которое наблюдалось в республике и во время предыдущих избирательных кампаний, — недоверие к честности выборов у части населения там было давно.
Сами выборы, которые проходили — мягко говоря — очень спорно с точки зрения прозрачности и открытости, не стали откровением для наблюдателей и населения — примерно таким же образом проходили и несколько предыдущих избирательных процессов. 9-11 августа на акции протеста против официальных результатов в Минске и ряде городов вышло не очень много людей, однако тогда произошли очень жесткие стычки между ними и силовиками, в результате чего один протестующих погиб, а многие получили серьезные травмы и были доставлены в больницы.
События этих трех дней взбудоражили белорусское общество, которое уже очень давно не сталкивалось с таким жестким характером противостояний на улицах своих городов.
Именно это послужило толчком в тому, что в последующие дни на улицы стало выходить гораздо большей людей, чем 9-11 августа. Сотни тысяч человек каждые выходные. К требованиям проведения честных выборов добавились призывы остановить насилие, а также освободить всех арестованных и политзаключенных. Все последующие марши стали носить подчеркнуто мирный характер, чтобы не допустить повторения тех страшных дней и новых жертв.
Таким образом, в Белоруссии и Украине политические кризисы имели схожий характер:
1) в преддверии кризисов власть постепенно теряла доверие населения, происходил рост недовольства её политикой;
2) и там, и там возникли поводы для начала акций протеста — на Украине это был отказ Януковича от ассоциации с ЕС, в Белоруссии — недоверие к выборам;
3) в обоих случаях власть попыталась прекратить протесты с помощью разгонов, кнута без пряника, что вызвало рост численности и активности протестующих.
Главными же отличиями «майданов» на Украине и в Белоруссии являются:
1) то, что на Украине он носил ярко выраженный геополитический характер — проевропейский и недружественный к России, в то время как в белорусских протестах нет проевропейской или антироссийской повестки;
2) украинские протестующие признавали Януковича избранным президентом, он утратил в их глазах легитимность уже после разгона акций протеста, что и спровоцировало радикализацию Евромайдана и ужесточение его требований. А в Белоруссии протестующие заявили о подтасовках на выборах и сразу объявили Лукашенко нелегитимным президентом;
3) на украинском майдане националистические и фанатские организации создали боевой костяк, готовый бороться с силовиками, что в целом и предопределило возможность захвата административных зданий и свержение правительства. Белорусским же протестующим их не удалось создать — уже после первых столкновений с силовиками и первой пролитой крови их акции стали носить подчеркнуто мирный характер.
А как в США?
В США, как и в Белоруссии, людей вывело на акцию протеста недоверие к результатам выборов президента. Раздираемое противоречиями американское общество столкнулось с одной из самых грязных в истории избирательных кампаний: при подсчете голосов весь мир облетел график с фантастическим скачком в пользу Байдена, были замечены «мертвые души», а Трамп не уставал разбирать спорное с точки зрения честности заочное голосование по почте.
Перед глазами сторонников республиканцев встала четкая картина «нового порядка», который им уготовили в случае победы Байдена потирающие руки активисты Black Lives Matter. Социальные институты, крупный бизнес, СМИ и социальные сети всё агрессивнее выдавливают представителей консервативной части американского общества на задворки общественной жизни, увольняя их с работы, блокируя их страницы в соцсетях, клеймя «расистами», «сексистами» и «маргиналами».
Победа Байдена и происходящие в обществе процессы привели протестующих перед Капитолием в состояние отчаяния. В то же время погромы витрин и чужого имущества участников Black Lives Matter, которые остаются за это безнаказанными и, наоборот, героизированными журналистами и политиками, дало сторонникам Трампа моральное право повести себя точно так же в отстаивании собственных голосов, которые могли быть украдены. Вместе с этим некоторую долю индульгенции на захват Капитолия американцам дал и действующий на тот момент президент. Республиканец призвал сторонников «сражаться изо всех сил», чтобы «вернуть себе страну», и попросил их пройти маршем к Капитолию США.
Несмотря на первоначально «вялое» сопротивление охраны Капитолия и его захват протестующими, американские силовики всё же отстояли здание. Во время стычек погибли 4 сторонника Трампа и один офицер, порядка 80 участников бунта арестованы и ожидают наказания за свои действия.
По уровню накала и радикальности американские протесты более походили на украинский Евромайдан, чем на белорусские шествия. Обособляет их тот факт, что после первого серьезного разгона они фактически прекратились — не было ни дальнейшей радикализации, ни увеличения числа протестующих, ни трансформации их форматов.
Здесь сказались два фактора. Во-первых, в Белоруссии и на Украине все наиболее популярные блогеры, интернет-СМИ и в целом «прогрессивная общественность» выступили на стороне протестующих. Эпизоды насилия со стороны силовиков быстро распространялись по сети с призывами выйти и поддержать участников акций. В США — наоборот, мейнстримные СМИ, медийные персоны и даже соцсети не поддержали штурмовавших Капитолий, распространяя о них информацию как о «маргиналах», «расистах» и «фриках».
Во-вторых, информационное господство Демпартии и сторонников Байдена, вкупе с массовыми акциями Black Lives Matter, поддержанных крупным бизнесом, не даёт сторонникам Трампа ощущения, что они наиболее активная часть общества, которая может повести за собой народные массы. 90% лидеров общественного мнения, как и представителей политического истеблишмента, на противоположной стороне. И даже если выборы были сфальсифицированы, все равно в тамошнем обществе есть стойкое ощущение, что как минимум половина населения Штатов поддерживает Байдена. Все это привело к тому, что, согласно опросам, действия захвативших Капитолий поддерживает меньшая часть даже сторонников Трампа, поэтому продолжать протесты не имеет смысла — проще дождаться следующих выборов и попытаться взять реванш.
Переломные моменты истории
Рассматриваемые политические кризисы, безусловно, являются переломными моментами в новейшей истории трех стран, несмотря на то что в двух случаях протесты так и не увенчались успехом.
Украинские события привели к тяжелейшему внутреннему конфликту населения разных регионов — Крым и восточные области не захотели мириться с явно проевропейским переворотом. Пророссийские активисты начали требовать федерализации государства, чтобы сохранить статус русского языка, что в итоге привело к угрозам насилия со стороны националистов. В итоге ситуация окончилась военными действиями и утратой части территорий, что в корне поменяло политический ландшафт республики. Там вместо балансирования между националистическим западом и русскоязычным востоком начал складываться антироссийский консенсус, который действует и по сей день.
События 2020 года в Белоруссии также в корне изменили политический ландшафт республики. Власть была вынуждена скоротечно обещать проведение конституционной реформы, при этом укреплять силовую и исполнительную вертикали, на которые она опирается. В то время как оппозиция и протестующие впервые поверили в то, что их теперь большинство. Были созданы и альтернативные органы власти, которые имеют полулегитимный статус в некоторых сопредельных странах. Политический кризис до сих пор тлеет, пока неясно, каким образом он может разрешиться в ближайшее время: ни одна из сторон не намерена уступать. Ясно одно — как раньше уже не будет.
Штурм Капитолия в США сыграл на руку Демпартии и поддерживающей её культурной и информационной элите. Трампа «вытолкнули» из соцсетей, его сторонников также всячески демонизируют и блокируют в медиапространстве. Поддержку экс-президента, как и открытое усомнение в честности выборов, теперь всеми силами будут стараться сделать «токсичными» и «маргинальными», что будет стоить каждому карьеры. Закручивание гаек значительно подкосит влиятельность и ряды республиканцев, которые будут вынуждены в собственных ценностях постепенно сближаться с демократами.