В нем служило множество знаковых персонажей националистического движения, а сама эта часть проделала своеобразную эволюцию. Из диверсионного подразделения на службе нацистов «Нахтигаль» превратился в их же полицейскую часть, а затем стал кузницей кадров для вооруженного националистического подполья.
Против москалей и евреев
Контакты украинских националистов и нацистов восходят еще к первой половине 30-х. Украинцы поддерживали контакты даже с руководителем штурмовиков СА Эрнстом Ремом, пока тот не пал жертвой «Ночи длинных ножей». Позднее сотрудничество культивировалось Абвером.
Летом 1939 года под патронажем немецких спецслужб был сформирован Украинский легион в составе двух рот. Изначально его планировали использовать против Польши. Солдаты носили униформу без знаков различия, и их собирались придавать частям, наступавшим на районы, населенные украинцами. Однако в 1939 году это формирование толком не пригодилось — немцы наступали быстро, к тому же запад Украины отошел в итоге к СССР.
Легион был распущен, но немцы решили, что в целом идея была правильной, и в начале 1941 года об украинцах вспомнили.
Украинские части создавались под крылом элитного диверсионного полка «Бранденбург». Сформировать было решено два батальона. Наш разговор идет о «группе «Нахтигаль». Численность этого подразделения составляла около 300 человек, а его основу составляли бандеровцы — в узком смысле сторонники Степана Бандеры.
С украинской стороны этот отряд возглавлял Роман Шухевич, будущий лидер УПА. От немцев командовал обер-лейтенант Герцлер. Весной 1941 года «Нахтигаль» дислоцировался в Польше, где занимался боевой подготовкой.
Правда, статус «Нахтигаля» в составе нацистских вооруженных формирований был ниже, чем об этом часто думают.
Хотя «Нахтигаль» состоял при «Бранденбурге», в состав самого этого подразделения он не входил. Вообще немцы, судя по всему, не вполне четко понимали, что им делать с этим сокровищем. Теоретически националистов можно было использовать для диверсионных операций, но в итоге произошло нечто иное.
Второй украинский батальон, «Роланд», вообще не принял активного участия в боевых действиях. А вот «Нахтигаль» успел даже приобрести некую известность. Правда, в связи с событиями, далекими от специальных операций.
В ночь на 23 июня «Нахтигаль» перешел границу у Перемышля и, не вступая в бои, двинулся к Львову. Участь Львова решилась в полевых сражениях за пределами самого города, так что РККА оставила столицу Галичины практически без боя. В ночь на 30 июня батальон находился уже неподалеку от Львова. Там солдаты «Нахтигаля» получили задание занять электростанцию, радиостанцию, железнодорожный вокзал и т.п. ключевые объекты.
Штурма города как такового не было. Рано утром 30 июня части горной пехоты и «Нахтигаля» вошли во Львов и заняли ключевые точки. Комендант начал работу уже в 08:30.
Однако в последние дни перед отступлением во Львове происходило мало веселого.
В частности, при эвакуации Львова местные части НКВД расстреляли значительную часть заключенных — как обычных преступников, так и сторонников ОУН (в том числе предполагаемых), находившихся в тюрьмах Львова. Волнения в городе начались еще до вступления туда немцев, собственно, спорадические стычки шли еще с весны 1941 года. В тюрьмах вспыхнули мятежи, что, видимо, и предопределило свирепое решение о расстреле заключенных.
Нацисты использовали эти события по полной программе.
Геббельс, узнав о случившемся, ликовал: он получил превосходный пропагандистский материал. Ответственность за случившееся возложили на еврейскую диаспору Львова. Украинские формирования неожиданно оказались на острие. Командующий немецкой 17-й армией фон Штюльпнагель предложил использовать местное антисемитски настроенное население для «самоочищения» занятых территорий от евреев.
Согласно данным, на которые ссылается немецкий историк Ханнес Хеер, специализирующийся на исследовании военных преступлений нацистов, активистов ОУН с самого начала использовали для грязной работы: трупы после расстрелов выглядели слишком обыденно, и их предстояло «художественно» изуродовать, чтобы дать фотографам и операторам как можно более эффектную картину со вспоротыми животами и отрезанными гениталиями.
