— Михаил Борисович, Верховная Рада, отложив все другие законопроекты, рассматривает поправки к закону о рынке земли. Как вы полагаете, когда можно ждать принятия этого весьма спорного закона и к чему в итоге может привести такая поспешность депутатов?
— Ситуация выглядит так: Зеленскому и его окружению этот закон нужен постольку, поскольку на нем уже много лет настаивают западные партнеры. В принципе у президента в парламенте большинство, которое может, так сказать, «всё». Но область этого самого «всего» быстро сужается, вполне возможно, что скоро члены партии Зеленского разбегутся в разные стороны. И с этой точки зрения ситуация мало предсказуема.
Теперь по сути. Учитывая скорость рассмотрения поправок, можно предположить, что закон будет принят где-то через месяц. (Но следует учесть все сделанные оговорки).
Результат — продолжается распродажа Украины «оптом и в розницу». Напомню, к примеру, что уже в начале 90-х было распродано Черноморское пароходство, множество других предприятий. Теперь очередь дошла до земли.
Закон крайне непопулярен, и его принятие вновь снизит популярность Зеленского, а также парламента (впрочем, популярность парламента и так низка, а популярность Зеленского пока довольно высока).
Поспешность депутатов может привести к самым разнообразным результатам. К примеру, может случиться, что закон будет принят, а применять его окажется невозможно — по тем или иным причинам, которые заранее предвидеть нельзя. Есть и иные варианты — ситуация, повторяю, мало предсказуема.
— Владимир Зеленский из-за непоследовательной позиции по важнейшим политическим вопросам теряет поддержку своих сторонников. В то же время его противники получают все больше поводов для атак на президента. Многие считают, что весна будет для Зеленского переломным моментом. Как вам кажется, насколько крепок кредит доверия президенту и что может его обрушить?
— Падение рейтинга президента предсказывают уже несколько месяцев, но пока эти прогнозы оказывались не то чтобы неверны, но преувеличены или преждевременны. Думаю, что падение рейтинга действительно произойдет (как это случилось четверть века назад, к примеру, с «заоблачным» рейтингом Ельцина), но предсказывать сроки в таких случаях — дело рискованное, думаю довольно скоро, но что именно означает «довольно скоро» — не могу сказать.
— Что именно может его обрушить?
— Не думаю, что следует говорить о какой-то разовой акции. На самом деле власть делает одну глупость за другой, «критическая сумма» накапливается. А когда именно накопится — трудно сказать, не знаю.
— 18 февраля произошло очередное обострение на линии соприкосновения в Донбассе. Учитывая, что в это же время было сообщено о заседании Совбеза ООН по поводу выполнения Минских соглашений, не кажется ли вам, что некие силы сознательно пытаются сорвать любые движения в сторону нормализации ситуации вокруг Донбасса?
— Бесспорно, есть очень серьезные силы, стремящиеся к тому, чтобы вялотекущая война продолжалась как можно дольше. Тут и те, кто зарабатывает на войне (знаете же поговорку «кому война, а кому мать родна»), и даже солдаты, которые во время войны «на передке» получают высокое жалованье, и «патриоты», цель жизни которых отнюдь не в том, чтобы сделать что-нибудь полезное для Украины, но только и исключительно в том, чтобы как можно сильнее навредить России; думаю, что и в России есть немало таких, кого война устраивает… Наконец, в США есть серьезные силы, которые также хотели бы продолжения вялотекущей войны — тем более, что заключение мира было бы колоссальной моральной победой не только Зеленского (это американцам безразлично), но и Путина (а вот этого американцам никак бы не хотелось). Важно и то, что урегулирование с большой вероятностью приведёт к усилению уже наметившегося тренда на снятие напряжённости в отношениях РФ с Европой (и, возможно, снятие санкций, может быть части санкций), что совсем не в интересах США.
Но главное, может быть, даже не то, что столь сильны сторонники войны. Ужасно то, что крайне слабы сторонники мира. Ясно, что на Украине абсолютное большинство хочет мира. Но это большинство не имеет никакой реальной возможности влиять на ход дел — так уж сложилось. А немногочисленные «активисты» готовы в любой момент устроить митинг, факельное шествие и что-нибудь похуже — для того, чтобы сорвать любые соглашения. И получается, что власть боится этих «активистов», а потерять свой престиж в глазах сторонников мира — к несчастью, не боится.
— В связи с последними событиями как вам видится перспектива апрельской встречи в "нормандском формате", тем более что, по всей видимости, терпение основных держав-участниц на исходе?
— Пока что встреча в апреле выглядит как маловероятная. Должно случиться в Киеве что-то из ряда вон выходящее, чтобы Москва согласилась на встречу.
— Политики Украины, говоря о реинтеграции Донбасса, не могут предложить привлекательные условия для своих сограждан, проживающих на неподконтрольных территориях, отказывая им в элементарных правах и всячески подчеркивая репрессивный характер гипотетической реинтеграции. Учитывая набирающий обороты процесс паспортизации в ДНР и ЛНР, когда, по вашему мнению, может быть пройдена условная точка невозврата для Донбасса?
— Не знаю, как ответить, поскольку не знаю, что такое «точка невозврата». В каком-то смысле эта точка была пройдена еще в мае 2014 года, после трагедии в Одессе — в том смысле, что стало ясно, что Донбасс уже никогда не вернется на прежних условиях.
С другой стороны, если реальным политическим силам (я имею в виду Европу, в лице, прежде всего, Франции и Германии; Россию, США, ну а также Киев) удастся найти какой-то приемлемый компромисс — то, я думаю, возврат Донбасса в состав Украины пока еще возможен.