В июне и начале июля РККА еще сохраняла надежды остановить противника, по крайней мере, на линии границ до 1939 года и не пустить нацистов в глубину государства. Однако переломить ход войны не удалось, а на Украине РККА постигло крайне тяжелое поражение. В течение нескольких недель немцы смогли загнать в ловушку и растерзать крупные силы 6-й и 12-й армий.
Отход под прессингом
30 июня, проиграв Приграничное сражение, Юго-Западный фронт РККА начал отход на линию «старой границы» — рубежи СССР до сентября 1939 года. Дело, конечно, было не в символах — просто именно по старой границе располагались укрепрайоны «линии Сталина».
Эта цепь укреплений не была уничтожена, как об этом рассказывают современные городские легенды, но и не являлась несокрушимой стеной. Однако командование РККА могло надеяться, что бетонные коробки, по крайней мере, могут повысить устойчивость пехоты и позволить все-таки остановить противника. Благо, они были благополучно заняты войсками.
Главной угрозой был «лом», воткнутый в северный фланг Юго-Западного фронта, — 1-я танковая группа вермахта.
Синие стрелочки тянулись с запада прямо на Киев, но это было бы еще полбеды. В каждый конкретный момент нельзя было сказать, не повернут ли они вместо востока на юг — в тыл Юго-Западному фронту. Реакция на такой прорыв была стандартной — контрудар во фланг наступающим. Однако полностью срезать клин РККА 41-го была не в состоянии, максимум — давить на него, заставляя немцев выдергивать силы из ударной группировки и снижая нагрузку на линии главного удара.
В наиболее тяжелом положении на тот момент находилась 6-я армия генерала Ивана Николаевича Музыченко.
Музыченко станет главным героем битвы под Уманью со стороны РККА, так что стоит сказать о нем пару слов. В Первой мировой он участвовал рядовым, но в Гражданскую сделал быструю военную карьеру, причем до конца 20-х служил комиссаром, но дальше имел уже чисто командный опыт.
К 41-му году он был уже обстрелянным командиром, но проблемой Музыченко была обычная для РККА беда — в 1940-м году в Финляндии он командовал еще только дивизией, а уже летом того же года возглавил армию. Такие прыжки, конечно, плохо сказывались на командирских качествах. Иван Николаевич был энергичным и разумным командиром, но опыта ему недоставало.
Летом 41-го Музыченко пришлось вести своих людей в бой против самого жесткого и опасного врага, какого можно представить. Для его 6-й армии бои на границе стали тяжелым испытанием на прочность. Армия устояла, но после серии яростных атак вермахта была жестоко потрепана.
Июль для нее прошел под знаком нарастания угрозы. Именно северный фланг 6-й армии оказывался первым кандидатом в жертву, поверни немцы на юг. Связь с соседом с севера была слабой уже в начале июля. По сути немцы разрезали Юго-Западный фронт надвое. Но Музыченко имел перед собой слишком много угроз одновременно, эта ловля падающих ножей постоянно отвлекала его силы от опасности на стыке.
Первый камень в основание будущей катастрофы был заложен уже 7 июля.
В этот день немцы ворвались в Бердичев. Фактически линию обороны на старой границе немцы на этом участке просто перемахнули. Правда, уже находясь в самом Бердичеве, они столкнулись с бешеным сопротивлением. На клин обрушились контратаки подходящих со всех сторон истрепанных, но еще сохранивших какие-то ударные возможности советских мехчастей. Их хватило на несколько дней ожесточенных боев, которые дорого стоили обеим сторонам. Но затем силы иссякли.
В свою очередь, немцы собирались выполнить сразу две отдельные задачи.
Во-первых, прорваться по прямой к Киеву, а во-вторых — завернуть в тыл основным силам Юго-Западного фронта и разгромить их на западном берегу Днепра. Армия Музыченко этим планам помешать не могла, поскольку с фронта на нее продолжала давить пехота полевых армий вермахта.
Между тем, положение дел становилось хуже буквально час от часу.
14 июля затихают бои в районе Бердичева, а уже 15 числа немцы начинают наступать на юг. Однако здесь они столкнулись с резервами — остатками мехкорпусов с танками и стрелковой дивизией, скомплектованной из пограничников. Однако резервы Музыченко (и всего фронта) не были бесконечными. Прямо скажем, их вообще было мало. Немцы перенесли направление удара восточнее и начали обходить 6-ю армию по дуге.