В тот же день начались первые казни. Уже 30 июня командование «Нахтигаля» сообщило о «решительном расстреле немецких мародеров», а немецкие горные стрелки начали флегматично докладывать об уничтожении евреев украинскими националистами. Интересно, что впоследствии на допросах свидетели утверждали, что часть трупов, продемонстрированных для возбуждения ненависти к «еврейскому большевизму», принадлежала… самим же евреям, убитым нацистами при входе во Львов.
Пока в город съезжались корреспонденты, там происходило сразу несколько значимых событий.
Во-первых, во Львове провозгласили Украинскую державу. Поначалу это не вызвало у немцев никакой особой реакции. Одновременно во Львове явились передовые части айнзацгруппы «Б». Интересно, что их задачей не было уничтожение евреев своими руками: каратели должны были только организовать действия местных кадров. На стенах развешивали призывы вроде знаменитого «Народ! Знай! Москва, Польша, мадьяры, жидова — это твои враги. Уничтожай их!»
Все произошло быстро.
1 июля начался полноценный погром. Местных евреев ловили на улицах, вытаскивали из домов и тащили к сборным пунктам, избивая всю дорогу. Оттуда их гнали к тюрьмам, где заставляли разбирать трупы или просто сидеть среди покойников. Многих успели убить еще по дороге. Части вермахта, собственно, из немцев получили приказ не участвовать в экзекуции. Побоище вела агрессивно настроенная толпа, только что сформированная украинская полиция и, наконец, подразделения «Нахтигаля».
Положение «Нахтигаля» было двойственным. С одной стороны, погром вела в основном «милиция». Существует свидетельство, согласно которому Шухевич распорядился служащим «Соловья» не участвовать в погроме непосредственно. Однако служащие батальона участвовали в «конвоировании» евреев в тюрьмы, кроме того, в евреев, пытающихся сортировать покойников в тюремных дворах, периодически стреляли, метали гранаты или кололи штыками. Заодно на улицах перебили некоторое число поляков.
По словам выживших, существовало «разделение труда»: немцы отдавали команды, бандеровцы их выполняли. Согласно позднейшим данным боннской прокуратуры, в побоище активно участвовала как минимум 2-я рота «Нахтигаля». О том же докладывало командование «Бранденбурга».
Уже в 60-е годы на допросе один из служащих СД утверждал: «Я был свидетелем первых расстрелов евреев членами подразделения «Нахтигаль». Я говорю «Нахтигаль», так как стрелки во время этой казни носили форму вермахта. Я установил, что участвовавшие в этой казни стрелки в немецкой форме говорили по-украински».
Кроме того, отдельные группы националистов целеустремленно уничтожали конкретных людей из заранее составленных «черных списков». Согласно послевоенным показаниям одного из служащих батальона, Шухевич и немецкий офицер «Нахтигаля» Оберлендер передавали списки подлежащих аресту людей, после чего тех расстреливали. В основном такая участь постигла представителей польской и еврейской интеллигенции. Поляки пока не были основной мишенью расправ националистов, их час придет чуть позже, но расстрелы уже начались.
«Энтузиазм» националистов простирался настолько далеко, что вызывал опасения уже у немецких офицеров — с их точки зрения, неуправляемое насилие дурно сказывалось на дисциплине. Бесконтрольные избиения и убийства длились несколько дней. Затем их поставили под контроль и вели уже организованно силами немецких карательных подразделений.
По выжженной равнине…
После экзекуций во Львове «Нахтигаль» продолжал следовать по Украине за немецкими авангардами. В процессе служащие батальона оказались замешаны в аналогичных «подвигах».
В опубликованном в 90-е годы дневнике одного из солдат «Нахтигаля» содержится почти гротескный пассаж: «Во время нашего перехода перед одним из сел видим много блуждающих людей. На вопрос отвечают, что евреи угрожают им, и они боятся спать в хатах. Вследствие этого мы постреляли всех встретившихся там евреев».
