Расовые противоречия в США на фоне «коронакризиса»
В среду 6 мая темнокожая законодательница 36-летняя Сара Энтони явилась в капитолий штата Мичиган в сопровождении вооруженных темнокожих граждан, сделав это спустя несколько дней после того, как белые демонстранты с оружием устроили акцию протеста внутри законодательного собрания, назвав «тиранией» распоряжение губернатора-демократа, отданное им органам здравоохранения.
Об этом в статье для британского издания The Guardian пишет Луис Бекет. Он сообщает, что член законодательного собрания Энтони заявила, что хотела подчеркнуть неспособность мичиганской полиции обеспечить должную безопасность законодателей во время протеста, когда демонстранты с оружием проникли в законодательную палату и расположились на балконе над законодателями.
Автор подчёркивает, что Энтони стала первой афроамериканкой, избранной в 2018 году представлять свой округ в столице Мичгана Лэнсинге.
При этом охрану Энтони организовал один из её избирателей, темнокожий пожарный Майкл Линн. И хотя в первых сообщениях о случившемся говорилось о троих темнокожих мужчинах с большими винтовками, которые сопровождали Энтони, на самом деле охранников было шесть, в том числе две женщины. Некоторые были вооружены пистолетами, сказал проживающий в Лэнсинге Линн.
Бекет пишет: Линн заявил, что темнокожая женщина, которая занимает политический пост, не должна ощущать угрозу из-за того, «что во дворе стоят сторонники превосходства белой расы». А еще он хочет, чтобы «такое никогда больше не повторилось».
«Сейчас опасно быть чернокожей женщиной-демократом, работающей в капитолии, — сказал Линн. — Такую атмосферу создал Трамп».
В статье отмечается, что, несмотря на вооруженный эскорт, Энтони заявила, что она «активно работает над запретом на открытое ношение» огнестрельного оружия в стенах законодательного собрания штата, так как сегодня его можно проносить туда свободно.
Кому жить, а кому умереть: кто должен это решать?
Окончание жизни сегодня стало предметом обсуждений с чисто технической точки зрения: кому нужнее аппарат искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ), чью жизнь важнее спасти? Но речь идёт о том, чтобы признать смерть частью жизни, вместо того чтобы отвергать. Об этом в статье для немецкого издания Die Welt пишет Анетт Довидайт.
Автор описывает, как одна женщина рассказал по телефону, как умер её отец. Он был преклонного возраста, болел деменцией, жил в одном из домов престарелых, печально прославившихся на всю Германию, когда туда проник коронавирус и убил множество тамошних жильцов.
По словам женщины, ее отца после заражения доставили в больницу, но вскоре выписали и отправили обратно в дом престарелых. Главврач клиники с тяжелым сердцем сказал им с братьями: их отец был очень болен и слаб и в любом случае проиграл бы борьбу с коронавирусом — даже притом, что в больнице за ним хорошо ухаживали и подключили его к аппарату ИВЛ.
Но, по словам врача, это лишь продлило его страдания. И семья согласилась с этими доводами.
Так что им пришлось довольствоваться краткими известиями о состоянии здоровья отца раз в день по телефону: о том, как он, находясь в карантинном отделении, медленно угасал, почти ничего не ел и не пил, и его дыхание становилось все слабее. А через 14 дней им сообщили, что он уснул навсегда.
«Дети не могли получить собственное представление о самочувствии отца. Они не могли взять его за руку, поддержать его, сказать ему что-то напоследок. По словам женщины, у нее отобрали очень важную часть жизни отца — его уход. И она не понимает, как ей разобраться с темой его смерти», — пишет Довидайт.
В статье говорится, что так называемый «коронакризис» привел к нетипичной ситуации: общество как никогда активно обсуждает тему смерти, при этом, однако, не говоря всерьез о том, как следует уходить, когда пробьет наш час.
Вместо этого в центре внимания оказался экономический аспект: сколько койкомест и аппаратов ИВЛ имеется в наличии, чью жизнь важнее спасти с применением этой техники. Иначе говоря, сколько времени и денег стоит человеческая жизнь.
Довидайт пишет, что в начале мая мэр немецкого города Тюбингена Борис Пальмер вызвал бурную общественную дискуссию, заявив, что немецкие больницы спасают людей, «которые через полгода все равно умрут из-за возраста и хронических заболеваний».
Руководство Немецкого фонда защиты пациентов в свою очередь заявило, что совершенно неприемлемо пугать такими высказываниями пожилых и больных людей. Сами же слова Пальмера означают не что иное, как конец солидарности разных поколений, уверена автор статьи.
Однако, считает Довидайт, при всем кажущемся цинизме высказывания Пальмера можно интерпретировать как призыв чаще задаваться вопросом о том, что для человека лучше в самом конце жизни и чего человек хочет сам (не хочет страдать, а хочет спокойно умереть). И если это именно то, что Пальмер имел в виду, то это совершенно правильно.
Этому не учат в школе, и едва ли кто-то получает реалистичное представление о том, как протекает процесс смерти, прежде чем столкнется с ним на примере собственных близких. Такого навыка у нас определенно нет. И было бы неплохо, если бы мы приобрели его — в том числе и потому, что тогда уход из жизни перестал бы нам казаться столь ужасным», — делает вывод автор статьи.
По материалам портала Иносми.ру