Это еще не было приговором. Но на судьбу советских войск южнее Казатина влияли и события на другом участке фронта.
На крайнем южном фланге Советско-Германского фронта немцы и румыны перешли в наступление несколько позже, чем на других участках. Однако в начале июля немцы нанесли мощный удар, отбросивший Южный фронт РККА за Днестр. Попытка закрепиться на Днестре не удалась. Вдобавок Ставка, вынужденная латать фронт во многих местах сразу, перебросила часть резервов из полосы Южного фронта на другие направления.
Некоторую защиту давали ДОТы на старой границе. Однако на практике бункеры старых укрепрайонов усиливали оборону далеко не в такой степени, как надеялись командиры РККА. ДОТы уничтожались саперами-подрывниками и сосредоточенными действиями артиллерии один за другим. В середине июля «линия Сталина» на юге была взломана, Днестр пройден — и немецкие войска хлынули на равнины восточнее.
Клещи сжимаются
Теперь крупные силы Юго-Западного фронта оказались в очень уязвимом положении. С севера нависала танковая группа, и этот молот мог пригвоздить несколько советских армий к «наковальне» — медленно, но неуклонно идущей на восток пехоте группы «Юг». Мехкорпуса уже были фактически разбиты, и чем противодействовать ударам немцев, было просто непонятно.
Северный фланг 6-й армии в этот момент уже просто висел в воздухе — между ним и соседями зияла дыра в десятки километров шириной. Сосед с юга — 12-я армия — находилась под угрозой остаться в тылу у немецкой пехоты.
18 числа выходит директива за подписью Жукова — отводить 6-ю и 12-ю армии аж к рубежу Белой Церкви. Беда была в том, что даже пехотные дивизии вермахта по уровню мобильности превосходили стрелковые дивизии РККА, а здесь для планомерного отхода предстояло обогнать танковую группу…
Над степями стелился дым — технику, которую не могли увезти, сжигали. Стрелки отступали на восток, надеясь построить новый фронт. Однако в это время силы танковой группы немцев скользили на юго-восток параллельно Днепру, сквозь разрыв к северу от позиций 6-й армии, обгоняя ее пешие колонны. Немцы уже вели бой фронтом на запад и юго-запад.
Музыченко пытался нажимать на фланг противника контрударами, но только замедлял противника. Фронт 6-й армии зримо загибался. 19 июля командование вермахта принимает Директиву № 33, которая уже напрямую ставит задачу на уничтожение 6-й и 12-й армий РККА.
Тем временем, 12-я армия пятилась под ударами немецкой пехоты.
12-ю возглавлял генерал-майор Павел Григорьевич Понеделин. Он в свое время неплохо воевал в Гражданскую, но, как и Музыченко, имел мало опыта в должности командарма. В Финскую войну он занимал должность начальника штаба стрелкового корпуса и командира стрелковой дивизии, а уже в марте 41-го ему доверили общевойсковую армию.
Тем не менее, действия Понеделина в обороне были поначалу довольно успешными. Он сумел выскользнуть из уже смыкающегося кольца окружения в районе Винницы, и отошел на восток. Русские разумно маневрировали своими скромными резервами, и отступали в порядке, сохраняя артиллерию и тяжелое оружие. Благо, здесь все же бороться приходилось с пехотой. Пока в полосе армии Понеделина обстановка выглядела не настолько катастрофической, как у его соседа справа.
В Ставке уже понимали, насколько серьезна ситуация, и не ограничивали помощь 6-й и 12-й армиям приказами на отступление.
Выручать две армии из намечающегося котла должен был 2-й мехкорпус. Он еще сохранил ощутимое количество бронетехники, включая 56 Т-34 и КВ. Легких танков было просто огромное количество — почти 400 единиц. На этом хорошие новости заканчивались: 2-й мехкорпус испытывал тяжелую нехватку боеприпасов и топлива, а из легких танков на ходу было меньше трети по причине отсутствия запчастей. Причем техническое состояние всех машин оставляло желать много лучшего.
Как бы то ни было, корпусом планировали заткнуть дыру уже не к северу, а к востоку от фронта 6-й армии. Корпус выкатился навстречу немцам неожиданно для них, и дал им довольно жаркий встречный бой. Одновременно Музыченко и Понеделин наносили собственные контрудары — уже, фактически, прорываясь из окружения. К этому моменту обе армии находились на пределе сил.
