— Да я думаю, пока на том же уровне. Минские соглашения, «нормандский формат» и все остальное — они фактически мертвы, но все интенсивно делают вид, что они продолжают свое существование.
Что касается 25 лет, надо быть уверенным, что Украина просуществует 25 лет, по крайней мере в том виде, в каком она существует уже сейчас без Донбасса и без Крыма. Поэтому в общем-то украинская сторона делает свои заявления, а российская сторона по-прежнему реагирует на них болезненно, но пока не предпринимает никаких радикальных мер.
- Что произойдет в противном случае, если Украина не просуществует 25 лет?
— Через 25 лет может оказаться, что все Левобережье уже не принадлежит Украине, что это либо самостоятельное государство, либо это государство, которое находится в определенных отношениях с Российской Федерацией, либо это просто часть Российской Федерации, как Крым. Ну и уровень экономического и человеческого потенциала тоже, вероятно, будет значительно меньше.
- А что произойдет с остальной частью Украины?
— Коалиция, наверное, войдет в состав Польши, Евросоюза, если он тоже сохранится через 25 лет. Закарпатье, возможно, станет частью Словакии или Венгрии.
— Да, удалось, но все равно положение это довольно шаткое, потому что в Белоруссии протесты продолжаются, и они довольно массовые, потому что из его политических противников начали интенсивно лепить альтернативных политиков международного уровня и фактически формировать правительство в изгнании. Ну и потому что часть белорусов перешла к пассивному сопротивлению, к партизанской войне.
Что касается, собственно, Лукашенко, то он не добился ощутимых результатов на переговорах с [президентом РФ Владимиром] Путиным: кредит, который анонсирован, на самом деле в значительной степени является рефинансированием уже существующих кредитов и, возможно, выплаты за существующий долг Белоруссии перед «Газпромом» в размере $330 миллионов. Так что реальных, живых денег сам Лукашенко не получит, на что он очень рассчитывал.
Но это, в принципе, вполне закономерно, ввиду того, что перед выборами, как и сразу после, он делал крайне антироссийские заявления и крайне не комплементарные в том числе к нашему политическому руководству.
- И тем не менее, раз Россия предоставила кредит, она заинтересована в том, чтобы Лукашенко остался?
— Для России сейчас важно, чтобы в ближайшее время Лукашенко не был отстранен в результате насильственного какого-либо сценария от власти, но при этом и сам Лукашенко тоже особого доверия не вызывает. А отстранение от власти может повлечь большие убытки в виде возможного резкого разрыва экономических связей, прекращения транзита углеводородов, отказа от долгов и много чего другого.
- Справедливо ли сейчас Лукашенко не вызывает доверия? Он все так же придерживается своей политики «многовекторности»?
— Отношение Лукашенко к России не особенно поменялось, потому что по-прежнему сохраняется транзит через Литву, над чем недавно смеялся президент Литвы, на своем посту остается [глава МИД Белоруссии] Владимир Макей — лидер прозападной партии, ну и в целом не заметно, чтобы Лукашенко каким-то образом даже во внутренней политике действовал решительно против Запада.
Вот я не уверен, что сейчас в Белоруссии запретили деятельность фонда USAID, который запрещен в России, но в Белоруссии был разрешен и взращивал те самые кадры, которые сейчас требуют отставки Лукашенко. Просто Александр Григорьевич считал по наивности, видимо, что эти шаги будут способствовать лично его сближению с Западом, но этого не произошло.
Поэтому в отношении нашей страны пока что заметных изменений не видно и переориентации транзита на российские порты. Пока что это просто слова.
— Запад всегда приветствовал любые антироссийские шаги Лукашенко, при этом всегда настаивал на том, что в Белоруссии у власти должен быть другой политик — политик, который однозначно будет лоялен Западу, будет ему идеологически родственен, а лучше всего, чтобы он был взращен Западом с нуля. Поэтому, конечно, позиция Запада по отношению к Лукашенко если и меняется, то очень не намного. Его и раньше особенно не приветствовали, ну и сейчас тоже, собственно, пытаются не очень жестко оказывать на него давление.
Если бы против Белоруссии ввели действительно жесткие санкции, то политическая система Лукашенко зашаталась бы куда сильнее, поэтому пока что Запад относится к нему весьма щадяще, хотя и пытается вырастить из Тихановской альтернативного политического лидера — пробелорусского [самопровозглашенного и. о. президента Венесуэлы Хуана] Гуайдо.
- Можно ли действительно вырастить из Тихановской белорусского Гуайдо?
— Можно, но ведь это же будет лидер, скажем так, такого декоративного, представительского характера. Это просто будет лидер, который будет декларировать определенные идеи, будет декларировать верность определенным ценностям и быть символом определенной команды, которая будет уже выполнять действия, курируемые совсем другими людьми.
— Я думаю, что это нецелесообразно. Во-первых, Лукашенко, очевидно, фигура уходящая: если не сейчас, то через несколько лет он точно уйдет — зачем ему что-то гарантировать? Во-вторых, Лукашенко наверняка в подобного рода обещания не поверит, так как существует множество примеров, когда Запад давал гарантии, а потом все это оказывалось пустыми обещаниями.
Последний пример — это, наверное, [четвертый президент Украины] Виктор Янукович, но можно тут назвать и президента Египта, и сербских лидеров, и многих других, включая позабытого [партизанского лидера в Анголе] Жонаша Савимби, который когда-то выполнял важные функции в Южной Африке. Все они были обмануты Западом, все гарантии были нивелированы.
Помимо всего прочего, подобные действия оттолкнут от Лукашенко ту часть электората, которая по-прежнему настроена на интеграцию с Россией, — это вся Восточная Белоруссия, часть Центральной и даже Западной. Потому что тогда однозначно станет очевидно, что Лукашенко от Тихановской ничем не отличается, только тем, что он у власти находится 26 лет, а Тихановскую не пустили.