22 мая 1920 года в Херсоне в семье актёров Государственного украинского национального театра родился мальчик, которого нарекли Николаем. Сколько мальчик себя помнил, его окружали актёры, даже его крёстной матерью была известная украинская оперная певица, Народная артистка Украины Оксана Петрусенко.
Раннее детство Коли прошло в постоянных переездах — с 1923 года его родители перешли работать в Первомайский передвижной рабоче-крестьянский театр. Трупа, состоявшая из 22 актёров, обслуживала 5 районов Первомайского округа, постоянно перемещаясь от одного села или городка к другому. Спектакли театра пользовались в степных сёлах Николаевщины такой популярностью, что бывали случаи, когда очереди за билетами занимали в два часа ночи.
Отец мальчика, Григорий Иванович, выполнял в трупе обязанности художественного руководителя, а мать, Лилия Каземировна Броневская, являлась примой театра и со временем стала Заслуженной артисткой УССР.
Неудивительно, что уже с первых сознательных лет мальчик мечтал стать артистом. Во время перерывов в репетициях, когда актёры обедали или отдыхали, он втайне от родителей забирался на сцену и декламировал воображаемой публике стихи.
Затем Николай пошёл в школу. Учёба давалась легко: он охотно учился, много читал… и, конечно же, всё своё свободное время отдавал школьному театру. В 1940 году его призвали в армию, после которой он планировал окончить театральную студию, стать актёром… но все планы спутала война.
Гринько повезло — среди его сверстников из 100 мужчин в среднем уцелело только трое. Он попал в это число благодаря тому, что ещё до войны начал служить в 619-м батальоне аэродромного обслуживания (БАО) 8-й гвардейской дивизии авиации дальнего действия (АДД). Такие подразделения практически не несли боевых потерь, и он спокойно довоевал от начала до самого конца войны.
В некоторых источниках можно встретить рассказы, что он летал на бомбардировщиках стрелком-радистом, но никакого упоминания об этом в наградном листе от 17 ноября 1944 года на единственную его боевую награду — медаль «За боевые заслуги» — нет:
«…Показал себя, как дисциплинированный, выдержанный боец Красной Армии. Принимает активное участие в общественной жизни части — выполнял обязанности комсорга части, за время его работы комсомольская организация выросла количественно и качественно. Гринько является организатором художественной самодеятельности обслуживаемого полка, на смотре художественной самодеятельности при АДД — получил премию — политически развит хорошо, является массовиком, пользуется авторитетом среди личного состава БАО и лётного состава…».
Так что даже на войне тяга к театру и сцене Николая не оставляла. В 1943 году его назначили начальником офицерского клуба, где он кроме актёрского опыта приобрёл ещё и режиссёрский.
После войны Гринько осуществил довоенные планы — стал театральным актёром и фактически вернулся «домой», всё в тот же «передвижной» театр знакового для Украины театрального режиссёра Владимира Магара. Только после войны он и костяк старой трупы (в том числе и родители Гринько) работали не в Первомайске, а в Ужгороде, способствуя созданию Закарпатского областного украинского музыкально-драматического театра.
Вот здесь Николай Григорьевич и начал работать сначала помощником режиссёра, потом актёром, одновременно получая образование в существовавшей при театре студии.
В 1947-м трупу Магара перевели в Запорожье — так появился Запорожский областной украинский музыкально-драматический театр им. Н. Щорса. Здесь Гринько вместе со своим партнёром по сцене — Григорием Антоненко, игравшим под псевдонимом Евгений Медведев, — стал выступать в эстрадных номерах.
Высокий, ростом 1 метр 98 сантиметров, от природы неспешный, рассудительный Гринько и низенький, быстрый, остроумный Антоненко сами по себе представляли довольно комическую пару. Не блистай тогда на советском экране известные всему Союзу Тарапунька и Штепсель, эти актёры с большой долей вероятности заняли бы их место.
Но так как амплуа дуэта «высокий украинец и низенький русский» во всесоюзном масштабе уже было занято, приходилось Гринько и Антоненко довольствоваться сначала пределами Запорожской области, а затем в 1955 году их дуэт пригласили в Киевский симфо-джазовый эстрадный оркестр «Дніпро». Он «кочевал» с гастролями по городам и весям СССР.
