Президент Александр Лукашенко давно стал для белорусов живым символом эпохи — ведь он уже более четверти века бессменно руководит республикой, и попытается продлить свою власть на нынешних выборах. Александр Григорьевич представляет собой что-то вроде политического феномена — это яркая и противоречивая личность, биография которого заслуживает пристального внимания современных историков. Ведь, несмотря на выдержанную в традиционном ключе риторику, Лукашенко проделал за эти годы достаточно характерную эволюцию своих позиций и взглядов, которую важно учитывать при анализе текущей ситуации в Белоруссии.
Лукашенко принято называть последним политиком советской обоймы, а либеральные критики многие годы представляли его в качестве динозавра, превратившего Белоруссию в Парк советского периода. Однако, по иронии судьбы, белорусский лидер никогда не относился к советской партийной номенклатуре, которая составляла высший управленческий костяк на излете восьмидесятых. Напротив, он являлся классическим выходцем из низов — трудный подросток, которому пришлось становиться на ноги без отца, он прошел весьма суровую школу жизни и сумел сделать стремительную карьеру по партийной и хозяйственной линии, представляя собой образ советского «селф-мейд-мена».
Перестройка стала для Лукашенко социальным лифтом — в 1987 году молодой секретарь колхозного парткома становится директором совхоза «Городец», и сразу же начинает внедрять в хозяйстве арендный подряд. Активная реформаторская деятельность помогла ему избраться в депутаты Верховного Совета Республики Беларусь, где Лукашенко прославился острой критикой по адресу «партократов» — председателя Совет министров Белоруссии Вячеслава Кебича и председателя Верховного Совета Станислава Шушкевича. Эти инвективы были полностью выдержаны в либерально-перестроечном духе — несмотря на то, что будущий «Батька» прозорливо указывал на опасность разворовывания государственной собственности, постепенно перетекавшей в руки свежеиспеченных «кооперативных» дельцов и связанных с ними партийных бонз.
Но затем случился распад СССР — и Александр Лукашенко неожиданно пошел против течения, противопоставив свою позицию тогдашнему политическому мейнстриму. Он прямо выступал против развала Советского Союза, голосуя против создания собственной армии и введения сходу обесценившейся национальной валюты. Больше того, Александр Григорьевич стал единственным белорусским депутатом, не поддержавшим ратификацию Беловежских соглашений — открыто рассматривая их как «величайшую геополитическую катастрофу XX века». Хотя такие взгляды полностью противоречили господствующей в те дни политической конъюнктуре.
Причина была проста — Лукашенко видел социально-экономические последствия Перестройки. Вначале девяностых он по-прежнему возглавлял свой провинциальный совхоз, и мог наблюдать, как тяжело ударили по нему шоковые реформы, вкупе со стремительным развалом системы управления и разрывом наработанных за десятилетия хозяйственных связей. Бывший реформатор отошел от коллективных интересов тогдашних элит, предпочитая отстаивать интересы народа — который быстро разочаровался в рыночной независимости, требуя вернуть ему прежнюю советскую стабильность, вместе с пресловутой «уверенностью в завтрашнем дне». А главное, он сумел сформулировать эти чаяния в конкретную политическую программу, которая включала в себя три основных пункта — возвращение государственного контроля над экономикой, сохранение социальных гарантий, а также восстановление союзных связей с Россией.
Такая востребованная повестка помогла одержать триумфальную победу на выборах 1994 года, где Лукашенко получил в итоге свыше 80% голосов. И бывший директор совхоза неожиданно для всех стал первым президентом независимой Белоруссии.
«Мне не было и сорока лет. И главное, что мне пришлось решать — это надо было отвести вот этот осколок Советского Союза, очень технологичный, очень развитый, с мощной экономикой, с монстрами финишного производства — МАЗом, БелАЗом, МТЗ, деревообработкой и так далее. Всё остановлено было, полки пустые в магазинах, люди — на площадях. Их уже разогрели наши националисты в то время, под определёнными лозунгами… Я помню, на завод «Горизонт» приехал, люди смотрят на меня, мальчика. Им и меня жаль, видят же, что я не могу объять необъятное, и плачут, что семью прокормить нельзя. И уже просят меня: «Ну, хотя бы 30 долларов, чтобы хоть как-то протянуть, хлеба купить и так далее». Жуткая была ситуация… У нас, я помню, за одни сутки в 18 раз подорожал хлеб», — вспоминает о вызовах того времени нынешний президент Белоруссии.
