Посвященные Пасхе стихи или рассказы можно встретить, пожалуй, у каждого классика. Не стал исключением и прославивший Киев русский писатель Александр Куприн. Действие его рассказа «По-семейному» как раз происходило в этом городе.
«Было это… право, теперь мне кажется порой, что это было триста лет тому назад: так много событий, лиц, городов, удач, неуспехов, радостей и горя легло между нынешним и тогдашним временем. Я жил тогда в Киеве, в самом начале Подола, под Александровской горкой, в номерах «Днепровская гавань», содержимых бывшим пароходным поваром, уволенным за пьянство, и его женою Анной Петровной — сущей гиеной по коварству, жадности и злобе», — начинал свой рассказ писатель.
Постоянных жильцов в номерах было шестеро и все — одинокие люди, описывал Куприн. Среди них: пристрастившийся к игре в карты бывший купец, инженер Бутковский, студент «с толстым и безусым лицом», который позже станет известным прокурором, шоссейный техник Карл — «жирный остзеец, трясущийся пивопийца», сам Куприн и проститутка Зоя, «которую хозяйка уважала больше остальных». Как вспоминал писатель, все они были «знакомы и как будто бы незнакомы».
И вот, на Пасху, которую Куприн встречал один, коридорный Васька передал ему записку.
«Глубокожамый № 8. Если вам свободно и не по Брезгуете очень прошу вас зати ко мне У номер разговеца свяченой пасхой. Извесная вам Зоя Крамаренкова», — гласила она.
Оказалось, что такие же записки получили и другие жильцы. В итоге у Зои собрались все, кроме студента.
«Комната у нее была именно такая, какой я себе ее представлял. На комоде пустые бомбоньерки, налепные картинки, жирная пудра и щипцы для волос. На стенах линялые фотографии безусых и курчавых фармацевтов, гордых актеров в профиль и грозных прапорщиков с обнаженными саблями. На кровати гора подушек под тюлевой накидкой, но на столе, покрытом бумагой, вырезанной, как кружево, красовались пасхи, кулич, яйца, нога ветчины и две бутылки какого-то таинственного вина», — описал номер Зои — в прошлом сельской девушки — Куприн.
Дерзнувшего бы написать такое сегодня писателя украинские патриоты мигом бы уличили в «незнании местных особенностей». Ведь, по их мнению, никаких куличей на Пасху в Киеве и окрестностях не пекли. Вместо них пекли паски.
Разница в одной букве
Паска — именно так на Украине называют кулич, уверяют и украинские телеканалы, публикующие в эти дни видео с рецептами куличей, и многочисленные эксперты.
И действительно, ряд украинских этнографов, живших в ХХ веке, использует именно этот термин.
«В пятницу пекут паски. Как только хозяйки отправят паски в печь и загнетят их священной вербой, они идут на огород и сажают рассаду — «чтобы капуста была здоровая, как паска». Паски в печи они накрывают платочками, которые потом хранятся и, если нужно, используются во время обкуривания от бешихи. Если верх паски западет или она окажется пустой внутри, это предвещает несчастье — кто-то, говорят, умрет в этом году», — передавал записанный в Никольской слободе на Слобожанщине обычай Олекса Воропай в первом томе своей книги «Обычаи нашего народа», вышедшем в 1958 году в Мюнхене.
При этом Воропай описывает и рецепт паски. Выглядел он так: делалась опара на молоке, к ней добавляли муки и яиц и месили тесто. В тесто клали белый и желтый имбирь.
«Желтый — для «красоты», а белый — для «духа», — пояснял Воропай.
В тесто добавляли еще настойку на шафране. Делая паски, клали их в высокие формы, а сверху делали из теста крест и «шишки». На некоторое время формы с пасками ставили в теплое место, чтобы паски взошли, и лишь после этого ставили паски в уже натопленную печь. Как писал Воропай, «пекли паски всегда из белой пшеничной муки и только один раз в год — на Пасху».
В этом утверждении он ссылался на жившего в ΧΙΧ веке фольклориста и поэта, автора современного украинского гимна Павла Чубинского, под редакцией которого в 1877 году вышел седьмой том «Трудов этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский Край», который назывался «Малоруссы юго-западного края».
На странице 445 среди прочих «печений из теста» мы и находим искомое блюдо. Однако у Чубинского оно называется не паска, а пасха. Что характерно, Воропай почти слово в слово переписал рецепт у Чубинского. Он опустил лишь то, что пасху малороссы делали не только из пшеничной муки.
«Пасха всегда делается из пшеничной или из крупичатой муки и приготовляется только к празднику Пасхи», — завершал свой рассказ об этом «печении» Чубинский.
Его нельзя упрекнуть в русификации термина. Ведь на том же развороте книги, где речь идет о пасхе, но на другой странице — 444-й — мы можем встретить упоминание о другом блюде, которое Чубинский в книге назвал прямо — яечня. Именно так — яєчня — в современном украинском языке называется яичница. Кстати, описывая «яечню», Чубинский сообщает: «Яйца вареные употребляют очень редко; на праздник Пасхи «крашенки» (яйца вареные и окрашенные) считают священной обязанностью иметь. Поздравляя друг друга или даже и панов с праздником, непременно дают окрашенное яйцо».
