Массовые казни и длинные тюремные сроки были практикой советской карательной системы и до, и после этого деятеля ростом в 151 сантиметр. Однако в массовом сознании именно его руководство запомнилось как самый пик репрессий. Почему?
И во времена «железного Феликса», и позднее, при Менжинском и Ягоде, «органы», конечно, зверствовали. Целые классы и сословия сначала уничтожались в числе «контрреволюционеров» и заложников, а потом превращались в «лагерную пыль». Не Ежов руководил строительством Беломорканала, и не при нем появилась аббревиатура «ЗК» («заключенный каналоармеец» на сооружении канала им. Москвы). Но всё же в стране было немало людей, которые в силу своего происхождения и поведения были уверены, что репрессии их не коснутся.
Именно при нем, по мнению историка спецслужб А.И. Колпакиди, появились так называемые разнарядки, в которых указывалось число людей, которых необходимо арестовать, а потом либо расстрелять, либо отправить в лагерь.
Именно Ежовым 30 июля 1937 года был подписан оперативный приказ № 00447, впервые опубликован в газете «Труд» 4 июня 1992 года, в котором содержался план крупномасштабной операции по репрессированию «бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников».
При нем начали действовать и пресловутые «тройки». В изданном Ежовым приказе лимиты по обеим категориям были уменьшены по сравнению со списками от регионов. В общей сложности 59 республик, краёв и областей предоставили список из 263 076 бывших кулаков и преступников: 85 511 предлагалось расстрелять, а 181 562 — выслать. Приказом же предусматривалась примерно на 29 тыс. человек меньше: 59,2 тыс. по первой категории, 174,5 тыс. — по второй. Уменьшение лимитов произведено в первую очередь за счёт регионов, в чьих списках было более 4 тыс. кандидатов.
Вслед за ним появляется Оперативный приказ Народного Комиссара Внутренних Дел Союза СССР № 00486 от 15 августа 1937 года, определивший судьбу жен и детей «врагов народа». Согласно ему было арестовано 18 тысяч жён осуждённых и изъято 25 тысяч детей.
Чтобы выполнить разнарядку, органы хватали всех подряд. И за каждой фамилией, за каждой строчкой в наспех состряпанных дел стоят человеческие трагедии. Наглядное представление о них даёт не сухие цифры статистики, а конкретные судьбы. Приведем только один пример из истории Харькова.
В повести Израиля Меттера «Пятый угол» мы можем прочитать такие картины из жизни старого Харькова: «Мы собирались на Клочковской улице, в убогой квартире Тосика Зунина. У него была туча маленьких засопленных сестричек, они ползали по полу, Тосик походя подбирал их, как котят, и рассовывал по углам, но они снова оказывались у него под ногами.
Глава семьи, Рувим Зунин, инвалид империалистической войны, со злым окопным ревматизмом в костях, сидел на табурете перед воротами, укутанный в ватное тряпье, и наблюдал жизнь улицы. Кормила семью мать. Из воды и сахарина она колдовала мороженое, из корок черного хлеба — квас. С этим товаром она выходила на рассвете на благбаз — так назывался в Харькове знаменитый благовещенский базар.
Ее старший сын, подслеповатый Тосик, гордость тридцатой трудовой школы, будущий молодой профессор университета, неправдоподобно начитанный юноша Тосик — апологет Великой французской революции и знаток политэкономии — нес за своей матерью мороженицу в кадушке. Его лучший друг, Мишка Синьков — сын наркомпочтеля Украины, — волочил на загорбке бельевую корзину, уставленную бутылками с квасом…
Самым голодным и неприкаянным из нас был Мишка. Он жил со своим отцом в пустой, необставленной, нежилого вида квартире, — от наркома почт и телеграфа ушла жена. По крайней занятости отца и безалаберности сына они виделись редко, оставляя друг другу записки и еду на кухне. Записки были коротенькие: «Посоли, батя». Или: «Бульба под подушкой».
А вот что можно найти в воспоминаниях их одноклассника, коллаборациониста Юрия Шевелева:
«Ближе сошелся я с Тосей Зуниным и Мишей Бармасом. Они оба были евреи. Теперь уже не было против них тех ограничений, которые существовали в государственной гимназии.