«Обстановка потрясающая — докладывал Понеделин. — Войска армии находятся в крайне тяжелом состоянии и на грани полной потери боеспособности». Наконец, отдельным контрударом на соединение с 6-й и 12-й армиями пыталась пробиться 26-я армия Костенко.
Все эти усилия дали лишь очень скромные результаты.
Хотя немцам доставили немало неприятных минут эти атаки со всех сторон, падение «молота» на «наковальню» удалось отсрочить, но и только. Восточнее 6-й и 12-й находились танки группы Клейста, а с юга, в районе Гайсина, выдвигался 49-й горный корпус немцев. Танкистов удалось остановить и даже кое-где потеснить.
Однако на это были истрачены последние силы — занятые танками, Музыченко и Понеделин пропустили сокрушительный удар пехоты. Горные стрелки выбили русских из Гайсина. Фронт обороны против пехоты противника был слишком широким, а резервов оставалось слишком мало. Колонны двух армий оттягивались на юго-восток по дорогам в окрестностях Умани.
Немцы, поняв, что добыча почти у них в руках, сделали новый ход — ввели дополнительные подвижные части, причем снова увеличили замах — и начали обходить все поле сражения с востока. К этому моменту 6-ю и 12-ю армии передали в распоряжение Южного фронта генерала Тюленева: связи с Юго-Западным уже толком не было. Но снабжение и координация от этого не улучшились. Тюленев вообще не был готов к такому резкому повороту, и явно растерялся.
Фактически, обе армии уже были отрезаны, а коридор, по которому они пытались выйти, постоянно смещался: немцы вели параллельное преследование, обгоняя отходящих.
26 числа немцы сделали сильный и неожиданный ход.
Особенностью пехотных дивизий вермахта было их хорошее обеспечение транспортом. Основная часть дивизии все равно шла пешком, но дивизия могла выделить сильный моторизованный авангард. В данном случае такой маневренной группой при пехоте стала «группа Ланг», названная так по имени командира, оберст-лейтенанта Ланга. Войдя в прорыв, она преодолела сразу около 70 километров. Ее быстро догоняла пехота. События развивались слишком быстро — ни командование Южного фронта, ни Ставка просто не поняли вовремя, что происходит.
К 29 числу немцы находились уже к югу от Умани (мобильная пехота горных егерей) и к востоку от нее (танки и мотопехота). Единственный коридор, все сильнее сужающийся, оставался к юго-востоку от Умани. Всего за день до этого Ставка если не оптимистично оценивала обстановку, то считала дело поправимым — Музыченко ставилась задача устроить штаб армии в самой Умани, то есть по сути в центре набухающего котла.
К этому моменту в составе двух советских армий было еще довольно много людей. Хотя их точную численность определить сложно из-за утраты документов в боях, но, согласно последним данным из котла в штаб фронта, 6-я армия насчитывала около 36, а 12-я — около 33 тысяч человек. Предполагается, что данные о численном составе могут быть неполны, и всего в котел могло попасть и существенно больше людей — до 130 тысяч солдат и командиров.
Однако за предшествующие недели катастрофически уменьшилась «боевая численность» — количество людей, непосредственно идущих в атаку с винтовками и пулеметами в руках. В нормальной ситуации солдаты, непосредственно находящиеся на поле боя, составляли приблизительно половину или чуть более в каждой дивизии. Но теперь, после долгих боев, очень многие «боевики» были убиты или ранены. То есть ударные возможности армий совершенно не соответствовали их формальному числу — слишком большую долю составляли артиллеристы, ездовые, водители, связисты и прочие люди, не умеющие и не готовые психологически вести общевойсковой бой.
На практике это означало, что, когда клещи сомкнутся, надлом произойдет быстро, а возможности пробиться из котла будут низкими.
30 июля русские оставили Умань. Аэродромные постройки и станцию подожгли. В городе из всех дыр вылезли мародеры. Тюрьмы открыли. Многие гражданские пытались бежать из города. Проселками, которые еще не перехватили немцы, вывозили раненых. Около 3600 тысяч человек удалось пропихнуть через «бутылочное горлышко». Больше «попуток» из Умани не было.
1 августа Понеделин и Музыченко доложили по радио: «Окружение завершено. Резервов нет. Боеприпасов нет. Горючее на исходе».
Встреча авангардов 9-й танковой дивизии и группы «Ланг» 1-й горнострелковой дивизии немцев состоялась уже на следующий день.