Да и на других страницах, посвященных кулинарии, мы можем увидеть, что Чубинский аккуратно передает названия украинских блюд («свиняча печинка с часником», «картопля з маком») и даже овощей («цибуля», «огірки» и «буряк»).
В 1903 году в Российской империи выходит седьмой том сборника «Полное географическое описание нашего Отечества. Настольная и дорожная книга для русских людей», который назывался «Малороссия». Его авторами были два члена Императорской Санкт-Петербургской академии наук: этнографы Владимир Ламанский и Петр Семенов (в 1906 году последний получил к своей фамилии приставку Тян-Шанский).
«На Пасху готовится пасха из пшеничной или крупичатой муки», — указывалось и в этой работе.
В общем, свою выпечку малороссы называли пасха — с "х". Такое название и сегодня можно встретить в Донбассе, Киеве, а также Центральной, Восточной и Южной Украине.
Остается лишь добавить, что в вышедшей в 1865 году третьей части «Толкового слова живого великорусского языка» Владимира Даля на 18-й странице мы встречаем:
«Па́сха ж. празднество Іудеевъ, впамять исхода ихъ изъ Египта. || Агнецъ, закалаемый и съѣдаемый іудеями въ празднество это. || Ежегодное торжество христіанъ, впамять востанія изъ мертвыхъ Спасителя; свѣтлое Христово воскресенье, святая, святая-недѣля. || Великоруск. освященая стопочка сыру, творогъ, коимъ разгавливаются въ сей день; а малрск. куличъ, освященный для той-же цѣли, коровай <…>».
Таким образом, и родившийся в Луганском поселке (ныне — Луганск) Даль, и родившийся на хуторе Чубинка, что в Полтавской губернии (ныне — территория Борисполя), Чубинский писали именно о пасхе, но не о паске.
Византийская традиция и старообрядческий быт
В конце ΧVIII века в имении генерал-прокурора Александра Вяземского появилась удивительная церковь. Удивляла церковь Святой Троицы Живоначальной своей формой. По воле хозяина архитектор Николай Львов спроектировал и построил церковь так, что сама она напоминает кулич, а вот ее колокольня — пасху (в великорусском разумении). В народе церковь сразу же прозвали «Кулич и пасха». Тем, кто сегодня хочет полюбоваться на это творение Львова и Вяземского, нужно приехать в Санкт-Петербург, доехать до станции метро Пролетарская и пройти чуть больше трехсот метров.
Сам этот храм и его колокольня — воплощенное свидетельство того, что творожная пасха известна по крайней мере с XVIII века. Подтверждал это и такой знаток русской кухни, как Вильям Похлебкин.
«Среди сладких блюд русской кухни совершенно особое место занимают творожные пасты, носящие старинное название — пасхи. Наибольшее количество вариантов пасхи было разработано в конце XVIII-XIX вв., причем появлялась она прежде всего за богатым столом. Трудящиеся могли позволить себе такое дорогое по тому времени блюдо чрезвычайно редко, практически один раз в год, приурочивая его к большому церковному празднику, да еще к тому времени, когда появлялось молоко», — писал он в книге «Национальные кухни наших народов».
Скорее всего, именно поэтому название "пасха" закрепилось за творожным блюдом, которое внедрялось в народ сверху — через знать.
Что касается куличей, то они, как уверен Похлебкин, пришли на Русь из Византии.
«Куличи были завезены «из-за моря», из Византии, и всегда считались торжественными, дорогими и трудоемкими кондитерскими изделиями», — писал он в той же книге.
Собственно, само слово «кулич» происходит от византийского греческого — κουλλίκι — «круглый (овальный) хлеб». Сама традиция выпекать специальный хлеб, который в православной церкви называется "артос" (от греческого άρτος — хлеб), на Пасху прослеживается с XII века. В относящемся к первой половине ΧΙΙ столетия Евергетидском Типиконе было указано:
«По окончании же [трапезы] глаголем: «Благословен Бог, питающий нас», и тотчас трапезарий возвышает хлебы [άρτος], говоря: «Христос воскресе». Там же упоминается, что в субботу Светлой седмицы «иерей раздробляет хлебы (άρτος), а трапезарий раздает всем братиям».
Происхождение этой традиции связывают с историей об апостолах, которые после Вознесения Христова якобы оставляли за трапезой для Него часть хлеба. Тем самым они символически изображали присутствие Христа за трапезой. Примечательно, что упомянута эта история и в послании «О воздвижении пресвятыя и о артусе» епископа Тверского Нила Грека к вельможе Георгию Дмитриевичу.
Но почему у одной ветви русского народа — великороссов появилось название «кулич», в то время как малороссы используют для названия такой же выпечки слово «пасха»? И почему никто не использует название «артос»?