То же самое происходило тогда в кризисной Украине, где народ тоже хотел обратно в СССР — проголосовав на выборах за советского директора Леонида Кучму. Но Леонид Данилович не стал корректировать приватизационно-рыночный курс нового независимого государства, ограничившись ролью арбитра между рвавшими его на куски олигархами. Лукашенко поступил совершенно иначе — уже в 1995 году он провел через референдум принципиально важные решения, определившие его будущую политику: о придании государственного статуса русскому языку, о введении новой государственной символики советского типа и экономической интеграции с Россией. Кроме того, белорусы предоставили президенту право распускать Верховный Совет — что позволило ему сконцентрировать в своих руках все рычаги управления, задавив еще не оперившийся олигархат и лидеров националистической оппозиции.
В начале 1995 года Лукашенко подписал с Борисом Ельциным договор о создании платёжного и таможенного союзов между Белоруссией и Россией — вместе с договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между разбежавшимися три года назад странами. А уже в 1996 году был ратифицирован договор о создании Сообщества Белоруссии и России, который явился базой для создания нового союзного государства. И это открыло для республики огромные экономические возможности, которые тут же использовал бывший глава колхоза, проявивший себя в амплуа расчетливого хозяина.
Белоруссия получила от РФ огромные ценовые льготы на нефть и газ, что позволило возобновить производство на спасенных от приватизации предприятиях, попутно зарабатывая на переработке российской нефти. За счет возрожденного производства развивали инфраструктуру и поднимали село — при сохранении доступной системы образования, медицины и основных социальных стандартов советской эпохи. Кроме того, Россия открыла для белорусской продукции свой огромный и емкий рынок, помогла трудоустроить миллионы белорусских работников. И все это привело к феномену «белорусского экономического чуда» — когда небольшая страна, не имевшая черноземов, атомной энергетики, и выхода к морю, внезапно обогнала на вираже падающую в пропасть кризиса Украину, которая уже тогда примеряла на себя будущую роль главного антироссийского плацдарма США.
Но шли годы, и белорусская стабильность постепенно сменилась прогрессирующей стагнацией. Экономика и общественная жизнь вступили в очевидный для всех период застоя, а интеграция с РФ начала явственно буксовать. Поначалу ее активно саботировали радикальные прозападные либералы из окружения Ельцина, но уже в нулевых Лукашенко сам решил отказаться от активного интеграционного курса — опасаясь, что это лишит его безграничной власти. С этим же были связаны знаковые изменения во внешнеполитическом курсе. «Батька» неоднократно пытался наладить отношения с откровенно враждебными к нему западными политиками. Причем, это многовекторное заигрывание с Западом сопровождалось систематическим шантажом Москвы. Ведь от нее каждый раз требовали еще больше помощи, преференций и льгот.
Апофеозом этой стратегии стала разрядка в отношениях с Евросоюзом и США, которые сняли с белорусского руководства ряд экономических санкций — в то время как в Минске отказались от признания Южной Осетии и Абхазии и фактически не признали результат крымского референдума, развивая активное сотрудничество с властями постмайдановской Украины. Лукашенко больше не скрывал противоречий в российско-белорусских отношениях, а иногда даже бравировал ими, стараясь заработать очки в глазах западных «партнеров» и поднявшихся за четверть века белорусских националистов. А эта опасная конфронтация, вместе с недооценкой реальных намерений местной оппозиционной фронды и стоящего у нее за спиной Запада, в итоге и привела Александра Григорьевича к нынешней ситуации — когда оппоненты намерены лишить его власти, после чего ситуация в стране откатится к началу «лихих» девяностых.
Такова новая развилка истории, перед которой стоят сейчас белорусы.