Актёр Леонид Филатов вспоминал: «…Отец мой работал в метеорологии, в Средней Азии, мотался по пустыне, по Кара-Кум. Однажды я напросился с ним в путешествие, и волею судеб мы оказались в таком городе, который называется Небит-Даг… И вот однажды я увидел афишу украинской эстрады. Какой-то оркестр заезжий… на афише было написано «Мыкола Грынько у сатырычний програми «И с сердцем, и с перцем».
Жизнь шла своим чередом, неустроенное полукочевое бытие порядком поднадоело.
Актёру хотелось сниматься в кино. В 1951 году ему удалось получить эпизодическую роль, которую даже не отметили в титрах, в знаковой для советского кинематографа ленте режиссёра Игоря Савченко «Тарас Шевченко». Главного героя в ней сыграл молодой Сергей Бондарчук, а Гринько досталась микроскопическая роль крепостного. После этого на пять лет на Киевской киностудии об актёре забыли.
Воспользовавшись переездом в Киев, Гринько вновь зашёл туда, чтобы напомнить о себе.
Режиссёр Владимир Наумов вспоминал: «…Я увидел его……в коридоре Киевской студии художественных фильмов……странную фигуру, готическую такую. Как говорил потом мой оператор замечательный Паташвили — цельнотянутую».
Алов и Наумов тогда, в 1956 году, сняли его в своём фильме «Павел Корчагин» с Василием Лановым в роли Павки. В эпизоде Гринько сыграл станционного чекиста. За сходство с известным американским актёром между собой режиссёры в шутку прозвали высокого пластичного Гринько Гэри Купером… и запомнили. Правда, в Киеве они больше не снимали — их перевели работать в Москву, так что новую роль на студии они Николаю Григорьевичу предложить не могли.
Было ещё две небольшие кинороли у других кинорежиссёров… и всё — на 4 года о Гринько на киностудии словно забыли. А ведь он уже был не мальчиком — возраст приближался к 40 годам. Гринько начал пить, и пить сильно. Кочевое гастрольное бытие подорвало здоровье, он заработал тяжёлую болезнь желудка, которая мучила его всю оставшуюся жизнь.
Так бы он, наверное, и опускался потихоньку, но в 1957 году у них в оркестре появилась молодая талантливая скрипачка с интригующей восточной внешностью — Айша Чулак-кызы… И Гринько влюбился в неё. Во время очередных длительных гастролей пара решила жить вместе.
Окружающие заметили, что Гринько преобразился. Он совершенно бросил пить, стал следить за здоровьем, в чём ему помогала Айша. Она заботливо готовила ему диетические завтраки и обеды. Во время застолий, неизбежных в актёрской профессии, у Гринько всегда были отдельные разрешённые ему врачами блюда и питьё.
В 1961 году Алов и Наумов вспомнили об украинском «Гэри Купере» и пригласили Гринько в свой антивоенный фильм «Мир входящему» на роль американского солдата-водителя грузовика «Студебеккер». Партнёром Гринько в кадре стал Александр Демьяненко (тогда он ещё не был «Шуриком» из «Операции «Ы»). Фильм заметили — на XXII международном кинофестивале в Венеции он получил приз жюри за лучшую режиссёрскую работу и «Кубок Пазинетти». В СССР его посмотрели 11 миллионов зрителей.
Гринько так органично сыграл свою роль, что многие решили, будто советским режиссёрам удалось каким-то образом заполучить к себе в фильм американского актёра. Одна венецианская газета так и написала об этом в своей заметке о фильме. Компания «Студебеккер» за рекламу их техники даже решила вручить актёру собственный благодарственный приз — автомобиль «Студебеккер», но кинематографические власти авторитетно порекомендовали приз не принимать, и актёр прислушался к их просьбе.
После премьеры на Гринько буквально «посыпались» долгожданные роли.
