Писатель Эдуард Лимонов скончался 17 марта, в разгар мировой пандемии коронавируса. Знаменитому литератору и политическому активисту исполнилось 77 лет, он проходил лечение от тяжелой болезни. Но, по свидетельству близких, до конца дней сохранил энергию, ясность мысли — и даже успел сдать в печать рукопись очередного романа.
В эти же дни, буквально накануне кончины писателя, я перечитывал его старую книгу — антиутопию «316, пункт «В», которую он начал писать еще в эмиграции, и переиздал в прошлом году — на волне протестов против пенсионной реформы, которые волной прокатились по всей Европе, от запада до востока. Лимонов вспоминал о ней когда-то во время нашего интервью, говоря о левой составляющей своего эклектического с идейной точки зрения творчества. Это рассказ о постапокалиптических США, где граждане старше шестидесяти пяти лет обречены на смерть согласно официально принятому закону — его номер как раз и вынесен в заголовок книги. Ведь истощенных потреблением и войной ресурсов не хватает на стариков, которых приносят в жертву злому богу капитализма.
«316…» — безошибочно антиутопия. Тогда, в 1982 году, дата 2015 казалась мне дичайше удаленной во времени. Ну чего вы хотите, я не планировал дожить и до 2000-го. Вкратце сюжет романа таков: земляне борются с перенаселением планеты, Штаты, как всегда, впереди, по практичному закону Соединенных Штатов Америки стариков, достигших 65 лет, «гуманно» уничтожает государство. В России в 2015 году возраст ликвидации стариков в моем романе обозначен в 67 лет. Почему? Возможно, из симпатии к России. Положа руку на сердце, хочу признаться в том, что переиздание книги связано с сегодняшней дискуссией по поводу повышения пенсионного возраста. С целой бурей эмоций общества по этому поводу. Ну как не переиздать, если в воздухе тысячи раз на дню возникает это «65 лет!» — писал об этом сам автор.
Исключения из правила делаются в романе лишь для богатых и знаменитых. Они могут наслаждаться жизнью сколько угодно, продлевая ее с помощью лучших медицинских специалистов. Фантастический мир Лимонова построен на принципах социального неравенства, полностью скопированных с реалий нашей эпохи — где проверенные временем лидеры бесконечно продлевают свое правление, а на американских выборах соревнуются почтенные старцы, давно обогнавшие по возрасту пресловутых советских геронтократов.
Исключения из правила делаются в романе лишь для богатых и знаменитых. Они могут наслаждаться жизнью сколько угодно, продлевая ее с помощью лучших медицинских специалистов. Фантастический мир Лимонова построен на принципах социального неравенства, полностью скопированных с реалий нашей эпохи — где на американских выборах соревнуются почтенные старцы, давно обогнавшие по возрасту пресловутых советских геронтократов.
Но обыкновенные старики тоже хотят жить. И главный герой лимоновской книги — простой американский пенсионер русских кровей, очень напоминающий самого автора — ускользает из рук государственных палачей, переходит на нелегальное положение, а потом вступает в подполье. В надежде спастись от уготованной ему смерти.
Я вспомнил об этой книге с началом гуманитарного кризиса в городах северной Италии, пораженных коронавирусной эпидемией. Ситуация развивается здесь самым драматическим образом — местные клиники не справляются с массово поступающими больными, среди которых много людей преклонного возраста, особенно уязвимых для опасной болезни. Медицинская система европейского государства оказалась бессильной перед огромным наплывом нуждающихся в помощи пациентов — не хватает палат, коек, медикаментов, врачей и аппаратов искусственной вентиляции легких, которые являются единственным средством спасения в случае пневмонии. И часто больным рекомендуют отлеживаться у себя дома, поневоле отказывая им в необходимом лечении.
Все это приводит к мрачным последствиям. Европейские медиа опубликовали скандальное письмо итальянского Института анестезии, реанимации и интенсивной терапии. Этот документ рекомендует врачам ограничиться лечением пациентов с наибольшими шансами на выздоровление — установив для этого предельную планку возраста. Такие меры означают сознательный отказ от помощи пожилым больным, во имя спасения более молодых людей. А это не просто обрекает на гибель многих европейских пенсионеров, но и уничтожает базовые гуманистические принципы современного общества, отбрасывая его далеко назад — в пещерную дикость.
Нет, это не образная метафора. Традиция геронтоцида, которая предусматривает умерщвление пожилых и больных членов племени — чтобы они не представляли собой обузу для более молодых сородичей — восходит к временам мезолита. Она характерна для самых низших ступеней общественного развития, и в основном известна у первобытных племен Океании, Африки, Южной Америки и Восточной Сибири, законсервировавших элементы родоплеменных отношений. Хотя отголоски таких ритуалов до сих пор сохраняются в разных культурах мира — как это можно видеть на примере легендарного японского обычая «убасутэ», который предусматривал добровольное изгнание стариков, и поразил своей жестокостью прослышавшего о нем Альберта Эйнштейна.