Проблема в том, что при этом смысл существования «Нахтигаля» так и оставался туманным. Якобы батальон участвовал в боях у Браилова и Винницы, но подробности этих боев неизвестны. Как военная часть «Нахтигаль» никак особенно себя не проявил. «Соловьев» использовали для конвойной службы и расстрелов коммунистов, обнаруженных среди пленных. Куда приткнуть «Нахтигаль», было так и не ясно.
Между тем, отношения нацистов с Бандерой быстро испортились. К фантазиям по поводу украинского государства Гитлер относился с полным презрением. Фюрер формулировал свою позицию без обиняков:
«Так как у нас нет товаров, с помощью которых мы сможем добиться от украинцев добровольного повышения производительности, остается лишь принуждение. (…) Если указывается на успехи при рекрутировании СС в галицийской Рутении как на базис возможного политического сотрудничества, то можно лишь указать, что речь в данном случае идет о бывшей австрийской Галиции, чья позиция не имеет ничего общего с русской Украиной.
Весь исторический опыт учит нас, что нельзя рассматривать покоренные народы в качестве союзников. Можно вспомнить хотя бы римлян и их попытку с галлами.
Правильна та политика, которая даст нам больше продовольствия. (…)
В заключение: немецкие солдаты сражаются и проливают кровь. В связи с этим мы вправе требовать, чтобы другие работали. Мы не должны стесняться налагать на оккупированные территории тот же оброк, который нам пришлось наложить на родину. По этой причине в министерстве оккупированных территорий нам нельзя использовать представителей чужих народов в качестве советников. Ведь если они выступят против своего народа, они бесхарактерны; если они выступят за свой народ, они опасны».
Само собой, что в рамках этой логики у самостоятельных подразделений с сомнительным уровнем контроля над ними будущего не было. Бандера с соратниками был арестован. Уже 13 августа «Нахтигаль» вместе с батальоном «Роланд» вывели с фронта.
В Силезии, где эти отряды провели ближайшие месяцы, националистов держали на полуголодном пайке, так что те спасались кражей яблок у немецких крестьян. Тем не менее, полностью от услуг «соловьев» нацисты не отказались — из состава «Роланда» и «Нахтигаля» сформировали 201-й полицейский батальон. Командовал им майор Побигущий, заместителем командира стал Шухевич.
Батальон нес оккупационную службу в Белоруссии. Первое столкновение с грубой реальностью жизни для него произошло в мае 1942 года, когда неподалеку от позиций полицаи обнаружили красный флаг, а при попытке его снять один из солдат подорвался на мине.
Затем несколько месяцев батальон интенсивно воевал против партизан под Могилевом, Витебском и Лепелем. За 9 месяцев украинский «легион» потерял 49 человек убитыми. Борьба против партизан велась ими, что называется, с переменным успехом. При прочесывании лесов на незнакомой территории националисты чаще подрывались на минах или проваливались в болота, чем убивали партизан.
Настроение в батальоне быстро ухудшалось. Поскольку батальон формировался на контрактной основе, в конце 1942 года большинство солдат 201-го покинуло службу, а сам батальон в итоге был распущен.
Так завершился боевой путь нацистского «добробата». Славным этот путь назвать трудно, однако «Нахтигаль» и 201-й батальон не были и безобидными «бандами неудачников». Из рядов этих частей вышел целый ряд командиров будущей УПА. Именно там националисты ознакомились с началами военной организации, основами партизанской и контрпартизанской тактики или просто научились владеть оружием.
В 201-м и «Нахтигале» служил не только Шухевич, но целый ряд полевых командиров. К примеру, там же служил Михаил Москалюк, командир одной из последних боеспособных сотен УПА, застреленный советскими солдатами только в 1950 году. Оттуда же начинался путь Богдана Федика, командира крупного отряда УПА, ликвидированного отрядом НКВД 7 мая 1945-го.
«Нахтигаль» дал УПА множество командиров разных звеньев и хотя сам по себе прославился главным образом карательными акциями позже служащие этой части создали немало проблем армии и силам правопорядка.