В 1962 году его пригласили в Канев, где переснимали фильм с рабочим названием «Иван» по одноименной повести Владимира Богомолова — предыдущий режиссёр съёмки провалил. Отснятые им материалы на киностудии «Мосфильм» признали неудовлетворительными и назначили другого режиссёра — Андрея Тарковского. Гринько потом признавался, что отнёсся к съёмкам несерьёзно. Фанатичный рыбак Гринько приехал в Канев с целым набором снастей. Он вставал в 2-3 часа ночи и отправлялся ловить рыбу и на съёмки приходил только к самому их началу, толком не выспавшимся.
Молодой режиссёр, для которого фильм был дебютом; проваленный ранее фильм; съемки о войне без масштабных боёв, без техники, без взрывов и пальбы — Гринько не думал, что из всей этой затеи выйдет что-либо путное.
Его отношение кардинально поменялось, когда он сходил на «Иваново детство» в кинотеатр. Он понял, что не разглядел в неказистом «колючем» режиссёре-мальчишке великого творца, и очень сетовал, что так легкомысленно отнёсся к съёмкам. Гринько думал, что Тарковский больше никогда работать его к себе не позовёт, и, к счастью, ошибся.
Он вспоминал потом: «После «Иванова детства» я стал большим поклонником Андрея Тарковского и как актёр, и как зритель. Я ждал его новых фильмов. Знал, что он собирается снимать «Страсти по Андрею» (рабочее название фильма «Андрей Рублёв»), но никак не рассчитывал, что он позовёт меня. К моему удивлению, меня вызвали, предложив роль Даниила Чёрного».
После съёмок у Алова и Наумова, Тарковского, Озерова, Бондарчука в «Войне и мире» (1967), Юнгвальда-Хилькевича в «Формуле радуги» (1966) и «Опасных гастролях» (1969) проблем с предложениями не было до самой Перестройки. Причём в Киеве Гринько снимали меньше, чем в Москве, Одессе или же вообще в международных проектах.
Дело в том, что местные «мытци» не считали его украинским актёром, и чем больше и успешнее он снимался вне пределов Киностудии Довженко, тем сильнее они укреплялись в этом своём мнении. Не добавляла ему успешности в местной богемной тусовке и невозможность по слабости здоровья участвовать в регулярных застольях и попойках.
В 1968 году Николаю Григорьевичу предложили роль Чехова в совместном советско-французском проекте «Сюжет для небольшого рассказа» (1969), к которой он отнёсся очень чутко. Дело в том, что Антон Павлович для актёров и режиссёров имеет огромное, можно сказать, мистическое значение. А Гринько, кроме того, был на него очень сильно похож и внешне, и по характеру, и по мироощущению. Рассказывают, что, когда Юрию Яковлеву, также когда-то игравшему Чехова, показали два фото, на одном из которых был запечатлён сам писатель, а на другом — загримированный под него Гринько, Яковлев посчитал настоящей именно фотографию с киевским актёром.
Конечно, Гринько с радостью откликнулся на это предложение, но всё мучился, ведь Чехов — гений. А как играть гения? В конце концов жена не выдержала и сказала ему: «Господи Боже! Ну, играй самого себя и прибавь немножко меня, и будет всё в порядке». Как ни странно, но этот «рецепт» отлично сработал.
Партнёршей Гринько на съёмочной площадке стала французская актриса русского происхождения Марина Влади. У неё с Николаем Григорьевичем, которого она в шутку прозвала Никгригом, сложились дружеские отношения. Жена Айша знала, что она нравится её мужу. Об этом ей часто говорили и недоброжелатели, но она была за своё семейное счастье спокойна.
Во-первых, Гринько не выходил за рамки дружественных отношений, а во-вторых, на съёмочной площадке постоянно «дежурил» Владимир Высоцкий, роман которого с Влади был в разгаре. Айша тоже часто присутствовала на съёмках. Муж только один раз попросил её не приезжать, когда снималась сцена, в которой они с Влади целовались. Он мотивировал это тем, что французскую актрису присутствие Айши стеснит, но скорее это относилось к нему самому.
Гринько начали снимать поздно, когда ему перевалило за 40, а потому как-то так сложилось, что начиная с «Иваново детство ему в основном доставались роли отцов и наставников. Тарковский в своём «Солярисе» (1972) настоял, чтобы под Гринько специально написали роль отца главного героя — Ника, которой изначально не было. По признаниям близких, актёр чем-то напоминал ему отца — тоже выходца с Украины, к которому Тарковский относился с особой чуткостью.