Тут нужно отметить следующее. Все-таки артос используется священниками, но не мирянами. Его освящают в первый день Пасхи на литургии после заамвонной молитвы. Артос обносят возле храма во время крестного хода, который совершается на Светлой седмице ежедневно. А в Светлую субботу, после чтения молитвы и раздробления, артос раздают всем участникам богослужения. В общем, артос — особый вид хлеба, который используется на богослужениях.
А вот в том, что касается пасхи и кулича, автор этой статьи рискнет высказать следующую гипотезу: само различие в названиях может быть связано с реформой православной церкви, которую провел патриарх Никон при поддержке царя Алексея Михайловича в XVII веке. Примечательно, что одним из факторов, побудивших царя на реформу, было… присоединение Малороссии.
«Малороссия отделилась от Польши, признала своим царём Алексея Михайловича и вошла в состав Московского государства как его нераздельная часть. Но в Москве православие малороссов, как и православие тогдашних греков, возбуждало сильное сомнение потому единственно, что церковно-обрядовая практика южноруссов сходилась с тогдашнею греческою и разнилась от московской», — писал в вышедшей в 1912 году книге «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» профессор, член-корреспондент Императорской Академии наук и бывший городской староста Сергиева Посада Николай Каптерев.
Часть русских священников не приняла реформы, и на Русь пришлось звать греческих священников, которые и обратили внимание на народный обычай выпекать эдакий «аналог» артоса. Можно также предположить, что переименовали хлеб, который, скорее всего, в простонародье назывался «пасха», местные сторонники реформы среди духовенства, которые желали быть больше греками, чем сами греки. А вот сторонники старой веры это переименование не приняли.
В подтверждение этой гипотезы можно привести слова старообрядцев. В 2008 году в России вышла книга «Русские старообрядцы. Язык, культура, история. Сборник статей к XIV Международному съезду славистов». Среди прочего в ней содержалась расшифровка интервью с двумя староверками из Западного Причудья — деревни Новая Казапель (Уус-Казепяэ) в Эстонии Анной Карзубовой и ее дочерью Прасковьей. Само интервью проходило в 2003 году. К тому времени Анне было 93 года, а ее дочери — 69 лет.
«Семь лепёшек надо сделать, друг на друга. Большая, меньше, меньше, меньше и самую маленькую. Ляпёшку сделают, помажут яичком, другой круг на это наложут, поменьший, чтоб по рядам была. Помажут опять — опять поменьший, так семь ляпёшек надо положить. Семь нядель посту — и семь ляпёшек. На самую маленькую уточку можно положить наверьх, а кругом кто виноградным веткам, кто таким рисуночком из теста украшает. Яичком помажут — и в печку. И вот она такая — не кулич, называется пасха. Красят яички. И вот и подают яички — крылошанам, старым бабкам. Кончится служба. Пасхи все на скамейке, от каждой пасхи по куску отрязают и раздают: хто бедныим, хто старый такой, и крылошанам», — рассказывала исследовательнице Ольге Ровновой Прасковья Карзубова.
А вот ее мать называла пасху — паской. «Паску пекли и яички красили», — говорила Анна Карзубова, указывая, что то была дрожжевая выпечка. Но тут нужно отметить, что и сам праздник Пасха она тоже называла «Паской». «Паску мы так отмячаем», — начинала она рассказ о праздновании.
Есть выпечка с таким названием и у старообрядцев, живущих в других местах.
«А теперича и на Паску уже дети даже не знают, что это паска, понимаете. Не говорять "мама будет печь паску": мама пекёть козанак, понимаете? Потерялося это слово — паска», — жаловалась старообрядка-липованка Ирина Михайлов, жительница села Слава-Черкезэ.
Интервьюировавшая ее исследовательница Анна Плотникова отмечает, что в больших липованских селах Камень (Каркалиу) и Сарикёй паской называют «маленький круглый хлеб для освящения в церкви».
Интервью со старообрядцами из Румынии, а также описание их быта можно встретить всё в том же сборнике.
Таким образом, можно предположить, что изначально в народе хлеб, который выпекали на Пасху, назвали по имени самого праздника. Позже, в ΧVII веке, на тех землях, где проходили никонианские церковные реформы, то, что называли пасхой, стали называть куличом. А спустя столетие на столах знати появилась усеченная пирамида из творога, которая символизировала Гроб Господень. И поскольку она появлялась на столах на Пасху, к ней и перешло это название.
При этом само слово "паска" не является исключительно украинским — оно встречается и в Причудье, и в Румынии. Более того, малороссы использовали слово "пасха".
Подытоживая, хотелось бы с грустью отметить, что сегодня различия в названиях одного и того же блюда используется на Украине в том числе и для разжигания вражды между народами. Мол, никакие эти русские не братья украинцам. Что ж, оставим это на их совести. А всех остальных поздравим со светлым праздником Пасхи и напомним слова Николая Гоголя из «Светлого Воскресения»: «Есть много в коренной природе нашей, нами позабытой, близкого закону Христа, — доказательство тому уже то, что без меча пришел к нам Христос, и приготовленная земля сердец наших призывала сама собой Его слово, что есть уже начало братства Христова в самой нашей славянской природе».