Тося Зунин был блестящим учеником в классе. Он был исключительно одаренным и быстрого ума. Он схватывал проблемы на лету и предлагал блестящие решения. Маленького роста, с острым носом, он сразу бросался в глаза своим высоким лбом. Он жил вместе со своей матерью, зубной врачом, и сверстником-сестрой Мусей на углу Клочковской улицы и Классического спуска, там его мать и принимала пациентов».
Судьба Антона Зунина, Михаила Синькова, а также их друзей Анатолия Бузаня и Анатолия Блюмкина отражена в деле № 5276 от 10 января 1937 года, где сообщается, что «они являются участниками правой контрреволюционной группировки, проводят к.р. деятельность».
В чем же она заключалась?
Молодые преподаватели и ученые харьковских вузов, как сообщал уполномоченный НКВД Гохберг, организовали «Пиквикский клуб», где обсуждали разные вопросы, включая и текущие политические события. Каждый из них был «тройкой» осуждён на пять лет. До реабилитации в 1956 году дожил только А. Бузань.
У М. Синькова осталось двое детей, а ходатайствовали о пересмотре дела его проживавшая отдельно мать и бывшая жена. Лишь в 1989 году она узнала, что ее супруг был расстрелян в Хабаровском крае 15 августа 1938 года вместе с А. Зуниным и А. Блюмкиным по решению «тройки». Место захоронения неизвестно. Всем им на момент гибели было по 31 году.
Вам это ничего не напоминает?
Мне очень даже напоминает одно дело 2015-2016 года. Служба безопасности Украины проводит следственные действия по делу об инициативе предоставления Харьковской области особого экономического статуса.
Об этом заявил глава Харьковской облгосадминистрации Игорь Райнин. «Этим вопросом занимается СБУ, проходит следствие в рамках соответствующих производств. Я скажу, как гражданин, который изучил суть этих мероприятий и участников — признаки деструктивных действий есть», — сказал он в эксклюзивном интервью агентству «Интерфакс-Украина».
С тех пор процессуальные действия не были заметны вплоть до 27 июня 2016 года, по совпадению — Дня Конституции Украины. Тогда и была посажена за решетку экс-депутат Алла Александровская. Меру пресечения ей изменили по состоянию здоровья, слушание дела продолжается. Подстрекатель дела Райнин ныне возглавляет областную организацию «Оппоплатформы».
А вот уже июнь 2019 года. Контрразведка СБУ якобы предотвратила взрыв емкости с хлором на объекте инфраструктуры Харьковской области. Как сообщили в СБУ, «оперативники спецслужбы совместно с бойцами спецподразделения "А" задержали жителя Харьковской области после закладки и попытки приведения в действие взрывчатки на территории комплекса водоподготовки "Днепр" КП "Харьковводоканал" в поселке Краснопавловка. Со слов задержанного, он совершил преступление по заданию ФСБ России, которая завербовала его в феврале 2019 года в Белгороде.
Диверсант заложил взрывчатку возле емкости с хлором, которая технологически задействована в системе очистки воды и в случае повреждения восстановлению не подлежит. По предварительным данным, мощность взрывчатки эквивалентна 2 кг тротила. Взрыв мог оставить Харьков и Лозовую без воды».
Однако ни фамилия задержанного, ни дальнейшие действия по расследованию дела неизвестны по сей день. Как и при Ежове, и организаторы, и исполнители выдуманы для отчетности. Вопрос лишь в том, было ли вообще задержание, или это только выдумки без реальных фигурантов.
Когда читаешь такое, кажется, что духи Н.И. Ежова и его подчинённых работают советниками у тех, кто ныне занимает те же должности в Киеве, Харькове, Одессе и Житомире. И призраки могут порадоваться за своих подопечных. Те пока не дошли до уровня смертности времен «ежовых рукавиц», но по абсурдности обвинений и фальсификации вещдоков эсбэушники явно переплюнули суровых парней из НКВД.
Правда, старшие товарищи были изобретательней и в бельё взрывчатку и патроны не подсовывали. Да и журналистам, как Василию Муравицкому и Кириллу Вышинскому, госизмену впаять не пытались. Вот только одно явно призраки ежовских дуболомов забыли объяснить своим последователям: как стояли они перед стенкой, когда и до них дошла очередь на расстрел.
Ежов, например, пел «Интернационал», когда ровно 80 лет назад его вместе с его замом Фриновским пускали в расход.