Зеленая Брама
Первоначально кольцо окружения было неплотным, и командование фронта сохраняло оптимизм по поводу прорыва из него. Однако ситуация ухудшалась просто стремительно.
Уже на следующий день замкнулось еще одно кольцо снаружи. Немцы постоянно наращивали силы вокруг котла под Уманью. К тому же они наносили удары и по войскам снаружи котла.
Так, под удар немецких танков попала только что прибывшая на фронт дивизия из-под Кировограда. Ее собирались использовать для деблокирующего удара. Злополучное соединение состояло из новобранцев, только выгрузилось из поездов и оказалось прямо под ударом в чистом поле. Ее командир, генерал Филиппов, был отстранен от командования. Но его задача изначально была нереальной — имея под командой необстрелянных людей, разгромить танковые дивизии противника.
Что касается командования Южного фронта и лично возглавлявшего его генерала Тюленева, то оно потерпело полное банкротство. Обстановка оценивалась систематически неверно, управление окруженными Тюленев практически не осуществлял, и даже поступающие из котла донесения штаб фронта обрабатывал кое-как. Действенной помощи окруженным Тюленев не оказал.
«Группа Понеделина» не собиралась просто так ложиться в гроб. Однако сил и времени оставалось слишком мало. Обе армии действовали по сути по отдельности — формальным командиром считался Понеделин, но Музыченко считал, что лучше знает, что делать. Эти последние атаки немцы описывают как исключительно жестокие, с рукопашными. Немцам пришлось даже возвращать к котлу танковую дивизию, уже ушедшую на другой участок.
Прорывающиеся даже захватывали трофеи. Однако с каждым днем расстояние, которое им нужно было пройти, становилось все больше, а построения немцев все плотнее.
Хуже всего было быстрое исчерпание топлива и боеприпасов. Того и другого оставалось катастрофически мало еще до окружения, а теперь расходники улетали стремительно. Однако пока оставались люди на ногах и патроны, группа Понеделина отчаянно пыталась вырваться на восток, а затем на юг.
Командование пыталось снабжать котел по воздуху, но общая немощь советской транспортной авиации не позволяла тянуть воздушные мосты, подобно тем, что немцы позднее перекидывали в Демянск или Сталинград. К тому же сбрасывать боеприпасы удавалось только ночью — с соответствующими проблемами с точностью сброса.
Последним пристанищем окруженных стало село Подвысокое на юго-восток от Умани и стоящий рядом лес Зеленая Брама, т.е. по-русски «стена».
Немцы постоянно сжимали котел. На 6 августа была назначена последняя попытка прорыва. На ходу оставалось еще несколько танков, и их использовали для удара. Атака велась ночью. При этом последнем прорыве окруженцам удалось прободать фронт немецкой горной пехоты и в штыковых проделать узкий проход. На последние грузовики посадили пехоту и раненых, но наутро немцы начали расстреливать пробивающихся с воздуха и стягивать к месту боя дополнительные силы.
Поздно вечером 6 числа неудачную попытку выйти из окружения сделала небольшая колонна из пяти танков. Когда короткий бой закончился, немецкая рота прочесала посадки. В поле был найден контуженный генерал Музыченко, командующий 6-й армией. В ночь на 7 число командарм-12 Понеделин был блокирован в небольшом лесу с группой солдат и командиров. Бой был недолгим — как только кончились патроны, остатки группы Понеделина сдались.
Сопротивление на этом не прекратилось, но речь уже идет не об истории армий.
Штабы были разгромлены, боеприпасы практически кончились, солдаты находились под непрерывным обстрелом с земли и воздуха. Люди начали массово сдаваться в плен. Утром 7 августа немцы заняли Подвысокое, захватив среди прочего госпитали обеих погибших армий.
Отдельные группы продолжали воевать до 13 августа.
После залпов
Из окружения поодиночке или небольшими группами вышло около 11 тысяч человек на примерно тысяче автомобилей. Немцы заявили о захвате более 100 тысяч пленных. С учетом огромного количества раненых и больных эта цифра может быть не так уж далека от истины. Во всяком случае речь идет о десятках тысяч людей. Немецкие потери остаются неизвестными, но они, безусловно, были намного меньше жертв РККА.
Большинство сдавшихся не пережило плена.
