Психиатрическую помощь Украине окажет Литва. В Минздраве не знают, правда, точно, сколько и чего

Эти слова вызвали обеспокоенность многих наблюдателей касательно того, что же ждет украинскую психиатрию.

Непростое положение

Обычно пристально следящий за происходящим в украинском здравоохранении президент Ассоциации психиатров Украины и правозащитник Семён Глузман пока слова Скалецкой не прокомментировал. Однако в своей воскресной записи в Facebook он описал другую проблему, без решения которой любые реформы в украинском здравоохранении, в том числе в психиатрии, будут трудноисполнимы.

«Днем мы обсуждали свои профессиональные проблемы. 2019 год, ноябрь, в аудитории пятнадцать врачей и клинических психологов. Мы говорили о состоянии психиатрической системы, спорили, предлагали решения. Нашу затянувшуюся дискуссию остановил сидевший с нами отец психически больного юноши, мы всегда стараемся привлекать его к подобным дискуссиям. Прежде молчавший, он задал всем нам единственный вопрос: «Вы спорите о будущем, у вас благородная цель. Но как вы можете предполагать что-то конкретное, если государство отказалось от ведения медицинской статистики?» — написал Глузман.

Он также посетовал, что был ликвидирован институт медицинской статистики — по его словам, это произошло по желанию бывшего и.о. министра Ульяны Супрун.

«Сегодня мы не знаем о себе и наших пациентах многое. В нашей бурно европеизирующейся стране мы сегодня работаем, не зная, а догадываясь, чувствуя», — жаловался Глузман.

При этом в целом в украинском здравоохранении дела идут печально, если верить бывшему советнику Скалецкой Евгению Найштетику, которого вместе с другими советниками та уволила 1 ноября.

«Судя по поведению представителей всех ветвей власти, реформа здравоохранения идет по самому неблагоприятному сценарию: второй канал финансирования так и не включается, предвыборное обещание об ОМС не выполнено, отсутствуют экономически воспроизводимые тарифы на медицинские услуги, отсутствует гарантированный государством полис медицинского обеспечения, госпитальная сеть финансируется из расчета меньше бака бензина на гражданина в год», — написал он 17 ноября в Facebook.

Иными словами, отрасль хронически недофинансируется, и выхода из сложившейся ситуации нет. По крайней мере, прогноз работавшего с министром один месяц с небольшим советника — в прошлом сотрудника крупных фармацевтических компаний и успешного стартапера — неутешителен.

«Здравоохранение как функция по устранению причин плохого здоровья формально станет привилегией верхней трети экономических классов. Государственная сеть больниц станет атрибутом крупных районных и областных центров», — вот одни из целого списка последствий, указанных Найштетиком.

С таким бэкграундом реформировать такую чувствительную сферу здравоохранения, как психиатрия, украинскому правительству будет очень нелегко. Тем более, если за образец у них Литва.

Литовский опыт

В условиях отсутствия медицинской статистики и нехватки финансирования провести реформу системы охраны психического здоровья, взяв за образец Литву, практически невозможно.

Дело в том, что Литва, по данным Eurostat, входит в пятерку стран ЕС с высоким показателем по количеству больничных коек для психиатрической помощи. На 100 тыс. населения по показателям 2017 года в Литве приходилось 99 больничных коек. Больше всего больничных коек психиатрической помощи на 100 тыс. населения было у Бельгии — 136, Германии — 128, Латвии — 125 и Мальты — 114. Литва эту пятерку замыкала.

При этом средний показатель в ЕС составил 69 коек психиатрической помощи на 100 тыс. население. Как отмечалось в исследовании Eurostat, в 2007 году этот показатель был выше на 9% и составлял 76 коек на 100 тыс. населения.

Меньше всего коек — 9 на 100 тыс. населения — у Италии. Однако в последней это связано с реформами итальянского психиатра Франко Базальи. Психиатр и невролог Базалья начал свою борьбу за реформирование отрасли в конце 60-х годов ХХ века. Ее итогом стало принятие 13 мая 1978 года закона о психиатрической помощи и реформе психиатрии, еще называемого «Законом 180» или «Законом Базальи». Этот закон предусматривал закрытие всех психиатрических больниц и замену их рядом общественных служб. Реализация закона была завершена лишь 20 лет спустя. Некоторые страны, к примеру, Бразилия, заимствовали итальянский опыт. Реформы Базальи предусматривали среди прочего появление отделов охраны психического здоровья в локальных медучреждениях и налаживание внестационарной реабилитации больных. При этом ими отчасти вдохновлялись во Всемирной организации здравоохранения, если судить по плану действий в области психического здоровья до 2020 года. Этот принятый в 2013 году документ предлагал свести к минимуму принудительные госпитализации, сократить число коек для больных в больницах и перейти к внестационарному лечению. Очевидно, что Литва, равно как и Бельгия, Германия, Мальта и Латвия выбиваются из тенденции. В них высокий показатель коек психиатрической помощи по сравнению со среднеевропейским.

Стоит также отметить, что по данным профильных СМИ, уже десять лет назад на Украине количество больничных коек для психиатрической помощи составляло 91,8 на 100 тыс. населения, т.е. было ниже нынешнего литовского, что может создать проблемы при использовании опыта этого балтийского государства.

Еще одна значительная проблема, которой не преминут воспользоваться противники реформы Скалецкой, состоит в том, что Литва — лидер в мире по количеству самоубийств. Так, согласно данным ВОЗ 2018 года на 100 тыс. населения в этой стране приходилось примерно 32 суицида. Украина в этом рейтинге находилась на восьмом месте.

С другой стороны, форсирование реформы тоже чревато рисками. В той же Италии после закрытия психиатрических больниц некоторые из больных очутились на улице. Поэтому Литва в принципе — неплохой ориентир для Украины. Однако нужно помнить, что в том же плане ВОЗ указывалось, что эффективнее реформы в области психического здоровья станут, если удастся наладить сотрудничество между институтами здравоохранения, образования, занятости и социального обеспечения. На Украине это сделать будет нелегко, особенно в условиях хронического недофинансирования социальной сферы.