К лету 1995 года война в бывшей югославской республике Босния и Герцеговина шла уже четвёртый год. К тому времени сербы контролировали почти 2/3 её территории и развивали наступление на войска боснийских мусульман и хорватов (последних поддерживали части регулярной армии Хорватии). При этом хорваты и бошняки-мусульмане, которые поначалу также воевали между собой, уже более года выступали против сербов единым фронтом.
На стороне боснийских хорватов и бошняков стоял Запад: ещё в марте 1994 года в Вене и Вашингтоне были подписаны соглашения о создании Федерации Боснии и Герцеговины. Это государственное образование должно было объединить подконтрольные мусульманам и хорватам регионы, причём западные гаранты обещали им 51% территории бывшей союзной республики.
Однако достичь этого можно было только военным путём. Хотя авиация НАТО наносила удары по позициям боснийских сербов с весны 1994 года, это не могло сдержать их наступление. Разработка более масштабной операции против сербов началась ещё в июле 1995-го, сразу после резни мусульманского населения в городе Сребреница. Однако формальным поводом для проведения операции НАТО «Обдуманная сила» стал взрыв на рынке Маркале в Сараево 28 августа 1995 года, в котором обвинили сербов, хотя он имел все признаки мусульманской провокации.
Бомбардировки сербских позиций начались уже 30 августа и продолжались до 14 сентября 1995 года, когда сербы согласились отвести войска от Сараево, которое они осаждали с 1992 года. Всего авиация НАТО совершила более 3,2 тысячи самолёто-вылетов, из них более 2,3 тысячи — американцы.
Хотя формальной целью бомбардировок была деблокада Сараево, самолёты НАТО бомбили сербские войска и в других районах Боснии и Герцеговины. Этим воспользовались мусульмане и хорваты, начав наступление на Республику Сербскую, причём хорватские части практически подошли к её столице — городу Баня-Лука. Хорваты всерьёз рассчитывали повторить успех недавно проведённой операции «Буря» уже на сербских землях Боснии и Герцеговины, но их остановили американцы. Вопрос был не в том, что те вдруг полюбили сербов, — просто администрация Клинтона хотела поскорее завершить боснийскую войну в преддверии президентской кампании 1996 года.
31 октября 1995 года на базе ВВС США Райт-Паттерсон в городе Дейтон, штат Огайо, начались переговоры о будущем Боснии и Герцеговины. В них приняли участие представители администрации Клинтона, президенты Сербии, Хорватии, Федерации Боснии и Герцеговины, а также стран — гарантов грядущего мирного соглашения — России, Германии, Великобритании и Франции. Председательствовал на переговорах госсекретарь США Уоррен Кристофер. Планировалось, что компромисс будет достигнут до 18 ноября, но окончательный текст соглашений был парафирован сторонами конфликта только 21 ноября 1995 года. Хотя мирные соглашения были официально подписаны в торжественной обстановке в Париже 14 декабря, их назвали Дейтонскими. На следующий день эти соглашения одобрил Совет Безопасности ООН (резолюция № 1031).
В соответствии с Дейтонскими соглашениями, новым официальным названием страны стало Босния и Герцеговина (БиГ). Она стала правопреемницей Республики Босния и Герцеговина, провозглашённой мусульманами в одностороннем порядке в начале 1992 года. Сербы получили 49% территории страны, мусульмане и хорваты — 51%. Согласно Конституции БиГ, являющейся составной частью мирных соглашений, страна состоит из двух административно‑территориальных образований (энтитетов): Федерации БиГ (мусульмано‑хорватской) и Республики Сербской. Это союз двух территориальных образований, имеющих обособленное положение.
Столицей страны осталось Сараево, к которому отошли прилегающие сербские районы. Мусульманский анклав на территории Республики Сербской, город Горажде, также отходил боснийцам, он соединялся с Сараево коридором, который контролировали международные силы. Точное прохождение границы внутри округа Брчко должна была определить специальная Арбитражная комиссия, но Запад в очередной раз решил изменить правила игры. Подконтрольная ему комиссия в 1999-м вынесла решение, которым сохранила округ Брчко в виде единой административной единицы в составе Боснии и Герцеговины. Округ был наделён статусом автономии и фактически исключён из состава как Федерации Боснии и Герцеговины, так и Республики Сербской, став де-факто третьим субъектом БиГ.
При этом Республика Сербская потеряла непрерывность своих территорий (что и было главной целью решения), а Федерация БиГ ещё и получила коридор для доступа к своим северным анклавам напрямую, а не только через территорию Хорватии.
Дейтонская модель предполагает сложную систему власти в Боснии и Герцеговине, учитывающую интересы трёх государствообразующих народов — боснийских мусульман (бошняков), сербов и хорватов. Коллективным главой государства является Президиум БиГ, состоящий из трёх членов — по одному представителю от каждого из трёх государствообразующих народов. Законодательная власть принадлежит двухпалатной Парламентской ассамблее, треть депутатов которой избирается от РС, две трети — от ФБиГ. В таком же соотношении формируется состав правительства. Ключевым принципом функционирования общебоснийских органов является так называемое «энтитетское голосование». На уровне Президиума, правительства и обеих палат парламента (в том числе в их комиссиях) решение считается принятым, если его поддержало большинство представителей от каждого из энтитетов (ФБиГ и РС) и каждого из трёх народов.
