- Михаил Борисович, насколько эта реакция Зеленского была уместной с точки зрения дипломатии? Как дальше будут взаимодействовать Киев и Тегеран в этом вопросе?
— У Зеленского не было особенной свободы, он сказал то, что должен был сказать. Он ждет и компенсации, и извинений, и все это будет. Но судя по тому, как это все развивалось, у меня не складывается впечатления, что Зеленский сразу же лег под пожелания американского посольства.
Он выдержал паузу, дождался официального результата и только потом принял эту реальность. И я думаю, что эта реакция вполне адекватна.
- Как это признание повлияет на расклад сил на Ближнем Востоке с учетом и без того напряженной обстановки?
— Конечно, это удар по имиджу Ирана. Но я не считаю, что он приведет к катастрофическим для Ирана последствиям. Нельзя сказать, что эта ошибка может быть оправдана, но она объяснима именно обстоятельствами, в которых это произошло.
Я думаю, что многие люди скажут, что главную ответственность за это несет президент США, который отдал приказ убить Сулеймани. И если бы не было этого убийства, то не было бы гибели украинского самолета.
Я не хочу на этом акцентировать внимание, тем более, что это еще многократно скажут. Это можно объяснить и понять, но, конечно, это невозможно простить, учитывая огромное количество жертв и так далее.
Для меня интересны обстоятельства того, как все это развивалось. Почему потребовалось два дня, для того чтобы появилась информация от американских спецслужб, а потом очень аккуратное высказывание самого Трампа о возможности, но без прямых указаний. Что это вообще значит?
Почему в этом случае это показали, а в том не показали? Вот на этот счет у меня есть такие соображения.
- Чем вообще закончится эта история? Она будет затухать, или конфликт будет продолжаться?
— Иран признал, что самолет сбили, значит он признает и ответственность. Я думаю, что признает и необходимость каких-то компенсаций и так далее. Да, могут быть споры об объеме этих компенсаций, но я думаю, что они будут.
Мне не кажется, что это приведет к какому-то краху режима. Ясно, что в нынешней ситуации это создает дополнительные проблемы для иранского руководства, но я не думаю, что они будут катастрофическими для режима.