Когда Леонид Нечаев собирался снимать на «Беларусьфильме» «Буратино», у него не возникло никаких сомнений и колебаний, кого приглашать на роль папы Карло. Гринько даже не подозревал, насколько судьбоносной окажется для него эта, как ему казалось, проходная роль. На съёмочной площадке ветераны войны — сам Николай Григорьевич, Юрий Катин-Ярцев, Владимир Басов, Владимир Этуш — рядом с актёрами-детьми резвились, как маленькие, и те в них души не чаяли. Сразу же после выхода фильм приобрёл огромную популярность и не теряет её до сих пор.
С момента выхода «Приключений Буратино» (1975) на экраны Гринько завалили предложениями однотипных ролей, от многих из которых он в конце концов стал отказываться, опасаясь, что амплуа «отца» окончательно «поглотит» его (современные актёры, радующиеся зачастую любой, даже микроскопической, роли, его бы, наверное, не поняли).
К счастью, ему не удалось отказаться от роли профессора Громова в фильме «Приключения Электроника», он в то время числился штатным актёром студии и вынужден был выполнять спущенные сверху указания. Негативное отношение к роли не помешало актёру, когда пожарные по надуманному поводу приехали в павильон останавливать съёмки, выйти вперёд и сказать: «Только через наши трупы!» Спорить с «главным папой Карло страны» огнеборцы не стали…
Раздражение Николая Григорьевича можно понять. Он только что прилетел в Одессу с тяжелейших съёмок последнего для него фильма Тарковского «Сталкер» (1979). Режиссёр полностью отказался от первого варианта фильма и переснял его.
Съёмки проходили в тяжелейших условиях — в 25 километра от Таллина в Эстонии на реке Ягала в районе старой разрушенной электростанции. Неподалёку местная целлюлозно-бумажная фабрика сбрасывала в реку отходы, сильно её загрязняя. Актёрам приходилось дышать вредными испарениями, лежать в загрязнённой химикатами воде: плавающая на её поверхности пена вспыхивала от горящей спички. Часть съемочной группы через несколько лет после выхода фильма начала умирать от онкологических заболеваний.
На озвучивании Тарковский выматывал всех своими требованиями, которые актёры зачастую не понимали. В конце концов Гринько с ним поругался и уехал из студии — в результате в «Сталкере» его герой говорит голосом другого актёра. После этого больше Тарковской Николая Григорьевича к себе на работу не приглашал.
Несмотря на это, до 1987 года с работой перебоев не было — Гринько регулярно снимался. Но затем обострились проблемы со здоровьем, обнаружилась лейкемия, видимо, аукнулись съёмки в «Сталкере». На какое-то время актёр оживился — из Грузии поступило предложение сняться в пробах на роль Дон Кихота в фильме «Житие Дон Кихота и Санчо» Резо Чхеидзе. Он долго продумывал, как сыграть свой отрывок, с надеждой ждал, что его одобрят на роль. Но в конце концов его не утвердили, и он совсем поник духом.
Гринько, как мог, боролся с болезнью: в ход шла и традиционная медицина, и нетрадиционные методы. Николай Григорьевич спасался любимым увлечением — рыбалкой, пропадая на Днепре с утра и до вечера. Но она успокаивала только душу и не лечила тело: попав в очередной раз в больницу с осложнением, Гринько уже из неё не вышел — умер он 10 апреля 1989 года.
Айша продала все когда-то подаренные мужем драгоценности и на его могиле на Байковом кладбище установила памятник: бронзовый актёр стоит на могильной плите в образе конферансье, в котором когда-то очень давно она впервые в своей жизни увидела его на сцене.
Прошло несколько лет, Союз распался, исчезли последние препоны, мешавшие перерасти местячковости украинской околокинематографической «элиты» в махровый национализм. Уже в 90-е это проявилось в том, что, когда на День памяти актёра позвали представителей правительства, они заявили, что «…он не наш актёр, мы к нему не пойдём…».
За следующие десятилетия украинские власти просто постарались о Гринько забыть. В принципе это во многом объясняет, почему за 29 лет независимости ничего по-настоящему талантливого и востребованного на Украине снято так и не было.