В ведении центральных органов БиГ находятся только внешняя, кредитно-денежная, иммиграционная политика, внешняя торговля и финансирование международных обязательств. Другие компетенции отнесены к ведению энтитетов. Вся система работает под управлением Высокого представителя по БиГ. Согласно Дейтонским соглашениям, Высокий представитель должен был координировать деятельность по оказанию гуманитарной помощи, восстановлению инфраструктуры и экономики, созданию органов госуправления, контролировать соблюдение прав человека, процесс возвращения беженцев, проведение выборов и содействовать конфликтующим сторонам в достижении компромиссных решений через политический диалог.
Однако в 1997 году ему были приданы дополнительные полномочия, которые не предусмотрены ни Дейтоном, ни резолюциями СБ ООН. Эксперты называют их чрезвычайными или надконституционными. Условия их применения не ограничены по времени и детально не прописаны. Высокий представитель, в частности, имеет право отменять решения боснийских исполнительных и законодательных властей всех инстанций и отправлять в отставку государственных чиновников любого уровня, включая членов Президиума БиГ и президента Республики Сербской, причём его решения не могут быть обжалованы. При этом Высокий представитель одновременно является и спецпредставителем Евросоюза. С 2009 года эту должность бессменно занимает австрийский дипломат словенского происхождения Валентин Инцко, который проводит откровенно антисербскую политику.
Причём ведёт он её как своими руками, так и через Конституционный суд БиГ. В этот орган, помимо парного представительства всех трёх титульных народов, входят ещё три представителя международного сообщества, которых назначают США, Британия и ЕС. В сумме голосов бошняков плюс один хорват вместе с «международными представителями» хватает для утверждения любого нужного — и, как правило, антисербского — решения. На подобное положение дел неоднократно обращали внимание представители боснийских сербов, но сути это не меняло.
Хотя в Боснии и Герцеговине большинство политиков — как в Республике Сербской, так и в Федерации БиГ — недовольны Дейтонскими соглашениями и процессом их реализации, все они признают: эти соглашения позволили прекратить войну и создать на обломках бывшей югославской республики единое государство. И хотя это единство зачастую формальное, а государство весьма дисфункциональное, однако сербы, мусульмане и хорваты перестали смотреть друг на друга через прицел. Они, скрепя сердце, носят в карманах паспорта с символикой БиГ, которая одинаково не устраивает ни один из государствообразующих народов этой страны. Конечно, это не тот исход, о котором мечтают в Киеве, Донецке и Луганске, но Босния и Герцеговина доказывает справедливость присказки о том, что плохой мир лучше хорошей войны.
Двадцать пятая годовщина подписания Дейтонских соглашений почти совпала с первой годовщиной саммита «нормандской четвёрки», который позволил сдвинуть с мёртвой точки реализацию других мирных соглашений — Минских. 9 декабря 2019 года в Париже президенты Франции, России и Украины, а также канцлер Германии договорились о том, что на Донбассе наконец будет установлен режим полного и всеобъемлющего прекращения огня. И хотя в действительности это произошло только в конце июля 2020-го, по сравнению с предыдущими годами — это значительный прогресс. Напомню, Украина взяла на себя это обязательство при подписании «Минска-2» ещё в феврале 2015 года, после успешного наступления войск ДНР под Дебальцево.
Правда, политическую часть Минских соглашений в Киеве выполнять не спешат, хотя формально согласились на «формулу Штайнмайера», то есть предоставление Донбассу особого статуса на временной основе ещё до выборов на неподконтрольных территориях, и на постоянной основе — сразу же после таких выборов под международным контролем. Хотя в Париже год назад стороны договорились согласовать предпосылки для проведения выборов в «отдельных районах Донецкой и Луганской областей», однако до сих пор ничего так и не сделано.
Большинство экспертов считает, что более эффективная реализация Дейтонских соглашений связана с тем, что она была поддержана военной силой. На территорию Боснии и Герцеговины были введены многонациональные Силы по стабилизации под командованием НАТО — 60 тысяч солдат и офицеров, почти половину из которых составляли американцы. На Силы по стабилизации (IFOR, затем SFOR) возлагалась обязанность контроля над разведением войск конфликтующих сторон, соблюдения границ их разъединения. Международным силам предоставлялись все полномочия по контролю выполнения мирных соглашений.
В реализации военного компонента мирного соглашения в БиГ участвовали также российский и украинский воинские контингенты. Российские подразделения численностью более 1 тысячи человек находились в БиГ до июня 2003 года, украинский батальон (его численность составляла от 400 до 550 человек) — до ноября 1999-го. В конце 2004-го взамен сил SFOR в Боснию и Герцеговину были введены вооружённые миротворцы ЕС — силы EUFOR, которые поначалу составляли почти 4000 солдат и офицеров, но ныне сокращены до одного батальона (около 600 человек). В июле 2020 года Комитет по вопросам политики и безопасности Совета ЕС принял решение об участии украинских миротворцев в миссии EUFOR в БиГ, однако информации об их отправке туда пока нет.
Россия, которая является одним из гарантов Минских соглашений, не имеет тех механизмов, которые обеспечили для себя США в соглашениях Дейтонских. А введение международных миротворцев на Донбасс фактически блокирует Украина, которая сначала вообще была против этого, а потом выдвинула ряд заведомо невыполнимых условий.
С другой стороны, сложно определить, действительно ли эти условия выдвинуты киевскими властями или же их внешними управляющими. Правда, в нынешней Украине «Высокий представитель» Запада — это не одно лицо, как в БиГ, а коллективный орган — послы «Большой семёрки» в Киеве, которые регулярно дают местным властям и политикам указания по различным вопросам внешней и внутренней политики, в том числе и кадровым.