Захваченных согнали в карьер кирпичного завода, получивший неофициальное название Уманской ямы. Там собрали от 50 до 60-70 тысяч человек (включая, скорее всего, захваченных гражданских лиц). Людей держали под открытым небом, пищу они впервые получили 13 августа (!) после того, как в этом импровизированном концлагере начался бунт. Воды не давали тоже, пленные питались дождевой водой, выпили все лужи. Волнения пресекались пулеметным огнем.
В подавляющем большинстве эти люди не пережили 1941 года.
В это время в Москве делали оргвыводы. Сталин прошелся по поводу Тюленева как несостоятельного комфронта. Неизвестно, чем бы для него закончилось разбирательство, но в конце августа незадачливый комфронта получил тяжелое ранение. Позднее Тюленев смог реабилитироваться, воевал на Кавказе, но в целом, похоже, не слишком удовлетворял Ставку как командующий в поле — он возглавлял в основном тыловые структуры.
Понеделин пережил плен, но все кончилось для него трагически.
Бывший командарм-12 дал себя сфотографировать немецким пропагандистам, и листовки с его изображением вовсю использовались противником. В приказе № 270 (16 августа 41-го) его объявили изменником и осенью заочно приговорили к расстрелу.
По возвращении из плена Понеделина обвинили в том, что он «попав в окружение войск противника, не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике и 7 августа 1941 г., нарушив военную присягу, изменил Родине, без сопротивления сдался в плен немцам и на допросах сообщил им сведения о составе 12-й и 6-й армий».
Это обвинение, судя по имеющимся у нас к настоящему моменту данным, несправедливо — в плен Понеделин попал по той банальной причине, что у него и его людей кончились боеприпасы. Обвинение в сообщении немцам состава 6-й и 12-й армий выглядит просто идиотским — на момент пленения Понеделина армии уже фактически не существовали, и ценность этих данных для немцев была нулевой. В августе 1950 года Понеделин был расстрелян.
К Музыченко судьба и военные трибуналы были благосклоннее.
Скорее всего, сыграли свою роль и обстоятельства пленения (он был захвачен раненым и контуженным), и отсутствие «фотосессии».
Интересно, что Музыченко произвел лестное впечатление на немцев. Можно даже сказать, пленители рассыпались в комплиментах, отмечая высокий уровень интеллекта, твердость и отдельно чувство чести и достоинство этого командира. Все эти вещи говорились не самому генералу для того, чтобы польстить и, скажем, склонить к измене, а за закрытыми дверями, среди своих.
Характеристика Музыченко немцами стала известна уже постфактум, когда документы противника попали в руки Антигитлеровской коалиции. Ничего ценного Музыченко противнику на допросах не сообщил. Как бы то ни было, по возвращении из плена этот генерал успешно прошел проверку, ушел в отставку в 1947 году по состоянию здоровья и умер уже в 1970 году.
Уманский котел стал одной из крупнейших трагедий РККА в Великой Отечественной войне. Почему произошло так, а не иначе?
Прежде всего 6-я и 12-я армии оказались заложниками общей ситуации на фронте.
В июне в бой шли еще свежие дивизии, а мехкорпусов на Украине было достаточно, чтобы осыпать немцев градом контрударов. Но к июлю мехкорпуса уже серьезно ослабели, а стрелковые дивизии отступали, измотанные боями, морально подавленные и утратившие значительную часть вооружения. Надлом должен был рано или поздно наступить. РККА 41-го, к сожалению, намного хуже противника умела воевать и значительно быстрее растрачивала силы в боях.
Пожалуй, в данном случае фатальным стало выгорание мехкорпусов — после того как давление на 1-ю танковую группу вермахта ослабло, немцы начали наносить ею страшные удары, которые долго никто не мог сдержать.
Наконец, не следует забывать и о субъективных ошибках и провалах.
Понеделину и Музыченко не хватало «сыгранности», а командующий Южным фронтом просто потерял нити управления сражением в самый ответственный момент.
Другой вопрос, откуда было взять в 41-м году более опытных командармов и лучшего командующего фронтом. Надо, впрочем, отметить, что многие тактические решения и Понеделина, и Музыченко, и Ставки были вполне разумными. А солдаты 6-й и 12-й армий проявили море отваги и стойкости. Но война не экзамен, где всегда есть правильный ответ, и для того чтобы его сдать, достаточно хорошо подготовиться.
Противником РККА была мощнейшая армия своего времени. А серебряных медалей для проигравших на войне не дают.