Впрочем, рудименты подобных архаических практик фиксировались исследователями и в украинской глубинке. «Удивительнее всего, что еще в недавнее время этот обычай практиковался в Малороссии. «Людей старых, — говорит г-жа Литвинова, — не подававших надежду на жизнь, вывозили в зимнюю пору в глухое место и опускали в глубокий овраг, а чтобы при опускании они не разбились или не задержались на скате, их сажали на луб, на котором они, как на санях, доходили до дна оврага. Отсюда выражения: «сажать на лубок», «пора на лубок». Когда этот обычай был запрещен, то стали прибегать к изолированию стариков в пустой хате, где они с голоду и холоду умирали. Такой случай имела возможность наблюдать сама г-жа Литвинова в 80-х годах в д. Землянке Полтавской губ.», — рассказывает об этом статья в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона.
Сегодняшняя Украина имеет все шансы для возражения этих специфических народных традиций. Выступая во время заседания комитета Верховной Рады, министр здравоохранения Илья Емец обронил фразу: «сейчас умрут все пенсионеры» — чем по-настоящему шокировал пожилых украинцев. Наиболее бедная и беззащитная категория населения Украины на глазах превращается в категорию повышенного риска — не только потому, что ослабленный организм этих людей наиболее восприимчив в коронавирусной эпидемии, а вследствие политики власти, которая еще при жизни списала пенсионеров в расход, рассматривая их как обузу для разворованного бюджета.
Это прекрасно продемонстрировала история в Черновцах, с по-настоящему оруэлловским сюжетом. Власти наиболее пострадавшего от эпидемии города отменили пенсионные льготы на проезд в общественном транспорте, мотивируя это угрозой коронавируса. «Это вынужденная ограничительная мера, которая будет побуждать людей пожилого возраста, которые являются группой риска и наиболее уязвимы к коронавирусу, меньше передвигаться по городу, оставаться дома», — цинично заявил глава города Алексей Каспрук. На следующий день льготы отменили во Львове, собираются сделать это в Житомире — и не исключено, что этому примеру вскоре последуют другие города кризисной Украины.
«Средний украинец просто не доживает до группы риска по коронавирусу» — вдумчиво рассуждает правый пропагандист Денис Казанский, размышляя о целесообразности проблемного для экономики карантина — хотя очевидно, что это унесет жизни массы пенсионеров. Впрочем, в подобном отношении к пожилым согражданам нет ничего нового — украинское государство и раньше помогало им ускоренно отойти в лучший мир, посредством политики экономии на чужих жизнях. Мизерные пенсии на фоне постоянно растущих цен, коммерциализация медицины, отмена льгот и пособий, страхи и унижения — все это поднимало уровень возрастной смертности без всяких коронавирусов.
Старики гибнут от пуль и снарядов, как это случилось с погибшим на днях восьмидесятипятилетним «сепаратистом». Не говоря уже об очередях на контрольно-пропускных пунктах Донбасса, где регулярно умирают пожилые люди — ведь они должны регулярно отмечаться на подконтрольной Киеву территории, чтобы получить свои законные, честно заработанные пенсионные выплаты.
Отношение к больным, детям и старикам всегда являлось главным критерием человечности. Но этот критерий способен в любой момент поменяться. Образ жестокого будущего, с «добровольной» смертью для возрастных, давно раскрыт в самых разных текстах, от Ницше до Ивана Ефремова, и стал обычным сюжетом постапокалиптического кино. Это будущее незаметно становится нашей реальностью, и за украинских пенсионеров действительно страшно. Судите сами — моей бабушке девяносто два года, и в ее селе нет газового отопления и медпункта. Нет даже автобуса, на котором она могла бы доехать до того, что осталось от районной больницы. А в этой больнице давно не хватает препаратов и докторов — даже без эпидемий. И все это — неподалеку от города, где на днях скончалась первая официально подтвержденная украинская жертва коронавируса.
Да, наступающая на нас болезнь особенно угрожает пожилым, бедным, никому не нужным гражданам антисоциального государства. Но важно понимать — в абсолютном большинстве случаев их обрекает на смерть не вирус, а людоедская система, с которой призывал бороться покойный пенсионер Эдуард Лимонов — человек очень противоречивых, а зачастую реакционных воззрений, но большой писательской прозорливости. Он боролся до самых последних дней — против болезни и против власти, подавая пример своим пассивным ровесникам.
Чтобы эти люди не соглашались на покорную смерть в глубокой яме общего равнодушия.